Николай Грицай - Хронос

– Никто нас не учил, кроме страха! – вдруг вставил Шерлок. Верзила оживился:

– О! Это самый лучший учитель! Ой! Извините еще раз, мои друзья, мое невежество, – ведь мы не познакомились. Я – Малик, вот это, врачующий тела и души – Морф, а этот славный, держащий в руках грязную трубу, чтобы судьба удержала его – Тэдди. Точнее Эдди, но у него есть красивый старинный обоюдоострый топор, напоминающий букву «т». Поэтому он счел вполне подходящим присовокупить таковую букву к своему когномену…

Шерлок усмехнулся, но про себя, – такой софистической эклектики он еще не слышал, но страх за себя и предприятие не позволил выпустить вовне хоть что-то презрительное. Нет, он, конечно, готов был умереть, но только не в лагере бандитов. Это, по крайней мере, безнравственно.

– Вы убили их? – с надеждой, все еще трепеща от страха, спросил Гутта. Без пояснения бандит, представившийся Маликом, понял его. Сам же Гутта и теперь боялся роботов больше чем людей. Возраст не мог подсказать ему, что нужно бояться живых хищников, а не бездушных, режущих по приказанию, а вовсе не потому что зовет преступная судьба.

– Еще как! – усмехнулся человек, возящийся с нелегалами, откликавшийся на кличку Морф.

– Да, последних добил… добили! – подтвердил Малик, хватаясь за рукоять старинного пулемета, прибитого к полу пикапа. – Пришлось почти весь боеприпас израсходовать.

– Их что было больше? – изумился и Хисп. Все тот же тип ухмыльнулся и засучив рукав правой руки, не без гордости показал засечки в виде шрамов от порезов, глубоких и беспощадных, простиравшихся, уродуя руку от кисти до сгиба локтя. Некогда было подсчитывать в темноте и свалке, но было таких толстых засечек довольно много. Его рука и так была страшна, – толстая, в рыжих волосах, жилистая, со вспухшими венами, грязная и бугристая. И дополнительные украшательства ей вовсе были не к лицу.

– Столько было!? – ужаснулся Гутта. – Как можно… как можно было пройти через порт…

– Никак! – отрезал старший, усмехаясь, восхваляясь перед детьми. – Вот мы и объявили им войну, как честные люди.

Сообщник главного, возящийся у раненных, злобно усмехнулся.

Бандит же продолжал:

– …но меня прервали, продолжу – чудное путешествие нам обеспечивает наш водитель – Микс, названный так его бывшим хозяином, человеком прозорливым и достойного разума, умеющим примечать все подробности других людей. А именно – увидев в мальчике такое сборище плохих качеств, он затер его имя и придумал кличку – Микс, что означает сочетание всех пороков – злобы, жадности, вспыльчивости и такого несносного обжорства, что ей-же-ей, мы только на его брюхо и работаем! А сегодня почти весь улов потонул, или был разделен на жирные куски, которые, клянусь, не будут даны к нашему столу. Но стоп! Теперь ваша очередь. Признание или честь?!

– Мы потерялись, – начал Шерлок, пока друзья не ляпнули по своему неразумию лишнего. – Я – Тим, и мои друзья: Марк и Стивен.

– Дивные имена… – просипел «врач» Морф, сбрасывая за борт преставившегося нелегала. Сняв перчатки, которые надевал, чтобы не обжечься о зараженные химией участки, струхнул руки и сел на место несчастного, предварительно все вытерев насухо. Двое других пострадавших, забылись, уткнувшись друг в друга.

– Действительно дивные, – призадумался Малик, подмигивая огоньками глаз. – Вас будут искать?

– Вряд ли! – выпалил Шерлок, надеясь что не подумают о выкупе от страждущих родителяй, но вспомнив про невольничий рынок, куда он практически всех продал безнаказанно своим необдуманным ответом, добавил. – Точнее будут, но по инерции, вяло… Полиция, в конце концов!

Дорога пошла ровнее, и эмоции прятать стало сложнее. Когда тебя не бросает из стороны в сторону, все выходит наружу. А главарь все смотрел, особенно на Гутту. Шерлоку стало не по себе, он затаился и кажется, многое понял. Оглянулся назад. Скорость движения была небольшой – поэтому совсем недалеко отъехали. На фоне звездного неба еще виднелся высоченный радар порта. Сквозь ядовитые выхлопы средства передвижения, стали пробиваться странные запахи, сочные, терпкие, непривычные.

– Хорошо… – призадумался Малик, переглянувшись с Морфом. – Только вот непонятно, кто из вас Марк, а кто Стивен?

– Вот он Марк, – Шерлок вновь поспешил, пока не вышло путаницы, указывая на Гутту, а это, соответственно…

– Стивен, – рассмеялся Малик. – Я догадался.

Поспешность Шерлока выдавала его еще больше чем возможная путаница друзей, но другого пути он не придумал. Приходилось ориентироваться по ситуации. Хорошо, что друзья молчали, принимая правила игры. Приехали в крошечное селение, наподобие древней обозной стоянки, – так бандиты называли свое укрытие под открытым небом. Тут стояла еще одна колымага, бездвижная, служащая домом, да шатались без дела такие же оборванцы в количестве трех человек. Но их, словно забыв о своей учтивости, Малик не представил. Оставшиеся в селении с необычайным удивлением обозрели новичков, позабыв о покалеченных. Надежда воссияла в их глазах и они перекинулись взглядами с главарем. Тот, думая, как и Шерлок, что провел молодежь, ответил им неявным кивком и согласием.

Чуть поодаль горел костер, куда всех «новеньких» и усадили греться. Пришлось греться даже утепленным друзьям, но чтобы не показывать свою подготовку и пожитки, они держали их при себе, не давая понять что им совсем не холодно. Пока бандиты были снисходительны и не обыскивали прибывших. Гутта же грелся с удовольствием, к тому же еще и моральным – в городских дебрях и трущобах открытого огня не сыскать. Он запрещен из-за опасности возгорания.

Пылая по лицу теплом, горел костер, разбрызгивая слюни искр поедая дрова из соседнего леска, изрядно поредевшего вследствие близости человеческих хищников, коим нужно тепло и уют. Сзади же ледяным дыханием звездного бездонья охлажденная, подкрадывалась тьма. Блики гуляли по лицам разночинных людей, собравшихся у костра. Неясный запах, впервые почувствованный еще в кузове автомобиля, стал проявляться все отчетливее, как только рецепторы обоняния перенастроились на его восприятие, много лет вкушая лишь запахи городов, где отсутствие всяких запахов уже есть достижение. Туман исчез или рассеялся. Детали, даже находящихся вдали предметов ударили в глаза.

Запах все пробивался, дурманил и сводил с ума. Шерлоку показалось, что так пахнет сама свежесть, чистый воздух, без примеси тумана и испарений теплоносителей, коими устлано все днище города. Не по опыту, а только умом он догадался, что это пахнут травы, деревья и прочие живые растения, потревоженные людскими ногами и пилами. К одурманивающему запаху примешивались и иные, менее приятные, но такие природные обонятельные палитры. С треском и шипением костер извергал запахи, источала их и изрытая под ногами влажная земля, даже то варево, что кипело над костром, и то приятно пахло, несмотря на то, что отвратительно выглядело.