Владимир Науменко - Космияне. Часть 1

– Это почему же? Ты сам был за то, чтобы вычеркнуть его из списка наших правил.

– То-то и оно! – вздохнул Николай – Слушай, что я скажу. Нам надо было бы посоветоваться хотя бы с ним. Он добродушный человек. Желдин понял бы нас без задних мыслей, и простил. Всё-таки за его плечами не один десяток лет работы, и какой работы. Своими советами и рекомендациями он мог бы помочь нам. Вот и получается, мы и вывели его из своей игры. Это нечестно.

– Но тогда нам пришлось бы, как ни парадоксально, раскрыть перед ним факт нашего изобретения. Кто из нас знает, как бы он отреагировал на это открытие. Лучше оставить всё так, как оно есть, а там будет видно. Наши дружеские секреты останутся между нами. Говорить о них астрофизику слишком большой риск. Ты себе на минуту представь, что бы это вызвало. Дальнейшим нашим работам пришёл бы конец, мы были бы оторваны от процесса учёбы, от приобретения профессии. Нас постоянно отвлекали бы от дела, а драгоценное для нас время не только бы приблизило, но и отодвинуло науку далеко от нас. Так что, Витя, твои слова не несут никакого смысла относительно возможных событий в будущем. Всё тайна, всё загадка, всё рано или поздно раскроется, а взамен возникнет новая, повторяя закономерный круговорот вечности. А из него, вследствие гениальной интуиции или закономерной случайности выпадут неразрешимые ранее человеком головоломки, несущие в себе частицу непостижимого. Хорошим подспорьем нам, Витя, было бы раскрытие сокровищницы психики, – это творчество и простая случайность, вследствие чего человек проник в глубины вселенной и атома. Наглядный пример – Астродемос! Бродить по околице своих фантазий не возбраняется, но время есть лучший арбитр, так что на сегодня хватит слов.

За разговором они проходили последний квартал, отделяющийся от другого, в его черте располагалось здание общежития.

– Вот и добрались до общежития, – у Коли вырвался вздох облегчения. – Валюсь с ног от переизбытка ночных впечатлений.

– В конце концов, нам надо выспаться! – с сочувствием поглядев на Колю, чья сонливость достигла последних пределов, Виктор высказал дельную мысль. – Пойдём, друг, медлить нечего. Полноценный отдых нам не помеха.

Коля в ответ понимающе кивнул, и вслед за Витей сделал шаг в многоэтажный блок.

Жизнь в институте была разнообразна. Студенты охотно посещали лекции, записывали в конспекты многое из того, что там произносилось, но немногие ощутили в себе тягу к овладению астрономией. К тому же работа сотрудников ИКИ, касающаяся перспектив освоения таинственного мира S-звёзд, шла черепашьим ходом. Никто не отважился осмыслить открытое им явление. К этим проблемам подвернулась и ещё одна беда. Из-за нехватки средств исследования в ИКИ временно прекратились, что было большим ударом для учёных, но они привыкли к трудностям и не отчаивались. Желдин намеревался в присутствии многих студентов послать радиоимпульс в тёмную материю, где скрывались далёкие от Земли миры с разумной жизнью, и над его составлением работал сутками напролёт. Поломка неизвестными радиотелескопа, и забывчивость на лица злоумышленников протрезвевшего сторожа, как многие думали набравшегося в ту ночь водки, заставили астрофизика смириться с неприятностью.

…Студенты в аудитории терпеливо ожидали появления своего наставника, перешёптываясь между собой о предстоящих планах на будущий учебный год. Они улавливали малейшую возможность, чтобы перекинуться, друг с другом словечком, и хаос бесед, оживлённо протекающих в этих стенах, мгновенно перерос в шум, каждую минуту нарастающий с новой силой. В этой неразберихе нельзя было предположить, какое число возникающих и затухающих диалогов за это время успело образоваться. С появлением преподавателя всё переменилось. В аудитории установилось молчание, всё внимание студентов устремилось на трибуну, где был Желдин.

– Добрый день, уважаемые коллеги! – первые слова приветствия слетели с его уст – Не правда ли, сегодняшнее утро порадовало всех вас солнышком и прояснило отуманенный сном ум. Всё понимаю, и я ведь когда-то в ваши годы сидел за партой, но сделайте милость, поприветствуйте меня так, как это принято в высших российских учебных заведениях.

Аудитория встала. В ответ на это астрофизик с улыбкой на лице сказал: Спасибо! Прошу садиться. Сегодня, коллеги, я продолжу свою лекцию, которая посвящается загадочным радиосигналам, тому миру, благодаря которому современные учёные ведут круглосуточный обзор Вселенной. Мне бы хотелось, чтобы здесь установилась тишина.

Его серьёзный взгляд заставил многих прекратить перешёптывания.

– Благодарю вас. От тишины, господа и дамы, зависит качество знаний, получаемые вами за те часы, в ходе которых вы прослушиваете голос лектора. Не заставляйте меня лишний раз перенапрягать свои голосовые связки. Вам, господа студенты, должно быть известно, что в конце прошлого столетия американский астроном Фрэнсис Дрейк в результате многолетних поисков в Аресибо, – как в теории, так и в практической деятельности, – пришёл к открытию формулы, сам факт наличия которой окрылил легендой и обессмертил его имя в науке. Сделанные им выводы придали новое звучание дальнейшему развитию астрофизики.

Nц = NзвFL/ T – Желдин выводил мелом формулу на грифельной доске.

– Эта формула вошла в историю изучаемой нами науки как формула Фрэнсиса Дрейка.

– Николай Филимонов! – лектор неожиданно обратился к студенту – Объясните мне значение Nц, составляющее первую часть данной формулы.

Требуя объяснения, Желдин понимал, что смутил юношу, на его глазах постоянно отвлекавшегося от прослушивания лекций. Не ожидая такого поворота событий, юноша, покраснев, стал неуклюже выкручиваться. По этой части он ловко поднаторел за учебный период.

– Nц есть форм-мула к – косм – ми – ческих ц – цивилизаций, – на последнем вздохе трагично произнес студент. В аудитории ещё раз повторился его вздох, а за ним, – дружный смех и улюлюканье сокурсников.

– Над кем вы смеётесь? – преподаватель с вопросом обратился к аудитории, моментально стихшей от его слов.

– Я вас уверяю, коллеги, вам надо смеяться не над Филимоновым, а над самим фактом вашего отношения к сокурснику. Виноватых бьют, и плакать не дают. А вам надо плакать, причём горючими слезами.

В аудитории снова повторился смех.

– Ну, ваш смех уже переходит все границы! – Улыбка исчезла с его уст, и он обратился к студенту, покрасневшему до корней волос от такого публичного распятия.

– А вам бы, студент Филимонов, я впредь посоветовал бы внимательно прислушиваться к моим лекциям, прорабатывать их содержание, а не шептаться на задних рядах с девушками. – По залу пробежал лёгкий смешок.