Антон Ильин - Мир Дженнифер

– Знаете, что дельфины намного совершенней, чем мы думали? – начал широкоплечий великан с овальным лицом и тусклым взглядом, когда с Платона сняли наручники и усадили в громоздкое и чрезвычайно неудобное нефритовое кресло.

Это был Казимир, главный врач Ямы – нувр, ответственный за перерождение неизменившихся. Белый халат Казимира был настолько велик, что он, наверное, смог бы накрыть собой троих или четверых рослых мужчин целиком или сослужить парусом для небольшой лодки, какие до сих пор используют рыбаки где-нибудь на Мадагаскаре. Если все, что видел Платон до этого, было самым неожиданным в его банальной (как он давно решил) жизни гротеском, то Казимир очень хорошо вписывался в этот гротеск, точно что-то искусственное, неживое и по сути своей поддельное. В общем и целом он не был похож на человека. Перед Платоном ходила, разговаривала и поворачивалась скорее кукла, а не гомо сапиенс.

Платон отрицательно помотал головой.

Казимир улыбнулся. Его улыбка была желтой и фальшивой, совсем как старое пианино, забытое всеми на чердаке.

– Дельфины всегда бодрствуют, – продолжил он, – и всегда спят одновременно. Одно полушарие спит, – Казимир нарисовал в воздухе круг (то самое полушарие, видишь), – а другое бодрствует, и наоборот. И извилин в два раза больше, чем у нас с вами. А самое интересное, что эти существа обладают поразительным красноречием, которое, оказывается, намного превосходит человеческое. Они, понимаете ли, осознанные личности, живущие по четким правилам социума и подчинившие себе свой подводный мир. Все, что мы так хотели, так это просто быть похожими на дельфинов, Платон. Вы понимаете меня?

Платон сделал вид, что да, он прекрасно понимает Казимира. Лучше, чем его жена, и даже лучше его пса, если у него, конечно же, он имеется.

Тем временем главный врач внимательно изучал Платона, вероятно, ему было очень интересно узнать, кто такой этот таинственный гость, который каким-то случайным (а возможно, и сверхъестественным) образом проник в их спокойный оранжевый мир – обитель песков, острых камней и трудовых будней.

– Извините, Платон Викторович, за это. – Врач указал на его голову. – Пришлось, понимаете?

Платон кивком ответил – мол, ничего страшного, понимаю.

– Отлично! – оживился врач. – Могу ли я теперь задать вам главный личный вопрос? – На слове «личный» Казимир понизил голос.

– Я думаю, можете, – интеллигентно ответил Платон.

– Вас заставили?

– Что именно? – Платон вопросительно посмотрел на этого огромного человека.

– Бежать с Ахметовым – заставили? Они заставили вас? Скажите прямо.

– Кто они? – переспросил Платон.

– Те, кто помог Ахметову скрыться! – спокойно пояснил врач. – Вы же понимаете, что сам бы он не смог?

Платон подумал, как правильно ответить, чтобы как можно больше смягчить последствия. Надо сказать, пока у него это неплохо получалось.

– Да.

– Да – понимаете или да – заставили?

– Да – заставили. – Платон хотел сначала сказать, что понимает, но почему-то передумал в самый последний момент.

– Мы так и поняли! – воскликнул Казимир, хлопнув себя по громадной коленке, и с радостью посмотрел на Горана, который с каменным лицом стоял по правую руку от Платона. – Это же очевидно! И это, – Казимир выдохнул, – меняет все ваше дело в корне, Платон Викторович!

Платон попытался изобразить радость на лице, но, как он правильно подозревал, радости на его лице было не больше, чем ее можно было бы найти в детском раковом корпусе.

– Ахметов – это большая угроза! Это серьезный криминальный элемент! Он мог вас использовать. Даже убить мог! – воскликнул Казимир.

Платон рассудительно слушал и тем не менее прекрасно понимал, что начал играть в игру, правил которой он не знал.

– Платон Викторович, а теперь расскажите, как они вас завербовали. Это случилось в резервации?

Платон понял, что из всего сказанного и пережитого следует несколько вполне логичных заключений. Во-первых, есть некое сопротивление (по всей видимости, струверов, или неизменившихся, к нуврам, или изменившимся), которое, как можно предположить, возглавляет его бывшая девушка Катя, или Мама. Во-вторых, существует некая резервация, которая, вполне возможно, находится где-то на Земле, в ней наверняка живут эти бедолаги-струверы, которые время от времени, должно быть, попадают под влияние со стороны сопротивления. «Что же ответить? – молниеносно думал Платон. – Что же мне ему ответить?» Плохо это или хорошо, но Платон до сих пор считал, что происходящее с ним не совсем реальность и у него всегда есть возможность отмотать назад, чтобы все переиграть, сделав иной выбор. Откуда появилась такая уверенность – непонятно, наверное, это был защитный механизм психики, которая, как несложно себе представить, сейчас работала на запредельных возможностях и переживала сильнейшее потрясение.

– Платон Викторович, мы ждем!

– Я не помню, – тихо ответил Платон и подумал, что такая стратегия может оказаться лучшей в его ситуации.

– Не помните? – Врач нахмурился, так что его длинные брови сложились гармошкой.

– Нет! – уверенно ответил Платон и прибавил: – После того как упал контейнер, ничего не помню про себя, кроме как зовут и сколько лет.

– И сколько же вам лет? – поинтересовался Казимир, слегка вскинув голову.

– Тридцать четыре…

– Платон Викторович, а вот скажите нам, как же так случилось, что уровень, – Казимир взял со своего просторного дубового стола предмет, похожий на медный градусник, и направил на Платона, – молчит? Вы случайно не труп, Платон Викторович?

Врач засмеялся отрывистыми, каркающими звуками, чем вызвал в Платоне брезгливость к самому врачу и к миру, богоизбранный пейзаж которого раскинулся за огромным смотровым окном.

– Понимаете, даже неодушевленные предметы транслируют свой уровень! – продолжил Казимир и ткнул градусником в свой глянцевый стол.

Звук, похожий на дрожание электрического тока в высоковольтных проводах (какие стоят вдоль дороги у дачного участка Поленовых), донесся из устройства.

– Вот какой у стола уровень, посмотрите. – Казимир показал цифру: минус 358. – А вот как звучит один из нас, послушайте. – Казимир перевел предмет со стола на Горана. Это был усиленный комариный писк. – Слышите, Платон Викторович?

Казимир повернул устройство так, чтобы Платон смог прочитать на градуснике новое число: 948. Это число было в красной зоне. Еще Платон смог заметить, что в красной зоне поперек читалось «нувр», а в серой зоне – «смеш», ниже шли ряд черточек и «струвер», а ниже нуля была иная шкала, на ней было написано «интуит» и чуть ниже «свайпер».

– Все звучат по-своему в нашем мире, но не вы. И это может значить лишь одно. Как вы думаете, что именно?