Диана Вольз - Millenium. Пираты

– Имя нашего города означает «Тысячелетие». Но я верю, что он будет процветать гораздо дольше. Славься, Миллениум!

– Славься, Миллениум! – люди на площади радостно вторят президенту и аплодируют. Оркестр собирается начать новую композицию, но не успевает.

Кристин вдыхает дым кальяна и тихо выдыхает. Она смотрит в экран компьютера, но ничего там не видит. Передает трубку Базуке, тот чисто автоматически забирает ее и продолжает работать.

«Внутри себя», – делает вывод Кристин и открыто смотрит в окно. Издалека донеслось «…новое общество, в котором нет различий по нациям», и Кристин усмехается.

– Старый врун, – тихонько говорит она. Звучит, тем не менее, очень по-доброму. Кристин понимает, что президент Кауфман врет намеренно. Многие еще не догадываются, но классовые разделения уже начинают назревать. Но этого пока не нужно знать людям.

Кристин знакома с президентом лично и очень любит его. Она думает, что он единственный, кто действительно смог бы исправить ситуацию с классовым разделением, но на это нужно время. А времени, по мнению Кристин, у него не так много: скоро более молодые правители займут его место. Кауфман, каким бы живым не был, уже стар.

Из посетителей никого кроме нее и Базуки нет, и персонал, не стесняясь, высунулся из окон и дверей. До Кристин донеслись слова «Ясски» и «медаль».

– Слышал? Ясски дают медаль.

– Библиотекарю? – спрашивает Базука, не поднимая головы.

– Ага.

– Круто, – в голосе мужчины слышится неподдельная гордость. – Он заслуживает.

Кристин качает головой в знак согласия. Они оба учились у Ясски.

– Классный мужик, – добавляет она под звуки оркестра. Следом Кауфман благословляет Миллениум на жизнь, и, неожиданно для всех гремит взрыв.

Базука резко отпрыгивает от окна, которое не разбивается, но опасно дрожит. Он поднимает голову и недоуменно переглядывается с Кристин, которая уже в следующую секунду срывается с места и, расталкивая испуганных официантов, вырывается на улицу. Она бежит на площадь, но постепенно останавливается, в ужасе смотря на то, что произошло.

Монумента Единства нет. Президента нет. Когда Кристин говорила, что ему осталось немного времени, она совсем не это имела в виду.

«Что теперь будет, без Кауфмана?»

Этим вопросом будут задаваться многие.

«Иди! Потом будешь спрашивать, иди!», – кричит голос внутри, и Кристин повинуется ему. Она бежит, осматривает видимую часть площади на наличие угрозы и ничего не находит.

Там, где стояли люди, теперь туман из пыли. Из воздуха, как адский дождь, падают камни и человеческие останки, которые подлетели настолько высоко, что вернулись на землю только сейчас. Постепенно до жителей доходит, что произошло, и они начинают кричать. Кристин росла в семье сильных людей, и крики беспомощности вызывают у нее отвращение. Потом она осудит себя за эту мысль. Потом, но не сейчас.

Она подбегает к краю толпы, падает на колени рядом с лежащим человеком и проверяет пульс и дыхание. Он дышит, и Кристин уволакивает его за плечи поближе к зданию. Жители, превратившиеся в толпу, уже начинают бегство, где лежащему под их ногами не выжить. Мужчина очень тяжелый, и передвигаться с ним нелегко. Благо кто-то подбегает и помогает. Кристин поднимает глаза: это Базука. Он практичен, за его плечами два рюкзака, в которых компьютеры, его и Кристин – неизвестно, что должно произойти, чтобы он бросил свое главное сокровище.

Добравшись до здания, девушка приседает и запоздало осматривает крыши: разумеется, пусто. Кристин благодарно кивает другу, снимает свой рюкзак и направляется в толпу, доставая бейдж, удостоверяющий ее медицинскую подготовку. Хоть она давно не миротворец, старые привычки не искоренишь, и удостоверение всегда при ней.

Толпа сбегает, но некоторые люди все же остаются, чтобы помочь пострадавшим. Или чтобы не ко времени оплакать погибших. Кристин пробивается против людского потока, проверяя пульс лежащих на земле. Шестерых, которых проверила девушка, город уже потерял. А ведь она еще только на внешней стороне. Проходя вглубь, Кристин видит покалеченные трупы. Ее не мутит, она видела и не такое. Кристин сажает мужчину, находящегося еще в сознании. Из его волос на лицо стекает струйка крови. Опросив его и оценив ранение, она отдает его в руки проходящего добровольца, понимая, что ничего сделать не может.

Пробиваясь все ближе туда, где прежде была трибуна, Кристин слышит шум и оборачивается к улице Дружбы: издалека, сигналя сиреной, подъезжают отряды спасателей. Девушка позволяет себе слегка улыбнуться, но уже в следующую секунду осматривает площадь. Почти все те, кто мог уйти или кого увели, уже сидят вдоль зданий. Оглушенных, медленно уходящих с площади людей все меньше, но Кристин видит все больше трупов. Ее учили осматривать раненных средней тяжести, но оценить это среди большого количества пострадавших не так уж просто. Она видит плачущего ребенка и без сомнений бежит к нему.

– Привет, – говорит она, бегло осматривая его состояние. – Где-нибудь болит?

Ребенок сидит, внимательно смотрит на нее, но только хнычет, ничего не отвечая. Всего секунду Кристин думает, что он ее не слышит, но отвлекается на осмотр его состояния. Все, вроде бы, в порядке, не считая вывернутой на бок ступни. Девушка аккуратно берет мальчика на руки и идет как можно быстрее. Навстречу ей движется спасатель в черной форме.

– Мэм, вы в порядке? – кричит он, подбегая.

– Да, – отвечает Кристин, передавая ребенка. – Нужна аптечка.

Спасатель смотрит на бейдж с красным крестом и кивает.

– Идите за мной.

Она следует за мужчиной, попутно подхватывая с земли женщину и помогая ей добраться до машин.

Кристин выдают зеленую сумку – набор первой помощи, и она возвращается на площадь. Команда спасателей вместе с добровольцами рассредоточилась по территории. Там, где прежде был монумент, а теперь угловатая груда мрамора, работают мужчины и женщины, вытаскивая пострадавших из-под обломков. Кристин проходит мимо порванного барабана и погнутой трубы, и старается не обращать внимания на кровавые пятна. Работы еще много, не время разглядывать детали. Однако среди камней что-то блестит, и она не может устоять. Раздвинув мраморную пыль и камни, Кристин поднимает на ладони блестящий предмет. Рассмотрев внимательно, она убирает его в рюкзак – «Разберусь с ним позже».

«Позже» наступило только через шесть часов.

Кристин садится на подножку автомобиля, и спасатель протягивает ей бутылку воды.

– Вы молодец, – говорит мужчина, снимая маску. Кристин хмуро кивает и пьет.

Оранжевое солнце светит с улицы Согласия, освещая площадь под другим углом. Спасатели все еще разбирают обломки, одна из команд собирает части тел, пытаясь вернуть целостность пострадавшим, все это транслируется на экраны. Зрелище неприятное, но Кристин позволяется себе пока только хмуриться. Для более сильных эмоций еще не время. И не место.