Диана Вольз - Millenium. Пираты

Кристин живет там, где проходит линия между Нижним и Средним, так что вид из ее окон очень колоритный. С одной стороны серые и убогие дома, многие из которых заброшены, заводы с длинными трубами, подземка. С другой – цветные домики, развлекательные центры, шикарные парки. Миллениум начинался с равенства и равноправия, от которых постепенно ничего не остается.

Раньше Кристин жила со своей семье на границе между Верхним и Средним. Теперь, после смерти Патрика, она – житель Нижнего. Она переехала сюда, чтобы понять, почему он оказался среди мятежников. Но ей это так и не удается.

Кристин делает большой глоток и набирает номер. Она нисколько не волнуется, что абонент может вычислить ее: если начать искать, выйдет десяток фальшивых адресов.

В трубке слышится три гудка и суровый мужской голос.

– Слушаю.

Кристин молчит, собеседник вздыхает.

– Раз позвонила, то говори, а не молчи.

Кристин наблюдает за струей дыма над заводом и пьет вино. Оно кислое.

– Не удержалась, да? – говорит мужчина на другом конце. – Ладно, я не лучше: мои друзья сегодня – водка и лед.

Кристин ухмыляется в трубку и делает еще глоток.

– Надо же, хоть какой-то живой звук от тебя.

Мужчина дышит в трубку, Кристин тоже, пару минут никто не говорит. В квартире у девушки запел Ленни Кравиц, и мужчина в трубке подпевает.

– Ты сейчас, наверно, улыбаешься?

Абсолютная правда. Кристин смотрит на свое отражение в оконном стекле и слегка удивляется: как мало было нужно, чтобы стать другим человеком. Слегка печальная улыбка блуждает по ее лицу.

– Почему ты не говоришь со мной? Ты все еще винишь меня, да? Я ведь сделал то, что должен был.

Трек-лист подошел к концу, и по квартире разлилась тишина.

– Почему бы нам не встретиться и не поговорить, выяснить все?

«Мы разучились говорить друг с другом», – думает про себя Кристин.

Мужчина вздыхает.

– Хоть я все еще зол и считаю, что ты не права, я был рад… – собеседник запинается. – Ну, ты понимаешь.

Кристин еле заметно улыбается: «Зато честно».

– Ладно, пойду. Напьюсь чем-нибудь покрепче и спать, – мужчина ухмыляется. – Знаешь, мне бы хотелось однажды позвонить тебе. Чтобы твоя чертовая техника сгорела, не определила номер, и ты сняла трубку. Я хочу, чтобы наши идеологические войны прекратились. Возможно ли это?.. Ладно. Пока. Береги себя.

– И ты себя, – отвечает Кристин, когда собеседник вешает трубку.

3

– Что ты здесь делаешь?

Патрик сидит за партой Кристин. Он отбрасывает каштановые волосы с лица и ласково смотрит.

– У нас свидание, разве нет?

Его шутливый тон заставляет Кристин съежиться. «У него должна быть пуля в голове, и еще две – в теле. Где она? Где они?!»

– Присядь уже наконец.

Кристин медленно движется по классу, садится за парту слева и смотрит на школьную доску. Ракурс слегка не тот потому, что на ее привычном месте сидит Патрик. В этом классе преподавал мистер Ясски, ныне тоже мертвый.

– Не посмотришь на меня? – спрашивает Патрик.

– Ты умер, – ледяным голосом отвечает Кристин. – Умер три года назад.

На улице, несмотря на солнце, идет дождь. Девушка смотрит в окно и наблюдает, как старый вяз скребется ветками по стеклу. Мерный шум капель успокаивает, но соседство с мертвецом, пусть и некогда любимым – нет.

– Тогда почему ты пригласила меня?

– Я не приглашала тебя! – отвечает Кристин и неожиданно для себя поворачивается.

Патрик улыбается. У него отросшие, лохматые волосы, небольшой синяк на левой скуле, уставшие зеленые глаза – он такой, каким был перед смертью.

Кристин вспоминает, как он накрывает ее собой.

– Почему ты здесь? – робко спрашивает она. – Ты ведь…

– Умер, я знаю, – он говорит это с такой легкостью, что Кристин слегка съеживается. – Но здесь я потому, что ты меня пригласила.

– Я не…

– Да ладно тебе, – отмахивается Патрик, – ты ни о чем не хочешь меня спросить?

Кристин напряженно чешет подбородок.

– Я должна спросить тебя… о загробной жизни?

Патрик смеется в голос и заглушает шум дождя.

– Может быть у тебя есть вопросы поинтересней?

– Я не… – Кристин растерянно смотрит на парня, не понимая, чего он хочет от нее.

Она переводит взгляд на доску и вспоминает, как мистер Ясски учил их читать поэзию. «Постарайтесь постичь суть», – говорил он. Учитель раздавал всем абрикосы и объяснял, что красивый язык стихотворений – это мякоть, приятная на вкус. Но самое важное – косточка, которая хранит в себе суть произведения. И если ее посадить, вырастет прекрасное дерево, величие которого не оставит равнодушным никого.

С потолка закапало на Кристин и парту, шум капель звучит внутри класса. Она оборачивается к Патрику – это движение кажется невероятно долгим, будто длится десять, а то и пятнадцать минут. Кристин за это время промокла под струями дождя, проникающими через крышу. Парень тоже оказался достаточно мокрым. Он серьезно смотрит на нее.

– Что происходит? – взволнованно спрашивает Кристин и пытается посмотреть наверх, но вода заливает ей лицо. Это уже не похоже на дождь.

– Ты слишком долго думала, время ушло, – мрачно заключает Патрик. – Я успею ответить только на один вопрос.

– Что? – кричит Кристин в панике, пытаясь быть громче, чем поток с потолка. Ее ноги в воде почти по колено, она крутит головой из стороны в сторону, чтобы понять, что происходит.

– Один вопрос, – криком отвечает Патрик.

Кристин сосредоточенно смотрит на бывшего жениха. Он отвечает взглядом, полным серьезности и отчаянья: если не сейчас, то никогда.

– Почему ты перешел? – спрашивает она тихо, но знает, что он ее слышит. – Потому что, как ты говорил, правительство нас обманывало? Что ты имел в виду?

– Это три вопроса, Кристин, – говорит Патрик. – И тебе нужно спросить у него.

Парень поворачивает голову к доске. Там стоит мистер Ясски.

– Постарайтесь постичь суть, – говорит он и смотрит вверх. Кристин тоже. В этот момент потолок обрушивается, и вода напором ударяет девушку в грудь.

Она вскакивает с постели, набирая в себя столько воздуха, что начинает кружиться голова. Медленно добравшись до кухни, девушка плюхается в кресло. За окном тонкой полоской алеет рассвет, метро уже шумит под землей. Кристин распахивает окно и кричит, что есть духу.

Патрик не снился ей очень давно. Последний раз – через год после кончины. Спустя год, как она прекратила свою миротворческую деятельность. Тогда, во сне, она перевернула его тело, и он сказал ей не прекращать поиски. В день, когда она сделала это по настоящему, он не сказал ничего. А сегодня он попросил задать один вопрос, и тот, что она задала, похоже, устроил его.

– Да вот незадача, – язвительно говорит Кристин в тишину, – библиотекарь-то помер, как я его спрошу?