Филип Фармер - ФАТА-МОРГАНА 3 (фантастические рассказы и повести)

Разумеется, было чудесно, как всегда с Ильдефонсой, но она никогда не изучала философии, поэтому запланировала только тридцатипятиминутный медовый месяц. Чтобы убедиться, она взглянула на указатель спроса и увидела, что ее нынешний муж выходит в тираж, а его труд цитируют насмешливо, как «Макси-Маузер». Они вернулись в город и развелись в Суде по Мелким Делам.

Состав Клуба для Важных Особ постоянно менялся: успех был входным билетом. Бэзил Бегельбекер мог быть принят, выбран на пост председателя и вышвырнут из клуба как грязный нищий от трех до шести раз за ночь. В Клубе могли состоять только важные личности либо те, кто стал важным ненадолго.

— Думаю, что засну завтра, во время зорян, — сказал Оверкалл. — Пожалуй, съезжу на часок в этот новый город Космополис. Говорят, там неплохо. А ты где переночуешь, Бэзил?

— В ночлежке.

— Я полагаю, что через час буду спать по методу Мидиака, — сказал Бурнбаннер. — У них отличная новая клиника. Часок просплю методом Прасенки, а час — Дормидио.

— А Шекль спит час естественным способом, — сказал Оверкалл.

— Недавно я делал это в течение получаса, — добавил Бурнбаннер. — Думаю, час — это слишком долго. Ты пробовал естественный способ, Бэзил?

— Только им и пользуюсь. Естественный способ и бутылка спиртного.

Стенли Скулдаггер стал самой яркой звездой недели. Разумеется, он получил огромное состояние, и Ильдефонса Импала пришла увидеться с ним в три часа утра.

— Я была с ним первой, — звучал насмешливый голос Джуди Скулдаггер, когда она разводилась с ним в Суде по Мелким Делам. Ильдефонса и Стенли отправились на медовый месяц. Приятно было закончить ночь с актером; это самые страстные экземпляры, к тому же в них есть что-то юношеское и простецкое.

Кроме того, это означало рекламу, что нравилось Ильдефонсе. Пошли в ход языки. Продлится ли это десять минут? Тридцать? Час? Может, то будет один из тех редких у никталопов браков, которые тянутся до дневных часов? А может, даже до следующей ночи?

В действительности он длился около сорока минут, почти до конца периода.

Медленно тянулась ночь со вторника на среду. На рынок выбросили несколько сотен новых продуктов. Появились штук двадцать театральных пьес: трех- и пятиминутные драмы в капсулах и шестиминутные долгоиграющие представления. «Ночная Улица, 9» — действительно свинский опус — выделялась среди прочих пьес, и так будет до тех пор, пока она не станет прошлым.

Вздымались стоэтажные дома, их занимали, покидали и снова разбирали, чтобы освободить место для более современной конструкции. Только посредственность воспользовалась бы зданием, оставленным дневными мухами, зорянами или даже ночниками с предыдущей ночи. Город был целиком перестроен не менее трех раз в течение одного восьмичасового цикла.

Время шло к концу. Бэзил Бегельбекер, богатейший человек мира, председатель Клуба для Важных Особ, развлекался в обществе друзей. Его четвертое этой ночью состояние напоминало бумажную пирамиду, выросшую до невероятных размеров. Бэзил смеялся в душе, вспоминая штуки, на которых она базировалась.

Твердым шагом вошли трое привратников.

— Убирайся отсюда, ты, грязный бродяга, — яростно сказали они Бэзилу, сорвали с него тогу воротилы и швырнули взамен потертые лохмотья нищего.

— Все пропало? — спросил Бэзил. — Я думал, это продлится еще минут пять.

— Все пропало, — подтвердил посланец с Биржи. — Девять миллиардов за пять минут. И потянуло за собой еще несколько других.

— Выбросить отсюда этого банкрота, — завыли Оверкалл, Бурнбаннер и их приятели. — Подожди, Бэзил, — сказал Оверкалл. — Верни Посох Президента, прежде чем мы погоним тебя пинками по лестнице. Следующей ночью он пару раз будет твой.

Время кончилось. Никталопы тянулись к сонным клиникам и убежищам в домах отдыха, чтобы провести там время упадка сил. Зоряне принимали у них эстафету.

Теперь вы увидите, как нужно жить! Эти зоряне действительно быстро принимают решения. И не думайте, чтобы они тратили целую минуту на какой-то вопрос.

Сонный нищий наткнулся на Ильдефонсу Импала.

— Сохрани нас этим утром, Илдо, — сказал он. — Выйдешь за меня будущей ночью?

— Пожалуй, да, Бэзил, — ответила она. — Ты женился этой ночью на Джуди?

— Не уверен. Ты можешь дать мне два доллара?

— О чем разговор. Джуди Бегельбекер стала одной из десяти самых элегантных женщин во время сезона моды фру-фру около двух. Зачем тебе два доллара?

— Один на постель, другой на выпивку. Ведь я послал тебе два миллиона со своего второго состояния.

— Я веду эти два счета отдельно. Вот тебе доллар, Бэзил. А сейчас — убирайся! Незачем другим видеть, как я разговариваю с грязным нищим.

— Спасибо, Илдо. Пойду куплю выпить и пересплю на лавке. Сохрани нас этим утром.

И Бегельбекер ушел, шаркая ногами и насвистывая «Медленную ночь со вторника на среду».

А зоряне уже начинали утро среды.

В день, о котором я хочу вам рассказать и который наступит всего через тысячу лет, жили себе парень, девушка и любовь.

И хотя до сих пор я сказал совсем мало, ничто из этого не является правдой. Этот парень совсем не то, что мы имеем в виду, говоря: «парень», поскольку было ему сто восемьдесят лет. И девушка не была девушкой, правда, уже по другой причине, а любовь — это не сублимация стремления к насилию с одновременным подавлением желания отдаться — как понимают этот вопрос сегодня.

Моя история вам не очень-то понравится, если вы с самого начала не примете во внимание этих фактов. Однако если постараетесь, то, вероятно, найдете здесь массу смеха, слез и волнения, а все это может стоить или не стоить ваших трудов. Что касается девушки, то не была она девушкой потому, что была парнем.

Я почти вижу как вас буквально отшвыривает от этой книги! «Черт возьми, — говорите вы, — кому захочется читать о паре педиков?» Успокойтесь. Вы не найдете здесь тайн похоти и извращений для публики определенного сорта. Если бы вы увидели эту девушку, ни за что не догадались бы, что она в некотором смысле парень. Судите сами, груди — две, влагалище — одно, бедра — как у Венеры, лицо — без волос, надбровных дуг — нет. Вы сразу назвали бы ее существом женского пола, хотя, конечно, вас могли дезориентировать хвост, шелковистая кожа и жаберные щели за каждым ухом.

И снова тебя отбрасывает. О Боже, приятель, вот тебе мое честное слово. Это прелестное создание, и тебе, нормальному парню, достаточно провести с ней час, чтобы ты перевернул небо и землю, пытаясь ее затянуть в постель. Дора (мы будем называть ее так, хотя полное имя звучит: Омикрон-Дибез с Дорадус 5314 — последний член означает цвет, оттенок зеленого — итак, Дора выглядела, как девушка, была прелестна и мила. Но, признаться, ее голос не подходил ко всему этому. Она была, можно сказать, танцовщицей. Это искусство требовало интеллекта и больших знаний, огромных врожденных способностей и непрестанных тренировок. Танец совершался в невесомости и лучше всего его описать так: немного цирковой номер «женщина-без-костей», а немного классический балет, скажем, умирающий лебедь в исполнении Даниловой. И в то же время это было чертовски сексуально. Разумеется, в символическом смысле, но будем говорить откровенно: большая часть из того, что мы считаем «сексуальным», символично, за исключением, может, расстегнутой ширинки эксгибициониста. Когда Дора танцевала в Миллионный День, люди задыхались от желания — и ты бы задыхался, если бы ее увидел.