Александр Тебеньков - Темна вода во облацех. Научно-фантастический роман

– Минуточку.

Баринов втянул воздух носом… Как ни проветривай, как ни наводи марафет, а затхлость нерабочего помещения разом не исчезает. Сколько оно пустует – год, два, пять?

Он прошел вглубь, как бы невзначай, мимоходом провел пальцем по лабораторному столу, по кожуху самописца, по полке стеллажа… Да, генеральная уборка налицо, и не далее как вчера-позавчера – вон как все блестит. Это что ж, специально готовились к его визиту-экскурсии?

Этажом ниже – а спустились уже по другой лестнице – ничего не напоминало биологическую лабораторию, скорее, нечто из области электроники или электротехники, не понять. Однако некоторая заброшенность, даже запущенность ощущалась и здесь. Очень похоже, что по каким-то причинам зданием не пользовались давно.

Но Банник держался легко и привычно.

– Ну что, начнем, пожалуй, – он подвел Баринова к некоему устройству – или прибору? – занимавшего почти целый угол комнаты. – Грубо говоря, это очень точные электронные весы. Вон та пластмассовая пластинка за стеклом – датчик давления, он в вакууме. Вот это – дисплей, показывает, какая сила воздействует на ту плоскость. Следи за мной.

Он сел в кресло перед установкой, щелкнул несколькими тумблерами. Затем демонстративно положил руки на стол и задержал дыхание, вперив взгляд в тот блестящий, словно отполированный, кусок пластика внутри толстого стеклянного колпака. Экран, похожий на телевизионный, засветился, по координатной сетке поползла, оставляя за собой след, яркая светящаяся точка – вверх и вправо, потом вниз, прорисовывая нечто вроде синусоиды.

– И что это значит? – спросил Баринов, когда Банник выдохнул и откинулся в кресле.

– А это значит, – Банник ткнул пальцем в верхнюю точку кривой на экране, – что сила, с которой я воздействовал взглядом на датчик, равна – смотри по сетке – примерно полтораста ньютонов, то есть около пятнадцати килограммов. Доступно?

Баринов пожал плечами.

– Не очень. Я бы предпочел что-то более наглядное.

– Н-да-а! – Банник насмешливо посмотрел на него. – Ты, вот что, свои медико-биологические штучки бросай! Мы вторгаемся в такие области, где нужно гармонию поверять алгеброй! А это значит, биологию – физикой, математикой и электроникой.

– Я не Моцарт и не Сальери, – отпарировал Баринов. – Я нейрофизиолог.

Банник поднялся и хлопнул его по плечу.

– Не обижайся. Я, когда понял, что на одной биологии далеко не уедешь, заочно окончил институт электротехники, электроники и автоматики… Да, да, – кивнул он в ответ на недоверчивый взгляд Баринова. – И курсовые писал, и экзамены с зачетами сдавал – без дураков и блата. А диплом защитил на тему «О влиянии субмиллиметровых радиоволн на клеточные структуры мышечной ткани». Пошли дальше.

В следующей комнате Банник продемонстрировал, и тоже на солидно выглядевшей установке, как он взглядом нагревает предметы. Ничего он, конечно, поджигать не стал, просто смотрел на похожий датчик под похожим стеклянным колпаком, а на соответствующем экране высветилась цифра – триста пятьдесят пять.

– Это по Фаренгейту или Цельсию? – спросил Баринов.

– По Цельсию, – коротко ответил Банник. – Для справки: олово плавится при температуре 232 градуса, свинец – 327, цинк – 420. Железо – чуть более полутора тысяч.

– Так ты и железо можешь?

Банник испытующе на него посмотрел.

– Могу. Но это сопряжено с определенными, скажем так, издержками… Кстати, десять лет назад – не мог.

– И как же?

– Тренировка, – пожал плечами Банник. И спросил риторически: – Ну что, продолжим экскурсию?

«Умеет же устраиваться эта сволочь! – Баринов оглядел большую комнату здесь же на первом этаже, куда привел его Банник. Уютна, функциональна, обставлена так, что можно и поработать, можно и отдохнуть. – Или это свойство всех сволочей?»

Припомнилось, как после «мозгового штурма»* по поводу генезиса странных снов Афанасьевой, приглашенный старый друг и приятель, проректор Ташкентского мединститута Илья Моисеев, уже в машине по дороге в гостиницу задумчиво сказал:

– Беляева читал? «Властелин мира».

– И что?

– А то, что я, кажется, знаю одного кандидата на такого «властелина».

– Шутишь?

– Нисколько. Банника помнишь?

– Личность известная. Ну, так он аж в первопрестольной. Институт, куча филиалов и лабораторий. Публикации интересные, оригинальные. А все остальное – так, слухи. Ничего конкретного.

– А он, тем не менее, подгреб под себя почти всю нейробионику, психолингвистику, подбирается к кибернетике.

– Он же не математик, гольный биолог!

– Значит, освоил и ее. Главное ведь что: на стыке кибернетики и математики появляется новая наука – «киберематика», а на стыке бионики и кибернетики – Госпремия и звание академика.

Н-да-а, похоже, Илья как в воду глядел…

– Ну, ладно, положим, твои чудеса в решете я увидел, принял и усвоил. Колись дальше – как ты меня в болевой шок вогнал, как потом мозги прочистил… Тоже на приборах показывать будешь?

Банник почему-то хмыкнул – неопределенно и, как показалось Баринову, несколько виновато. Прошел в дальний конец комнаты, сел на диванчик сам, жестом пригласил Баринова.

– Понимаешь, какая штука, – сказал он и чуть поморщился. – В общем, извини, тогда я тебя под шумок, откровенно говоря, на шару взял. Вот, полюбуйся.

Он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую поблескивающую металлом коробочку размером с портсигар и протянул Баринову.

Тот взял, внимательно осмотрел. Тяжелая вещица, граммов под триста. На лицевой стороне, там, где на портсигарах обычно выдавлен рисунок, зеленая и белая кнопка, рядом переключатель на четыре положения. В торце – чуть выдающийся, слегка растянутый по бокам раструб, закрытый пластиковой пластиной.

– Это нейрошокер, по аналогии с электрошокером. Излучение направленное, интенсивность регулируется, радиус действия до пяти-восьми метров. Питание – две батарейки «Крона» плюс концентрированный бульон с биодобавками и консервантами.

– Бульон-то зачем? – машинально спросил Баринов, возвращая «портсигар».

– Электроника там работает как пускатель, как раздражитель, а излучает живая ткань. Ей не электричество, ей бульончик нужен. Это биологическое излучение.

– А ткань откуда?

– Из мозгов, Павел Филиппович, из мозгов, вестимо!.. Клетки неких подкорковых областей неких позвоночных хирургическим путем собраны в определенный комплекс, нервные связи между ними также определенным образом переформатированы. Получили новое качество, так сказать. Работает в двух режимах.

…Баринов сидел, закинув ногу на ногу, рассеянным взглядом скользил по сторонам.

Забавная ситуация создалась.