София Протосовицкая - Избранные. Мистический детектив

Не жалея сил, он обошёл все аллеи. Несколько раз терял из-за гололёда равновесие, иногда – падал, но удача и снежный покров смягчали падение и выводили покалеченную ногу из-под удара.

Часам к пяти-шести утра Вася исполосовал стрелками все снежные берега, которые обрамляли прогулочные дорожки. Оставленные им метки и указатели вели за пределы парка – к скованному зимним сном фонтану, вблизи которого открывалась панорама спящего города.

Закончив этот важный и крайне изнурительный труд, Сомов медленно сел в сугроб, а затем – с довольной улыбкой и лёгким сердцем растянулся на снежной простыне во весь рост: ноги и руки разведены звёздочкой. Теперь-то зеленоглазка уж точно не упорхнёт от него. Силки расставлены мастерски: все стрелочки указывают именно сюда – на вписанный в окружность отпечаток человеческого тела в снегу. Вместе с костылями, лёгшими рядом словно второй комплект рук, финальная картина могла напомнить знающему зрителю рисунок Витрувианского человека Леонардо да Винчи, особенно, если взглянуть на нее с высоты птичьего полета.

Сомов не ошибся.

Не прошло и нескольких минут, как что-то тяжёлое вдавило левое предплечье в снег.

А потом он увидел её – всю и сразу. Не было никаких переливов света, снопов искр или удара молнии. Просто рядом с ним в снегу возникла женщина, накрывшая телом один из костылей и руку. Серое пальто, джинсы, вязанный шарфик. Она лежала на боку. Сбегавшие из-под простоватой шапочки волосы тянули к лицу Сомова каштановые локоны – точь-в-точь такие, какими он их запомнил. В живых, изумрудных глазах пылала радость.

Она чиркнула его нос варежкой, катышки льда оцарапали кожу.

– Мое любимое послание, из тех, что ты оставил в снегу: «Это Вася. Я все еще здесь!» Оно меня так развеселило! А вообще, ты здорово придумал со всеми этими стрелочками.

– Хочешь жить – умей вертеться.

Аня рассмеялась.

– А раньше ты, значит, и не жил?

– Давай, забудем про «раньше» хотя бы на время, – предложил Сомов.

– Обеими руками за! Можно даже и навсегда забыть.

– Ты, случайно, не голодна?

Конечно она испытывала голод – да ещё какой! Они потратили минуты две, чтобы высвободиться из снежных топей и привести одежду в порядок.

Вася сказал, что перекусить можно в супермаркете на Свердлова. Работает он круглосуточно, отдел готовой еды богат на салаты и жареную курочку. Там же для не особо требовательных посетителей предусмотрены столики из пластмассы. Не итальянский ресторан, конечно, но выбора особого нет. Жаль только – идти далеко.

– Зачем идти? Пойдем лучше к моей машине, – предложила Аня. – Мигом на месте будем.

Кроме измятого двумя телами снега, они оставили позади кем-то забытые костыли.

Пока шли к парковке, то по сторонам особо не смотрели: их внимание было поглощено друг другом. Они говорили и говорили – столько хотелось рассказать друг другу, и только на светофоре Аня обратила Васино внимание на просыпавшийся город.

– А разве в этом здании весь первый этаж не под мебельный салон отведён?

– Да, нет. Не помню здесь никакой мебели. Каждый день по пути на работу мимо этого почтового отделения хожу… Вот ведь! – на несколько секунд Вася потерял дар речи. – А эта часовня откуда?

– Шутишь? – с прищуром посмотрела на него Аня. – На пожертвования ко дню города открыли. Лет десять уже стоит – сложно не заметить!

До самой парковки они шли с видом деревенских зевак, которые только вчера попали в большой город. Улицы, дома, вывески, силуэты деревьев, казалось бы – такие знакомые и привычные с детства, то и дело подсовывали что-то новенькое.

Наконец, блаженное тепло автомобильного салона окутало продрогшую за ночь парочку.

Вася поёжился от удовольствия и изучил висевшее над головой водительское удостоверение: хозяйка автомобиля Анна Сергеевна Сомова прикрепила его к козырьку от солнца.

– Дорогая, ты помнишь, что до конца месяца тебе нужно продлить права?

– Помню, конечно, – сказала Аня и вдруг выпалила. – Ох, Вася, а что это у тебя с ногой? Какой-то валенок из-под штанины выглядывает!

– Вот чёрт! – вылупил глаза муж. – На гипс похоже…

– Ты же ничего не ломал?

– Ну, да. Интересно, откуда это?

– Эмм. Может, Серёжа наложил? Шутка вполне в его вкусе. Уверена, что в меде над сокурсниками он и не так прикалывается.

– Блин, Аня, как-то не особо верится. И когда он, по-твоему, это сделал? Сегодня ночью? Или за завтраком? – с сомнением произнёс Вася. – Это же, не лицо зубной пастой во сне измазать.

– Ну, на то он у нас и большой талант, тем более – в области медицины! Другой вопрос – почему мы только сейчас заметили эту бандуру? Она ж тебе ходить мешает!

– Постой-постой, ты куда собралась?

Аня вывела машину за пределы парковки.

– Как куда? Заедем к Серёже в институт. Не случайно же мы в такую рань покататься вздумали? Если это он загипсовал ногу – пусть разгипсовывает. Времени до начала первой пары хватит. Не станешь же ты весь день ходить в этом?

Вася хотел ответить, почему бы и нет, но вместо этого спросил:

– А если это не он сделал?

– А кто, инопланетяне? Да, какая разница кто? Главное – он знает, как это снять.

Вид отца, который незадолго до начала занятий предстал перед Серёжиными одногрупниками в гипсе, встревожил юношу не на шутку. Аня сразу поняла – сын к шутке с гипсом не причастен.

Их с Васей первенец сработал быстро: раздобыл нужные инструменты, а затем аккуратно и со знанием дела высвободил ногу из плена.

История «О загипсованном предке» надолго возглавит фольклорный топ медицинского института. С годами она обрастёт смачными и зловещими подробностями, а долгая жизнь Василия Сомова никогда не погрязнет в унынии и серости. Впрочем, идеальной её тоже не назовёшь. Скорее, его ждет бесконечное, ежедневное приключение с неугомонной Аней у штурвала.

При таком насыщенном графике просто не останется времени на разгадку тайны одного мартовского утра: кто и с какой целью заковал в белый панцирь здоровую ногу. Зато Вася никогда не устанет благодарить судьбу за горячо любимую жену, за то, что много лет назад высшие силы не позволили полусонному студенту забыть десять цифр, которые, высунувшись из окна отъезжавшего автобуса, прокричала во всю силу легких зеленоглазая девушка с каштановыми волосами.

Старику наконец удалось сбежать, и теперь он торопился на встречу. Каждый шаг по железной дороге давался всё тяжелее: трость утопала в щебёнке, ботинки натирали пятки, а приступ кашля едва не свалил его с ног.

Совсем близко раздался знакомый писк. Старик чертыхнулся и пошёл быстрее. Когда трость снова застряла в щебёнке, он с досадой бросил её с холма, по которому бежала железная дорога. Привычные звуки мира – пение птиц, шум деревьев, кваканье лягушек – всё исчезло. Остался лишь писк.