София Протосовицкая - Избранные. Мистический детектив

– Откуда вы приехали? – продолжил Ребров.

– Главное не откуда, а куда.

– В каком классе учится мальчик?

– Он не ходит в школу.

Ребров зыркнул на участкового – тот что-то спрашивал у соседки старика. В посёлке, где живёт пара тысяч людей, Ребров знал далеко не всех, а вот участковый мог бы и обратить внимание на странную парочку.

– Я свободен? – спросил старик.

Ребров отвлёкся от участкового – того уже обступили цыгане, которые требовали найти пропавшего из табора парня.

– Пока нет криминалиста, покажите дом, – приказал Ребров.

– Он не мой, – пожал плечами старик.

– Кто настоящий владелец?

– Не беспокойтесь, – улыбнулся мусорщик. – Соседка сказала, что дом отошёл государству, но простаивает уже лет десять. Если я нарушил закон тем, что жил здесь, то сожалею. Но внук сейчас важнее.

– Почему вы улыбаетесь? – спросил Ребров, но старик уже брёл к дому.

Ребров шёл по коридору, не сводя глаз с затылка идущего впереди мусорщика. Обычная история – допрос родственников жертвы. Но что-то здесь не сходится.

Почему дед изменил график именно сегодня? Куда он ходил ночью? Кто он вообще такой? Конечно, у мусорщика снимут отпечатки пальцев, но Ребров не думал, что отыщет что-то полезное. А мальчишка… Он заинтересует органы опеки – лишь бы нашёлся.

«Обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана», – мысленно процитировал Ребров статью из Уголовного кодекса. Старик приехал в Кащеевку чуть меньше года назад – к тому времени пропало уже пятеро людей. От неприятной мысли Реброва замутило: что если старик всё-таки убил ребёнка, а днём исчезнет кто-то другой? Ведь как ни крути, совпадения возможны.

– Я на кухне, – пробубнил мусорщик. – Тут не кунсткамера, любоваться нечем.

Ребров прошёл дальше. Схема дома была проста: от коридора вбок уходили кухня, гостиная и комната мальчишки. За год мусорщик обустроил жилище как смог: нашёл мебель а-ля-СССР, замызганные ковры, соорудил подобие кухонных шкафчиков из сбитых гвоздями досок. Ребров оглядел гостиную – в углу валялся старый матрас, а пол усеяли осколки разбитого зеркала.

«Почему их не убрали?» – подумал Ребров.

На миг стекляшки показали множество разных отражений: Ребров увидел и сгустки тьмы в небе над Кащеевкой, и лица пропавших людей.

Следователь закрыл глаза. Выдохнул. Открыл. Стекляшки одиноко валялись на полу, и Ребров пообещал себе в скором времени выспаться. Ну и привидится же глупость!

В комнате мальчишки было поуютнее – старенькая кровать, радиоприёмник, смятое постельное бельё. Кровать стояла впритык к окну, так что похитителю не пришлось трудиться. Следы крови и борьбы отсутствовали. Ребров выглянул из окна – трава у дома была примята, но чётких следов не было. Пусть с этим возится криминалист – когда каждая минута на счету, нет времени зацикливаться на мелочах.

Ребров пошёл на кухню, когда споткнулся о какую-то железку на полу. Подпол. Он споткнулся о ручку подпола. Следователь потянул её на себя и чихнул от пыли: хоть где-то в этом доме не убирались.

Включив фонарик на телефоне, Ребров спустился по шатающейся деревянной лесенке. Когда ноги коснулись земли, он с усмешкой подумал, что старик может закрыть его и сбежать. На всякий случай Ребров глянул на телефон – связь ловит. Следователь осветил подпол фонариком. Наверняка здесь хранится обычное содержимое сельских погребков: банки с вареньем, соленья, картошка…

От увиденного Ребров присвистнул.

Всю правую сторону помещения украшали криво прибитые книжные полки. Следователь осветил фонариком корешки фолиантов. Казалось, здесь собрали всю литературу о китах: виды, миграция, мифы, сборники сказок, записки учёных и китобоев. Ни одной книги о чём-то другом – лишь библиотека по изучению китов.

Но что по-настоящему пугало – это фигурки китов, расставленные на полках с левой стороны подпола. Фарфоровые, деревянные, стеклянные, сделанные из папье-маше. От крошечных, не больше ногтя, до размеров небольшой собаки. Ребров насчитал около пятидесяти фигур и сбился. Светя фонариком, он прошёл к дальней стене хранилища, где вера в то, что старик что-то сделал с мальчишкой, зажглась в следователе с новой силой.

Рисунки. Десятки изрисованных карандашом альбомных листов. Прибитые к стене кнопками, они наслаивались друг на друга. Здесь были и абсурдные зарисовки трёхголовых людей с десятками рук за спиной и разбитое зеркало, которое срисовали со стоящего в гостиной. Ребров наугад сорвал два листа со стены – на одном толпа людей стояла на коленях в окружении китов. На другом – четверо мёртвых китов вспыли пузом кверху.

Реброва замутило – то ли из-за спёртого воздуха и пыли, то ли от картинок. Он неловко пошатнулся и выставил руку вперёд. Пальцы коснулись листа, который оторвался от стены и упал на пол.

Ребров посветил на изображение: человек на рисунке шёл по дороге с распростёртыми к небу руками. Голова идущего была повёрнута назад и занимала три четверти альбомного листа. Следователь поразился точности портрета – тот будто срисовали с фотографии, переняв каждую чёрточку парня из цыганского табора.

Дрожащей рукой Ребров оторвал кнопку от стопки рисунков, из которой выпал предыдущий. На следующем портрете учительница математики лежала на траве с такой же гипертрофированной, как у цыгана, головой и блаженно улыбалась. В небе над женщиной плыли объекты её вожделения – киты.

Он перебрал следующие листы. Пропавшая девчонка, автомеханик, медсестра…

Из состояния прострации Реброва вывел голос старика. Он говорил так же беспечно, как во время допроса на лавке:

– Свинья везде грязь найдёт, верно?

Следователь выронил портреты и развернулся к мусорщику так резко, как мог. В отсвете фонаря лицо старика казалось сделанным из свечного воска.

– Сожги их, – потребовал старик. – Сейчас.

– Откуда эти рисунки? – Рука Реброва потянулась к пистолету. – Будь они здесь до вас…

– Их здесь не было, – перебил мусорщик.

– Твоих рук дело?

– Мальчишки. Сделай то, чего не могу я. Сожги!

Голос старика сорвался на визг, лицо побагровело. Ребров достал пистолет и наставил на мусорщика.

– Подними руки и на выход.

Старик не двинулся с места.

– Сожги, сожги, сожги! – как заведённый повторял он.

Участковый появился как раз вовремя. Он спрыгнул с лестницы и по кивку Реброва облачил мусорщика в наручники. Тот не сопротивлялся.

– Уводи, – скомандовал Ребров. – Сразу в участок, как можно тише!

– Огонь – пролепетал старик. – Вот настоящее лекарство!