София Протосовицкая - Избранные. Мистический детектив

– Заткнись! – рявкнул участковый, потащив мусорщика к выходу. – Товарищ следователь, важные новости. Ай!…

Участковый споткнулся и брякнулся со стариком на землю. Ребров убрал пистолет в кобуру и поднял обоих, не выпуская фонарик.

– Растяпа! – крикнул Ребров. – Тащи его, после новости!

– Тут какая-то коробка, – замямлил участковый.

Ребров посветил фонариком на место, где споткнулся полицейский. Из коробки на пол выпали до боли знакомые вещи.

Рабочая форма автомеханика с подтёками масла. Красные туфельки медсестры. Футболка «ЦСКА» с фамилией Дзагоев, которую в тот злополучный день надела девочка, одолжив у старшего брата. Была там и одежда других жертв, которую после всех экспертиз как прощальный подарок вернут родственникам.

– Товарищ следователь, – пробурчал участковый. – Я…

Ребров вздрогнул, и едва сдержал просящиеся наружу ругательства.

– Чего застыл?! На выход, живо!

– Мальчик нашёлся, – улыбнулся участковый. – Пришёл к дому, без единой царапины, разве что напуган.

– Что он сказал?

– Ничего, – улыбка паренька померкла. – Он немой.

– Разберёмся, – только и сказал Ребров, пока пальцы тянулись за сигаретой. – В Следственный комитет вызови доктора, пусть осмотрит мальчишку. Там же разошлём ориентировки ребёнка – его наверняка похитили. Скажи опергруппе, чтобы нашли специалиста по языку жестов и звони в органы опеки.

Участковый потащил старика к выходу. Ребров закурил, поднял рисунки и тут же бросил вновь. То ли бессонная ночь дала о себе знать, то ли ощущение нереальности происходящего, но следователь мог поклясться, что бумага вибрировала, а головы жертв поворачивались вокруг своей оси, заходясь в немом крике.

За следующий час Ребров добрался до Следственного комитета, где выпил кофе, подписал пару отчётов и теперь сидел в кабинете допросов. Специалист по языку жестов был в пути, а пока мальчишку сторожил участковый. Врач уже осмотрел ребёнка и подтвердил, что на теле нет ран и жизни не угрожает опасность. Ориентировки потерпевшего рассылали в ближайшие города, а представитель органов опеки обещал прибыть в течение дня, чтобы забрать мальчика до выяснения обстоятельств.

Вопреки всяческим клише, комната для допросов в следственном комитете не была звуконепроницаемой. Пару раз Ребров слышал, как участковому говорили, что он может идти, но тот ссылался на то, что охранять мальчика – его долг. Ребров услышал бы и больше, но после поимки возможного маньяка отдел оживился – из дома мусорщика в лабораторию взяли кучу вещей на экспертизу. Не тронули лишь рисунки – по словам Реброва, в их расположении мог крыться смысл, и позже он планировал вновь осмотреть подпол.

Следователь посмотрел на сидящего через стол мусорщика. Лицо подозреваемого не выражало чувств, взгляд провалился в одну ему доступную бездну. По старинке включив диктофон, Ребров начал допрос:

– Назовите ваше имя.

Как и ожидалось, старик промолчал.

– Ориентировки мальчишки разошлют по стране, – отчеканил Ребров. – Если он исчез из детдома, то к вечеру мы узнаем из какого. Когда вы похитили его? Что стало с остальными пропавшими? Зачем приехали в Кащеевку? Мальчишка знал, что умрёт и поэтому сбежал? Не тяните, мы всё равно узнаем кто вы. Пишите чистосердечное, зачтётся в суде.

Старик поднял скованные руки. Ребров едва не ударил кулаком по столу – какой же он дурак, что не заметил! Мусорщик ведь даже на лавке прятал руки в карманы.

Ладони старика были обожжены. Лиловые наросты топорщились на кончиках пальцев. Никаких отпечатков. Им ничего не узнать о мусорщике, если он не расскажет.

– Вряд ли что-то получится, если не помогу, – хмыкнул старик, словно прочитав мысли следователя.

– Ваша соседка скажет нам…

Дед расхохотался каркающим, режущим уши смехом:

– В сорок лет вы похожи на ребёнка. Думаете, я сказал ей настоящее имя? Берите пример с начальника станции – он вообще ничего не спросил! На дороге чисто, и ладно.

– Чего вы хотите? – Ребров сделал вид, что сдался. Он мог не торопиться: оснований для задержания достаточно. Рано или поздно мусорщик всё расскажет.

– Правды, – ответил старик.

«Всё-таки рано», – подумал Ребров.

– Знаете миф о трёх китах? – спросил мусорщик.

– Тех, что на спинах держат мир?

Старик энергично закивал. В первый раз за утро он выглядел заинтересованным.

– Одна легенда гласит, что китов было четверо, – начал он. – Кит, что нёс больше всего грехов, погиб. Тогда часть земли ушла под воду, которая растеклась на океаны, моря и реки. Если погибнут остальные – в мир хлынет тьма.

– Как это связано с пропавшими?

– Мальчишка, который прикидывается моим внуком – четвёртый кит. Он не погиб, как гласит предание, а спустился на землю, чтобы помочь братьям извне.

Ребров вздохнул: мусорщик его не удивил. Как и каждый пойманный маньяк, старик пытался заменить тюрьму психбольницей. Тем не менее, следователь едва сдерживал хищную улыбку: он соврал, когда говорил о снисхождении. «Чёрный дельфин» или «Белый лебедь» – Ребров решил, что сделает всё, чтобы отправить ублюдка в одну из этих жутких тюрем, где сама жизнь кажется насмешкой бога.

– Он покинул братьев не по своей воле, – продолжил мусорщик. – Дело в вере: когда-то целые народы поклонялись китам, но спустя века те стали лишь кусками мяса и китового жира. Но им по-прежнему нужны были Источники.

– Вы пытаетесь связать пропавших и Источники? – подыграл Ребров.

– Пропавшие и есть Источники.

– По-вашему, ребёнок убил пятерых человек?

Старик хлопнул себя по лбу от негодования:

– Не убил, а нарисовал! Не знаю, сколько они ещё прожили – киты научились растягивать удовольствие от трапезы.

– Почему именно эти люди?

– Лишь они пришли на зов.

– Зов?

– Пение. Источники идут на песнь, а мальчик переносит их в портреты.

Ребров глянул на часы – 8:30 утра. Он проболтал со стариком час и ничего не узнал. Чистосердечного не будет, и Ребров больше не мог сдержать накопившуюся за годы ярость:

– А вещи? Их он в портреты не прячет? Почему пятнадцатое июля? Почему только один раз в год?

– Одежда – шелуха, а день – привычка, – отмахнулся мусорщик. – Правда в том, что ему нечем питаться, ведь Источники переходят в другой мир. Он был вожаком стаи, а стал умирающим от голода мальчишкой. Всё, что он ещё может – раз в год нарисовать Источник для братьев.

Впервые за свою карьеру Ребров не удержался. Одним махом он оказался возле старика и схватил его за грудки:

– Я шесть лет искал пропавших вместо того, чтобы растить дочь! Жена подмешивает мне снотворное, чтобы я уснул и не думал о тебе! Как ты заманил жертв? Как не оставил следов?

– Ты чувствовал, что рисунки вибрируют, – быстро, как заклинание, прошептал старик. – Как и китам, им нужна вера. Не поддавайся, иначе они оживут. Сожги дом.