Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

На этой лоджии – ну, или почти на этой, – она отдыхала и раньше, много лет назад, любуясь, как ранней весной солнце садится за голой еще березовой рощей, слыша, как с жужжанием проносятся катера по Большому каналу… Точно так же, как теперь проносятся аквааэрокары.

Стоп, мысленно одернула себя Эдельвейс, об этом не следует вспоминать, по крайней мере сейчас. Нет, она не верила в телепатов, способных читать мысли, но, погрузившись в воспоминания, всегда можно забыться и случайно сболтнуть лишнее… Поэтому лучше подумать о другом.

Эдельвейс заметила, что Кеннет с интересом окинул ее взглядом с головы до ног.

Увы, в брючном костюме и куртке она не могла продемонстрировать ему свой загар… Эдельвейс улыбнулась и пожала плечами. Все свободное время в солнечные дни она проводила на лоджии, и загар у нее был такой, словно она только что вернулась с юга. Особенно сильно загорели ноги: сидя в тени, она всегда выставляла их на солнце. Несколько дней назад на торговой площадке, куда она пришла, одетая по случаю неожиданно наступившей жары в коротенькие черные шорты с красной окантовкой и красный, с черной окантовкой топик на тонких бретельках, расписанный по красному фону разноцветными контурами сердечек, словно нарисованных от руки, продавщица, введенная в заблуждение ее загаром, поинтересовалась, где именно на юге она отдыхала. Эдельвейс честно ответила, что отдыхает обычно на своей лоджии, и подумала, что надо будет поставить на свои топики принт с надписью: «Я отдыхаю только на южном берегу моря Нево!» вместо этих дурацких контуров сердечек, как будто нарисованных второпях ребенком.

Эдельвейс могла и предположить, что всего через несколько дней Кеннету представится случай полюбоваться на ее загар. Знала бы она, при каких обстоятельствах!

Грунтовая дорога опять уперлась в лесополосу, и очередной поворот на юг вывел их на узкое проселочное шоссе.

Теперь аэрокар парил над шоссе. У обочины, возле крытой остановки, завис рейсовый аэробус. Пассажиры с объемистыми сумками, из которых торчали букеты, неспешно поднимались в салон.

– Насколько я понял, в каждом районе Нижних Клонов есть собственный портал. Так почему они не воспользовались порталом? – спросил Кеннет, кивнув на людей на остановке.

– Есть такие люди – ортодоксы. Они опасаются новых технологий и не доверяют им. Для таких людей несколько раз в сутки ходят рейсовые аэробусы, -пояснила Эдельвейс.

– Ясно.

…Несколько дней назад, когда Кеннет по делам ездил в Орешек, он заметил на обочине дороги пешехода с тяжелой поклажей и предложил его подвезти.

На пассажирское сиденье втиснулся среднего роста крепенький круглолицый пожилой мужчина с огромным набитым рюкзаком. Кеннет уже был знаком с этим имперским обычаем – возить выращенные на даче овощи и фрукты в город, как будто там не было продовольствия.

Мужчина оказался словоохотливым и не замолкал до той минуты, пока его не довезли до остановки маршрутного аэробуса в Орешке.

Через несколько дней Кеннету передал вахтенный, что его спрашивает какой-то человек, явно из местных жителей. У трапа его ждал тот самый пожилой мужчина в спортивном костюме. Вручив Кеннету огромную тыкву, явно выращенную в теплице, он поблагодарил его за помощь в вывезении урожая. Кеннет очень удивился – по его расчетам, для тыкв был еще не сезон, но потом вспомнил, что теплицы с мощными термогенераторами позволяют имперцам получать несколько урожаев в год. Тыква Кеннету была не нужна, да и подобная благодарность представлялась ему необычной, но он радостно поблагодарил, понимая, что так положено согласно местным обычаям. Кеннету вспомнилась старинная гравюра, на которой индейцы встречали высадившихся с кораблей испанцев дарами своей природы. Да, кое-что в этом мире не меняется…

С узкого проселочного шоссе они выехали на оживленную трассу, через несколько километров повернули с трассы на проселочное шоссе, и начали подниматься на возвышенность.

– Мы сейчас находимся на высоте Исаакиевского собора, – пояснила Эдельвейс, когда подъем закончился и они оказались на ровном и прямом участке дороги.

Далеко внизу, под возвышенностью, виднелась трасса и крохотные, как жуки, аэрокары, скользившие над ее полотном.

До склада они добрались благополучно. Дэки не ошибся, показав им самый короткий путь, который Кеннет внес в бортовой компьютер.

Выйдя из аэрокара возле самого склада, на прощание Дэки помахал рукой и скрылся с глаз так внезапно, что Кеннет даже не понял, в какую сторону он направился, а Эдельвейс деловито начала осматривать продукты, которые Кеннет предполагал закупить. Ее помощь оказалась очень кстати: без нее американцы так и не поняли бы, что означают загадочные надписи на ящиках с фруктами: «Адын дын врубель» и «Кыш мыш кило парублю».

Выбрав нужные продукты и заказав доставку, они отправились в обратный путь.

Возвращались они тем же путем, каким прибыли в Горную Шальду, однако при возвращении они видели уже знакомый путь с обратной стороны, и выглядел он теперь совершенно по-другому. Когда грунтовая дорога уперлась в поперечное шоссе, за которым виднелась развилка двух дорог, Кеннет испытал легкое замешательство, но не потому, что бортовой компьютер не знал, какую из двух дорог следует выбрать, а потому, что на углу перед развилкой стоял железный столб, на котором висели два указателя, направленные в противоположные друг от друга стороны. На одном было написано: «Улица Светлый путь коммунизма», на другой «Улица Красных пролетариев». Один указатель был направлен в сторону кустов, за которыми виднелась помойка, другой – в сторону сточной канавы.

– Это еще от коммунистов осталось, – пояснила Эдельвейс, не уточняя, что именно она имеет в виду: указатели, помойку или канаву.

Бортовой компьютер уверенно вел аэрокар по намеченному маршруту, Эдельвейс в нужный момент размыкала электронным ключом преграждавшие им путь шлагбаумы, и дорога домой прошла без сюрпризов.

Вопреки ожиданиям Эдельвейс, по дороге на них никто не напал, аэрокар не заглох и не влетел в аварию. И никто из американцев не делал ей никаких предложений – ни непристойных, ни противозаконных, ни деловых. И… не задавал подозрительных вопросов. И это ее как раз настораживало.

Вдобавок, когда они подъехали к воротам усадьбы, капитан еще и отказался от чая под предлогом, что время поджимает и ему пора возвращаться на корабль. Эдельвейс, конечно, и раньше знала, что мужики паразиты, но чтоб настолько…

День явно не удался.

Аида поджидала ее, покачиваясь на качелях.

– Ну, что американцы?

– Даже не намекали на интересующую нас тему, – с досадой отозвалась Эдельвейс.– Возможно, мы ошиблись насчет них. Или… они вообще по другому вопросу.