Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

– А капитан хорош… – мечтательно промурлыкала Аида, пристально посмотрев на Эдельвейс.

– Самоуверенный, как и все американцы, – поморщилась та.-Хотя, конечно, мужик здоровенный, такой в хозяйстве бы пригодился… Для тяжелых работ, разумеется!

– Да и в качестве производителя он был бы хорош! Блондин атлетического сложения… -протянула Аида, оглядывая ее с головы до ног. – А тебе он не нравится?

– А он должен мне нравиться? Или просто – смотри в потолок и думай об интересах Секретной Федерации? – пренебрежительно фыркнула Эдельвейс.

Этот легкий шутливый разговор развлекал их обеих. Он ни к чему не обязывал и был, в сущности, бессмысленным, так как… Но сейчас Эдельвейс не хотела об этом думать. Голова у нее была занята другим: она планировала, чем займется в ближайшее время.

Раз гостей сегодня не будет, почему бы не предаться любимому развлечению?

А в саду, на полянке, уже раздвигали стол… Люди из свиты Аиды, хихикая, расставляли на скатерти столовые приборы. Эдельвейс тоже усмехнулась, но мысленно: знал бы Кеннет, отказавшийся от чая, какое безумное чаепитие организуется здесь без свидетелей! От участков соседей их отделяло установленное по периметру усадьбы силовое поле, мерцающее вдоль ограды. Стараниями Аиды оно могло выполнять также функцию голографического экрана и сейчас транслировало вид на пустой сад, как будто там никого и не было, а также служило защитным экраном, поглощающим звуковые волны.

Соседи не услышат ни звука. Зачем им знать, как здесь развлекаются!

По винтовой лестнице Эдельвейс поднялась на второй этаж в свою спальню, чтобы переодеться перед тренировкой.

Лучи уходящего на запад солнца, бившие из окна, находившегося напротив двери, по диагонали пересекали комнату, по косой падая на тахту, оставляя в тени только дальний угол.

Справа от двери находился встроенный стенной шкаф.

Эдельвейс открыла дверцу шкафа, и целая кипа одежды едва не свалилась ей на голову: такое количество вещей уже не помещалось на полках и вываливалось от малейшего толчка: из своих экскурсов в прошлое Эдельвейс навезла кучу вещей, которые там продавались по бросовой цене. Это были настоящие трикотажные вещи, в отличии от вещей, напечатанных на принтере трехмерной печати, у этих вещей были и швы, и фактура ткани. В Империи такая одежда стоила дорого.

Эдельвейс скупала в нижележащем времени все, что стоило ее внимания, и в результате забила шкаф доверху. Перенести эти вещи в свою комнату в замке Аиды она не могла, так как вещи попросту исчезли бы при переходе в нижележащее время. Она в очередной раз подумала, что стоило перенести часть вещей в другой шкаф, но, как всегда, отложила мероприятие на потом.

Достав из встроенного шкафа одежду, в которой она обычно ездила верхом, Эдельвейс двинулась в сторону алькова, обходя по периметру размещенную в центре спальни тактильную голограмму в виде неглубокого круглого бассейна с фонтаном в виде огромного букета зеленовато-голубых стеклянных цветов посередине. Конечно, было не совсем удобно передвигаться по спальне, огибая это сооружение, чтобы добраться от двери до алькова или наоборот, но чего не стерпишь ради такой красоты! Ночью, в темноте, стеклянные цветы слегка светились, а система частиц, имитирующих воду, начинала светиться и вспыхивать разноцветными искорками!

Бросив выбранные вещи на табуретку, Эдельвейс с наслаждением шлепнулась задом на спружинившую тахту. Только сейчас она почувствовала, что умирает от жажды. Можно было спуститься на кухню попить чая, но ей не терпелось приступить к тренировке… Подойдя к шкафу, она взяла с полки белую фарфоровую чашку. Это была совсем небольшая чашка, почти игрушечная, но для целей Эдельвейс она вполне подходила.

Эдельвейс резким движением протянула руку к картине с озером и маяком. Край чашки соприкоснулся с поверхностью нарисованного озера и неожиданно погрузился в него. Раздался легкий чавкающий звук, и Эдельвейс мгновенно вытащила полную воды чашку из озера, поверхность которого тут же сомкнулась и приобрела прежний вид. Будучи украшением интерьера, картина в то же время являлась артефактом, представлявшим собой редкую разновидность синтезатора воды. Эдельвейс обожала диковинки и не могла отказать себе в удовольствии украсить стену своей комнаты такой редкостью. Усевшись на тахту, она поднесла чашку к губам: вода была свежей, прохладной и очень вкусной. Она пила, смакуя каждый глоток.

Прямо перед ней, на расстоянии полутора метров, располагался бассейн с фонтаном. Струи воды, бившие из серединки каждого цветка, падали в воду бассейна абсолютно бесшумно. Эдельвейс подумала, что надо бы запрограммировать композицию на звуковое сопровождение… И она это сделает, когда будет время.

Лично смоделировав интерьер своей спальни, Эдельвейс чувствовала себя уютно в своем личном мирке. Здесь хранились ее вещи, здесь на мебели была разложена ее одежда, которую она ленилась убрать в шкаф. Легкий беспорядок делал комнату обжитой…

– Уютный уголок! – заметил в свое время кто-то из знакомых Эдельвейс, рассматривая голографическое изображение интерьера с альковом, украшенным резьбой с цветочным и растительным орнаментом. – Вот бы где с мужиком порезвиться!

Эдельвейс тогда содрогнулась от такой чудовищной мысли. Привести в свою спальню чужого человека? Чтобы он валялся на ее тахте? Эдельвейс вообще не понимала, как можно добровольно согласиться жить в одной комнате с кем-то. А уж как можно спать вдвоем на одной кровати, она не понимала в принципе. Сама она так бы не смогла. У взрослого человека должно быть все свое, даже если он живет с кем-то по контракту о совместном проживании. И тут она была не оригинальна: первоначально об удобствах раздельного проживания писал еще Чернышевский в своем романе «Что делать?».

Эдельвейс натянула бордовые лосины и высокие сапоги со щитками на коленях – в Англии такие сапоги называются веллингтонами, надела легкий бадлон и стеганую жилетку – к вечеру стало прохладно. Силовое поле, повторяющее контуры ее тела, было, как всегда, включено и представляло собой идеальный защитный костюм, необходимый для предстоящего развлечения: настройка верховых роботов была делом не только сложным, но и травмооопасным.

Затем она спустилась по винтовой лестнице и вышла на лужайку у дома.

Люди из свиты Аиды уже вывели из ангара лошадь-робота. Его звали Агат. Это имя дала ему Эдельвейс, и если эта экспериментальная модель пойдет в серию, то так будет впоследствии называться вся серия. Агата Эдельвейс готовила для участия в соревнованиях верховых роботов-лошадей.

В таких соревнованиях верховых роботов могли принимать участие только авторские модели роботов-лошадей, соответствующие определенным параметрам: рост в холке, обхват грудной клетки, косая длина туловища… Условия оговаривались заранее в правилах соревнований.