Алексей Жарков - Избранные. Революционная фантастика

Носков учуял, что бывшему подследственному неловко, и приободрился. На очень короткое время приободрился, на несколько секунд всего – это пока до него не дошёл смысл требования самоубийцы.

Посторонились призраки, и Носков прошествовал к кабинету. По дороге бормотал:

– Палач? Не там ищешь палачей… Если бы арестовал я тебя, слюнявый интеллигентик, прямо на допросе, сохранил бы тебе жизнь на полгода, не меньше. Я из-за тебя до сих пор повышения не получил, козёл…

– Ключи!

Пожал плечами Носков, достал из кармана ключи и открыл кабинет. Юркнул в середину и заперся. Призраки, по одному просочившись сквозь дверь, последовали за ним.

Носков, стоя у стола, придвинул к себе новомодный телефон и принялся терзать его диск. Призраки переглянулись, и бывший физик заявил:

– Нечего дурью маяться! Ключи сюда мне!

Чекист грохнул телефоном об стол. Застыл, злобно щерясь. Тогда призрак Смагина выпалил из винтовки в портрет товарища Менжинского. Стекло разлетелось, а рамка с фотографией и картонкой рухнула на пол. Передёрнул затвор призрак и теперь прицелился в левое плечо чекиста. Тот густо покраснел, сразу же побледнел и бросил ключи на столешницу.

Ключ с фигуристыми вырезами подошёл к несгораемому шкафу. Всё содержимое железного ящика призрачный Василий сложил в кучку на паркете, оставив на полочках только револьвер, коробочку патронов, пачку контрабандных французских презервативов и бутылку коньяка. Повернулся к коллеге – и тот, кивнув лохматой головой, окаймлённой выпусками холодной плазмы, привёл бледного Черненкова и в коротких народных словах пояснил, что надо делать. К секретным документам тем временем присоединились помятые и порванные портреты Менжинского и Сталина.

– Отчего эти кровососы все такие усатые? – изумился призрак домохозяина.

– Любимцы народа. Много ли вы припомните безусых императоров? Поверите ли, когда снимал со стены товарища Сталина, даже у меня дрогнула рука.

Черненков напрасно тужился, рыдая и размазывая слёзы кулаком по щекам. Его начальник скрипел зубами. Едкий запах пота смертельно испуганных мужчин едва не перебил потустороннее зловоние.

– Ладно, поднимайся, бестолочь! – прикрикнул призрачный Авдей Петрович. Достал из несгораемого шкафа початую бутылку с коньяком и полил бумажную кучку жёлтой жидкостью. Бутылку вернул на место. – Думаю, даже Нат Пинкертон побрезговал бы принюхаться.

– Да, согласен. От такого безобразия не отмоешься, – отрешённо вымолвил на глазах осунувшийся чиновный толстяк. – Только дайте мне мой револьвер или, на худой конец, винтовку.

– Револьвер? Отказать! – ответил ему мститель и привычным движением руки подвинул голову на место. – Я требую удовлетворения согласно зеркальному принципу древнего права. Око за око, зуб за зуб! Давай, расстёгивай ремень и отсоединяй портупею.

– Возьмите мой ремень, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – это Черненков протянул свой. – Он покрепче будет.

Остальные присмотрелись – а на внутренней стороне ремня белой краской начертано: «Обнимет крепче любимой мамули». Носков отшатнулся.

– Не пойдёт, служивый, – покачал головой призрак физика и повернулся к своему обидчику. – Вон убитый вашими заложник с удовольствием прострелит тебе, гад, сам знаешь что, если не повесишься тотчас же на своей портупее. Привяжи её ко крюку для люстры: строитель особняка поручился, что выдержит и такую толстую свинью, как ты.

В конце концов испытали-таки призраки сомнительное удовольствие посмотреть, как толстяк станцевал в воздухе довольно бойкий, хоть и бестолковый танец. Вот последнее па, и мститель хотел было заглянуть танцору в лицо, но не стал. Для виду заставил себя поаплодировать. Пробурчал:

– Что-то не получил я большого удовольствия, коллега. Как давно уже замечено, мечта куда приятнее, чем её исполнение. Да-с.

– Это смотря какая мечта, пожалуй, – дипломатично прозвякал полупрозрачный Авдей Петрович. – Если вы о беззаботном предвкушении выпивки, соглашусь. Однако если мечтаешь обнять своих близких, утолить чистые родственные чувства, тогда едва ли. Странно, но мне как-то расхотелось казнить солдатиков. Этот вот совсем поседел и, похоже, спятил. И ещё один, тот караульный, что его заменил, до сих пор торчит, небось у входа.

– Да леший уж с ними, – махнул рукой его товарищ. – Нам самим пора мотать отсюда. Против всей московской конторы нам двоим не устоять, коллега.

– Пожалуй, я согласен. Неужели не найдём для себя уголок? Есть же конюшни, давно опустевшие, дровяные сараи в домах, подключённых к центральному отоплению. А на худой конец, в Кремле достаточно нежилых подземных ходов. Освоимся, и навещу я адресный стол. Поищу-таки своих женщин. Чует моё сердце, что нет их в Москве, но как отец и муж, хоть и неживой, должен ведь сделать всё, что в моих силах… А ведь этот недобитый может подслушать нас…

– Едва ли. Вон какие слюни пускает… Эй, служивый, бери свою винтовку и катись отсюда подобру-поздорову.

– Так точно, гражданин призрак, – откозырял болезный. – Только это не моя винтовка. Моя – № БГ 482, гражданин призрак.

– Гм… Ну, так найди свою. Пшёл отсюда!

Черненков откозырял снова, развернулся по строевому уставу и, печатая шаг с винтовкой на плече, убрался из кабинета. Призраки вслед за ним покинули осквернённую повешенным комнату. А изгнанный из Астрала вздохнул, припомнив, как завидно проводил в ней внеслужебное время бухгалтер Лёвка Кацман, по жизни удачливый бабник, гуляка и душа компании.

У трупа Евсеева Черненков чётко приставил ногу. Аккуратно прислонил чужую винтовку к стене. Потом упёрся сапогом в лоб мертвеца и с усилием, двумя руками выдрал из горла затвор. С горем пополам приставил к треснувшему ложу своей винтовки и взял её на плечо. Кровавый затвор тут же выпал, но Черненков продолжал печатать шаг.

– Так неужели мы уйдём, а квартиру не сожжём? – трагически вопросил призрак Василия.

– А то! Я тебя, любимый мой особнячок, для себя и родных своих поставил – я тебя и сожгу. Как жаль, что тогдашний городской голова не разрешал вокруг Кремля деревянную застройку! Полыхнул бы теперь мой терем, как свечка!

– Ничего, чекисты на кухне разогревали бачки с едой, стало быть, и керосин найдётся. А устроить электрическое замыкание мне раз плюнуть.

– Вот только сундук, коллега, давайте прихватим с собой: будет моей последней памятью о прежней жизни. Ведь остатки мебели из особняка бывшие жильцы увезли в свои новые конуры.

Через несколько минут светящиеся зелёным призраки появились на крыльце, с двух сторон держа за ручки пресловутый сундук.

– Стойте, кто идёт! – заорал караульный. – Куды тащите казённое имущество? Стрелять буду, архаровцы! Ишь какие, фосфором намазались, бандиты!