Василий Лягоскин - Каменный гость. Пятая книга о Серой Мышке

– А мы, уважаемая Ирина, – он вскочил с места на удивление бодро, – приготовили вам на день рождения подарки. С Инессой Яковлевной мне, конечно же, не сравниться…

Он махнул рукой на стол, который действительно был накрыт для праздника. Мышка благодарно улыбнулась домоправительнице, и села напротив Соломона, который протянул ей через широкий стол какой-то толстый пакет. Старушка, поначалу державшаяся скованно; даже испуганно, тоже расцвела улыбкой и скрылась на кухне, откуда тут же донесся лязг крышек, а потом и мощный запах какого-то кушанья. Наталья, прежде чем взять в руки пакет, помедлила, а потом коснулась пальцами ушей в надежде, что старый еврей поймет такой нехитрый сигнал. Соломон кивнул, усмехнулся, и – в свою очередь – провел рукой широкую окружность, показывая, что ему тоже есть что сообщить Крупиной, не привлекая чужого внимания. Наталья кивнула; о том, что особняк взят под плотное наблюдение, она поняла еще на подходе к нему. Потому она чуть задержалась на улице, прошлась вокруг особняка, и теперь могла рассказать, сколько наблюдателей сейчас окружили дом, и где находится каждый из них. Не до конца она была уверена лишь в оценке намерений этих бойцов. Это не было одна команда; агентам полковника Кобаяси определенно кто-то противостоял. Столкнутся ли они; прольется ли здесь кровь? Серую Мышку это совершенно не трогало. Хотя – коснись угроза внутренних покоев особняка, она без раздумья встала бы на защиту и Инессы Яковлевны, и Соломона. Потому что была уверена – олигарх подстраховался, не раз и не два. Что, упади с его головы хоть один из оставшихся седых волос, она никогда больше не увидит никого из Емельяновых. И этого никогда себе не простит. Соломон подтвердил это, воспользовавшись отсутствием домоправительницы.

– Представляю, – проворчал он, нисколько не смущаясь прослушки, – с какой радостью вы сейчас свернули бы мне шею, Наталья Юрьевна.

– Аж руки дрожат, – подтвердила Наталья, протянув над столовыми приборами абсолютно спокойные ладони.

– Может, вас немного успокоит мое обещание, госпожа Крупина… Это я насчет других обитателей этого дома. Я гарантирую, что все они вернутся сюда, целыми и невредимыми, как только вы исполните три моих поручения.

– Прямо, как в сказке, – усмехнулась Наталья.

– Какая сказка, Ирина? – это едва начавшийся разговор прервала Инесса Яковлевна, водрузившая на стол большую супницу.

– Да вот, – ответил ей Соломон, с благодарной улыбкой принимая тарелку; вторым, после Натальи, которую старушка, наверное, по-прежнему считала хозяйкой дома, – рассказываю сказку о мертвой и живой воде. И уговариваю Ирину привезти мне пузырек волшебной жидкости.

Старушка недоверчиво усмехнулась. А Наталья, подхватывая такую отвлеченную тему, горячо поддержала Соломона:

– Да, Инесса Яковлевна, может, и для вас хватит. Хотите стать опять молодой; встретить новую любовь, новую…

Слово вдруг застряло в горле, потому что поймала напряженный взгляд еврея. Он сейчас не улыбался, смотрел на Мышку вполне серьезно, и как-то… умоляюще, что ли? Словно действительно ждал от нее волшебной микстуры. Кто-то другой, не Наталья, знавшая подноготную этого страшного человека, решил бы, что Соломон действительно ждет от нее такого чуда. Увы; Серая Мышка в чудеса не верила. В чудесные совпадения – да; в какую-то мистическую составляющую собственной жизни – тоже. Но все это она могла (хотя и не собиралась) объяснить вполне прозаическими причинами, соответствующими законам мироздания. А вот «несчастный» старичок – железный, безжалостный – действительно остановил на ней взгляд, полный великой надежды. И продолжил, в полной уверенности, что, в отличие от домоправительницы, Ирина Руфимчик, она же полковник госбезопасности Крупина, воспримет его веру в чудо. Пусть не поверит, может, даже посмеется в душе…

– Помню, очень давно, в детстве, мой любимый учитель рассказывал нам такие сказки. Я тоже тогда посмеивался в душе. Ведь молодости не нужен эликсир бессмертия; ей кажется, что жизнь никогда не кончится. А в восемьдесят четыре года… А у вас, Ирина, не было такого учителя?

Теперь его взгляд был требовательным; пальцы правой руки теребили ухо. Он словно говорил безмолвно: «Этот вопрос я задал не случайно. Умеющие „слушать“ да услышат!».

Наталья «услышала» подсказку; вспомнила человека, которого считала своим учителем – корейского мастера единоборств Ню Го Лая, о котором Соломон тоже мог слышать, от Валеры. Старый корейский мастер, он же полковник Николаев, давно упокоился в подмосковном лесу. Наталья сейчас даже подосадовала; посердилась на себя. Ведь в последние годы она вполне могла съездить на бывшую Базу, попытаться отыскать могилы и Учителя, и других сослуживцев. Она услышала негромкое покашливание старика и ответила; с нажимом, показывая, что подтекст последнего вопроса поняла:

– МОЙ учитель таких сказок не рассказывал.

– И, тем не менее, – довольно кивнул Соломон, – я посоветовал бы покопаться в памяти, моя дорогая, – может, и ВАШ учитель мог поделиться мечтой о бессмертии…

Наталье это «моя дорогая» совсем не понравилось; она нахмурилась, а потом – через доли секунды – насторожилась. Теперь ее лицо не выражало никаких эмоций, в то время, как всеми чувствами она была снаружи дома – там, где происходило непонятное, но весьма жесткое шевеление. Тренированный слух различил и едва слышимое «покашливание» бесшумного оружия, и чуть более громкий вскрик раненого человека. Отбросив шальную мысль о том, чтобы броситься туда, и собственной безжалостной рукой навести порядок – как она его понимала – Мышка бросила в воздух перед собой:

– Кажется, у нас гости. Не ждали?

Соломон вскочил с лицом, в котором недоумение сменилось досадой. Он, как поняла Наталья, не ждал никого; скорее всего, принял меры, чтобы их «праздничному» ужину, а главное, разговору, который пока ограничивался полунамеками, никто не помешал. А этот «кто-то» уже ломился в дверь – аккуратно и тоже почти бесшумно.

– А, нет! – Мышка кивнула Соломону на дверцу, которая прежде вела в подземный ход до соседнего домика, и тут же поморщилась, услышав, как входная – надежная, железная – дверь громко «охнула» от сокрушительного удара. Она вскочила, готовая прикрывать отход двух старичков, задержание которых никак не входило в ее планы. Впрочем, за Инессу Яковлевну решил Соломон. В открытую дверь он вбежал, крепко стиснув в собственной руке ладошку домоправительницы. Последняя бросила отчаянный взгляд на Наталью; чувство вины явно опять заполнило ее. Мышка кивнула ей, одарив улыбкой и обещанием скорой встречи во взгляде. А потом сосредоточилась на других дверях; сначала на наружной, которая не выдержала второго, еще более мощного удара, напомнившего ей о кувалде старшего сержанта Шломо Мосса. Двери, ведущей в столовую, никакой кувалды не потребовалось. Она распахнулась от удара ноги пока неведомого врага. Крупина, точнее, сейчас Ирина Руфимчик, хозяйка дома, успела поморщиться, а потом с какой-то радостью приняла на прием поочередно двух влетевших в комнату бойцов. Холодный и расчетливый аналитик в голове, не прекративший работы даже в то время, когда сама Мышка жестко и достаточно болезненно укладывала огромных бойцов в штурмовой форме на паркет, зафиксировал, что оба ее предположения о том, кто все-таки не дал довести беседу до логического конца, оказались ложными. Бойцы, сейчас беззвучно ловившие воздух широко раскрытыми ртами, не имели никакого отношения ни к отделу полковника Кобаяси, ни к охране американского олигарха. Потому что щеголять в форменном обмундировании израильских спецслужб вряд ли кто-то рискнул бы – в самом Израиле. Да и мысль о кувалде, согревшая Наталью изнутри, была пророческой. В двери нарисовалась могучая фигура старшего сержанта, действительно вооруженного, кроме короткоствольного автомата, еще и огромной кувалдой. Этого «противника» Мышка уложила на пол осторожнее; еще и погладив по щеке с веселым возгласом: