Борис Долинго - Беглецы

— Ну, да, это весьма вероятно… — нехотя признал Овево. — Но могли бы оставаться у нашартмаков, у них всё-таки жизнь куда более свободная, не империя.

— Тебе хорошо рассуждать, а меня на Силонте родители, родственники. Ты же сам говоришь, что в подобных случаях трясут всех, думаешь, им бы поздоровилось? Так что, везде тпик получается. Может быть, так, как вышло сейчас, даже лучше. Только представить себе не могу, что родителей больше не увижу…

— Но и у нас не было выхода, — сказал Овево, задумчиво пересыпая горсть песка с ладони на ладонь. — А ты что, один сын в семье?

— Да нет, — ответил Чехотер, — сестра есть, старшая, и младший брат, я — средний. — Тебя теперь, конечно, будут считать погибшим…

Чехотер вздохнул и разгладил складку комбинезона на бедре:

— Вот я и говорю, что если беспристрастно судить, то для меня это всё же лучше, чем первые два варианта, да и для моих родственников тоже! — Он щёлкнул языком. — Так я буду числиться погибшим, и родителям, возможно, даже пенсию, хоть и маленькую, но назначат…

— А я, честно говоря, тоже доволен, что так получилось, — сказал Овево. — У нашартмаков, скорее всего, начали бы втягивать в шпионскую работу или что-нибудь в этом роде. Я этого не люблю, не по мне.

— Ладно, — Корути сел поудобнее, — поживём — увидим. Ты куришь?

— Курю, — кивнул Овево и вытащил сигареты. — У меня ещё «Звезда» осталась, угощайся! — Он протянул пачку Чехотеру.

Они закурили. Ветер практически стих, и океан лежал неподвижный как зеркало. Из воды нет-нет, да и выскакивали рыбы с длинными как крылья плавниками. Рыбы пролетали по воздуху порядочное расстояние.

— Слушай, — Овево хлопнул Чехотера по плечу, — давай искупаемся!

— Неплохо бы, — согласился Корути, — но чёрт его знает, что в здешних водах водится.

— Да вряд ли на мелководье есть какие-то хищники.

— По-моему, совсем не обязательно, — возразил Чехотер. Он подумал и добавил: — А ведь странно, что анализатор не обнаружил микробов. Как это может быть?

— Анализатор не обнаружил опасных для нас микроорганизмов, а не вообще их отсутствие, — поправил Овево. — Но это же прекрасно, а то мы бы так тут не сидели. Я даже не представляю, как это может быть, но что хорошо, то хорошо.

— Вот и ещё одна загадка этого мира.

— Конечно, — кивнул Овево, — но сейчас дело не в этом. Я думаю, что искупаться можно. Вряд ли крупный морской зверь, если они тут есть, заберётся сюда к берегу.

Он огляделся и сказал:

— Смотри, вон ряд камней отделяет маленький заливчик. Там наверняка неглубоко, и можно спокойно искупаться, а? Я, честно говоря, просто мечтаю залезть в воду! — Овево взялся за застёжку комбинезона. — И не так, как мы выбирались из тонущей яхты, а по своей воле. Ну, так как, окунёмся?

Чехотер задумчиво посмотрел туда, куда показал Овево, а потом покачал головой.

— Ты знаешь, мне перед ними как-то неудобно, — Он показал в сторону тента, где лежали капитан Договар и Бронит. — Они лежат искалеченные, а мы плескаться будем. Мне… стыдно, что ли, понимаешь?

— М-да, пожалуй ты прав, — Овево потёр подбородок, — я даже и забыл. Пойдём, посмотрим как они там.

— Да, пойдём, — кивнул Чехотер.

Они подошли к раненым, которые как раз проснулись, и долго сидели рядом, развлекая их, насколько это было возможно, разговорами, рассказывая, что расположено вокруг, о том, как странно и необъяснимо исчезли обломки яхты, а с ними и радиоактивное заражение местности, вызванное утечкой из разбитого реактора. Прило Бронит, хотя тоже был молод, держался для своего состояния удивительно хорошо, а капитан Договар заметно приуныл и, когда подошло время обеда, он нехотя проглотил несколько ложек еды, предложенной ему Чехотером.

После обеда Чехотер сделал раненым укрепляющие и обезболивающие иньекции, и капитан и Бронит вскоре уснули. Делать Чехотеру и Овево было нечего, отходить далеко от места расположения лагеря они не могли, не решаясь оставить раненых одних. Поэтому до самого вечера солдат и нарушитель границы коротали время за разговорами, рассказывали друг другу о своей жизни на Силонте и играли в примк. Так незаметно подошло время ужина.

— Интересно, — сказал Чехотер, имея в виду раненых, — почему они так долго спят?

— А что тебя удивляет? — Овево поднялся, отряхивая песок с одежды, — сам же навводил им всякой ерунды: укрепляющих, усыпляющих, а теперь хочешь, чтобы они бодрствовали!

— Ввёл-то я им ввёл, но мне странно, что действуют препараты уж слишком долго. Я ведь дал небольшую дозу, очень лёгкую, а они и не думают просыпаться. Это, по-моему, ещё одна странность.

Овево засмеялся:

— Тебе уже везде начинают странности мерещиться, давай лучше ужинать. Интересно, — добавил он, — вернутся сегодня Формаун с майором?

Оба невольно посмотрели туда, где из-за гор, поросших лесом, на фоне вечернего неба виднелась верхушка мачты.

— Я думаю, — сказал Чехотер, — что они только ещё дошли до нужного места, местность-то сложная. Хорошо, если завтра к полудню вернутся… — А сам подумал, что без майора ему совсем неплохо, может вообще не возвращаться.

Тишина и покой царили вокруг. Двое людей стояли у груды сложенных тюков и ящиков и смотрели. Сумерки опускались тихо и нежно. Над речкой, бежавшей с гор, заклубился туман, лёгкое движение воздуха приносило запах трав, листьев и моря, запах незнакомый, но как будто уже слышанный когда-то.

Это было, как воспоминание детства, когда мягкое дыхание тёплого ветра и травяные ароматы наполняют каждый день, делаясь таким привычным, что об этом не думаешь. Потом и не успеваешь заметить, как все эти ощущуниея, краски и запахи уходят из твоей уже взрослой жизни и остаются где-то там, в прошлом, вернуться в которое невозможно.

Так происходит и с одним человеком, и с человечеством в целом. На Силонте теперь почти не осталось мест, где можно было бы совершенно свободно, а не за большую плату стоять вот так и впитывать в себя тёплый вечер, опускающиеся на чистый песчаный пляж, на тёплое чистое море, на горы, покрытые темнеющими и сливающимися в сумерках в сплошную массу деревьями. На Силонте мало осталось нетронутой природы.

Обо всём этом подумал Чехотер и сказал вслух. Овево засмеялся:

— А ты, оказывается, поэт! Да, и у нас, наверное, когда-то было так же.

Раздалось шуршание, и из-за скал высочил маленький пушистый зверёк с длинным пышным хвостом и стоячими ушками. Чехотер и Овево замерли, боясь вспугнуть зверька, но тот спокойно смотрел на них, а потом, не торопясь, засеменил по песку и скрылся в расщелине скалы.

— Похоже, непуганый, — сказал Чехотер.

— Кто его знает, — протянул Овево. — Вообще-то надо быть поосторожнее: вдруг на что-нибудь ядовитое нарвёмся. Мы даже об этом не подумали.