Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга

Как-то вечером он появился у меня в каюте в тот момент, когда я пытался выполнить стойку на одной руке на спинке стула. Он улыбался так загадочно, что я задал свой вопрос сразу, как только его физиономия просунулась между дверью и косяком. Возможно, я был немногословен:

— Ну?

— Дык!

— …

— Ты прав, новость совершенно потрясающая. У нас завтра увольнительная, так сказать. Руководство, взвесив, измерив и прикинув на глаз, решило — нам нужен отдых.

Он добился своего, стул дрогнул, и я таки сверзился на пол, правда, грамотно сгруппировавшись.

— Не знаю, друг мой, — отвечал я, поднимаясь с пола. — Я должен подумать. У меня, видите ли, некоторые проблемы с силовой подготовкой… координация движений порой подводит. Не следует ли мне, по вашему мнению, напротив, уделить большее внимание тренировкам?

— Не думаю, коллега. Мне думается, что ваши проблемы имеют свои корни в отсутствии свежих впечатлений и некотором гормональном застое. Во время беседы с доктором Корниловым мы сошлись именно на этой точке зрения.

— Так ты что, ему челобитную подавал?

— Не-а. Просто припёрся в кабинет и возопил «не могу больше! Пустите на воле погулять, гражданин начальник!». И дрогнуло сердце сурового старика. Так что, дней на пять Землю нам отдали на разграбление.

Вот тут я и понял, что отпуск — именно то, что мне сейчас необходимо больше всего. Пусть, что угодно, говорят о вреде таких перерывов, плевать. Хочу гулять.

Если б ещё знать заранее, к чему приведёт наше «хочу».

Нельзя войти в одну реку дважды. Пробовал, знаю — нельзя. И всё же каждый раз приходится осознавать простой факт заново. Вот они — наши ребята, стоят напротив, улыбаются, жмут руки, хлопают по плечам. Анька не выдержала, повисла на шее, чмокнула:

— Сашка! Какой ты стал…мужик. Давай рассказывай, как вы там. Почему Дима не приехал?

Дима, умный, он заранее чувствует такие моменты. Он сразу заявил — нет, мол, пока меня не тянет на вечер воспоминаний. Смотрю вот на них и вижу расстояние, что нас разделило, и похоже, что навсегда. Они остались, а мы ушли и продолжаем идти. Останься я тогда, были бы мы вместе, были бы у нас общие радости, проблемы и общая жизнь.

Они остались всё такими же — милыми, умными и разными, но остались. Глядя на них, я теперь мог лишь радоваться, как радуются, общаясь с детьми. И не мог поделиться с ними чем-то серьёзным. Впервые я почувствовал, что смотрю на Анюту как на младшую сестрёнку, до сих пор всё было с точностью до наоборот.

Мы прошлись по нашей, нет, по их, новой лаборатории, на вывеске которой, конечно же, значилось «Лаборатория света и тьмы». Серьёзная фирма может себе позволить некоторую несерьёзность. Богатство и роскошь оборудования ещё недавно могли повергнуть меня в шок. Мечта фаната-технаря, а не фирма.

Я пробыл там больше часа и ушел с чувством невозвратимой потери. Прошлое хорошо в воспоминаниях, но встречаться с ним. Увольте. Город постарался соответствовать настроению — осеннее небо готово к дождю, облетевшие деревья, серые дома и спешащие спрятаться под крышу люди. Я шёл по городу без цели, просто шел, как любил ходить по лесу, вдыхал холодный воздух и чувствовал, как постепенно освобождаюсь от остатков того, что было моей сутью ещё совсем недавно.

Нет больше инженера Кармагина, есть без пяти минут капитан Большого Друга, руководитель Первого поиска — Александр Станиславович Кармагин, прошу, черт побери, любить и жаловать.

Я вытащил мобильник, вызвал Круглого, тот ответил после восьмого гудка:

— Ну что, как там дела? — Димка постарался быть нейтральным.

— Знаешь, дружище, а ведь мы остались одни, то есть не одни, конечно, но… — я бы еще долго мямлил, но друг не стал держать паузу.

— Вот и ладушки, ты всё понял. Теперь можно с тобой разговоры разговаривать. Давай сегодня ближе к вечеру… лучше, наверно, у тебя. Я позвоню, — быстро выпалил он и отключился.

Ну, и что прикажете делать? До вечера далеко. И что за разговоры такие? Посмотрел на мобильник, вызвал такси и поехал к родителям. Уж там-то разочарований не будет. Опомнился, заехал в магазин, купил цветы маме, а отцу полное собрание советских комедий на DVD.

Дома ничего не изменилось, тихо, спокойно, хорошо. У меня давно свой дом и своя жизнь, а вот только тут чувствую себя по-настоящему дома.

Отец, посмотрев на меня пристально, ещё в прихожей произнёс как-то чересчур торжественно:

— Ну вот, мать, а ты говорила — Сашка никогда не остепенится. Посмотри — настоящий мужик.

Мама взглянула на меня с немым вопросом. Я отвёл глаза, она вздохнула и пошла в комнату, прижав к себе букет.

Подумалось — что-то сегодня часто меня мужиком называют. Хорошо это или как? Я сделал вид, что приглаживаю волосы, а сам внимательно разглядывал свое отражение в зеркале. Лицо как лицо, разве что округлость пропала начисто, скулы стали заметнее, губы тоньше. Или это я их так поджал? Лучше б уши уменьшились, подумал я, выпятил челюсть, задвинул обратно и разочарованный исследованьем внешности отвернулся от зеркала.

Два часа, что были у меня, прошли незаметно. Прощание в этот раз получилось гораздо спокойней, мама тихонько спросила:

— Теперь когда ждать-то?

— Не думаю, что скоро. Но я буду звонить. Пока, не скучайте!

Ещё полтора часа, и я опять дома.

Сразу видно — матушка тут убралась после моего «отъезда», всё лежит-стоит по местам и строго «попендикулярно». Холодильник выключен и пуст, придётся топать в магазин. Или заказать чего из ресторана? Ага, а по какому номеру? Чертыхнувшись, снова обулся, спустился на лифте в подъезд. У дверей — картина маслом, правда, плохо освещённая. Двое хорошо одетых парней с веселым гоготом тащат под руки молодую особу куда-то в сторону автостоянки. Особа идти не хочет, молча упирается, но силы неравны. Раньше я поспешил бы отвернуться — мало ли какие дела промеж своих. А тут меня как будто толкнуло что. Подпустив в голос язвительности, я громко спросил:

— Молодые люди, вам помочь?

Один из парней, не оборачиваясь, бросил:

— Иди-иди, помощничек!

— А почему так грубо? — обиделся я.

Ответила девушка, в голосе — близкая истерика:

— Потому что козлы они. Лучше б мне помогли!

— Хорошо, помогу, — обнадежил я девушку.

«Козлы», не отпуская незнакомку, повернулись ко мне. Тот, что повыше и в плечах пошире, рыкнул басом:

— Ты не лезь не в своё дело! Будешь цел.

Я молча направился к ним. Второй, с прилизанными чёрными волосами, в шикарном плаще светлого оттенка, выпустил локоть девушки, сунул руку в карман. «Если ствол, плохи мои дела» — успел подумать я. Когда мне оставалось сделать всего два шага, чернявый вытащил, наконец, руку из кармана и щёлкнул выкидным лезвием. Я прямо-таки вздохнул облегчённо. Видно, придурок решил, что одного вида ножа будет достаточно, и дальнейших действий не планировал. За что и поплатился.