Сергей Щепетов - Племя Тигра

– Я понимаю, к чему ты клонишь, Семхон. Только хьюгги тут ни при чем. Точнее, они лишь бессмысленное орудие в руках тьмы.

– В чьих руках?!

– Семхон, ведь ты же понял смысл нашего служения. Мы заполняем пустоту Нижнего мира, убиваем ее… Она сопротивляется… Придумай иные слова, назови по-другому, чтобы тебе было понятней.

– Но… Тут опять какая-то тайна, да?

– Тайна… Просто знание, нужное не всем.

– Мне – нужно.

– Да, я тоже так думаю. Изначальный Творец не создавал смерть. Она была всегда. Он не уничтожил ее сам. Он создал для этого людей.

– Для ЭТОГО?

– А для чего же? Ты видишь в Среднем мире еще кого-то достойного этой великой задачи? И чем меньше места остается для смерти, тем чаще выходит она на охоту. Берегись, Семхон!

– Как я могу беречься?! Забиться, как ты, в пещеру?

– Наверное, это могло бы помочь, – усмехнулся старик, – только ты не сможешь. Не сможет твоя половина.

– Та, которая «воин»?

– Конечно! Ты же живешь на распутье.

– Как могу, так и живу, – вздохнул Семен. – Только мне все интересней и интересней, как эта самая смерть, это самое мировое зло договаривается с исполнителями своей воли? Уж не через камень ли, упавший с неба?

– Разве это имеет значение – как? Добро и зло живут в каждом существе, они ниоткуда не берутся, они присутствуют в мире всюду. Когда одного становится меньше, другое увеличивается, набирает силу.

– Ты знаешь… А ведь люди будущего смогли сформулировать эту закономерность, только я не помню, чье это высказывание. Сейчас попробую перевести на наш язык… ну, примерно так: место, не занятое Богом, обязательно занимает дьявол.

– Дьявол?

– Ну, да. Это новое для тебя слово. Вообще-то многие из людей будущего считают, что это вполне конкретное существо – вечный противник Творца-Вседержителя, которого называют Богом. Только я не верю в некую личность с руками-ногами. Я понимаю это как обобщенный образ тьмы, хаоса, смерти, всего того зла, которое существует и вне, и внутри человека.

– Что ж, пусть – так. Значит, и твой противник, и мой – дьявол.

– Не знаю, не знаю, – вздохнул Семен. – Что-то получается слишком возвышенно. Посмотреть бы сначала на небесный камень лоуринов. Ладно, не будем пока об этом… Так зачем я понадобился вождю лоуринов? Почему удостоился такой чести? И вообще, при чем тут тотемный зверь?

– Изначально ткань (вещество, субстанция) жизни была единой, но Творец разделил ее. То, что было на тверди земной, так и осталось на ней – вода, трава и деревья. Ты сам видишь, как близки и неразлучны они. То, что было в самом верху, стало облаками, ветром, птицами, насекомыми – сам видишь, как близки они. То, что было посередине, разделил Творец на людей разных племен и родов. А животных он отделил от родов их, хотя некоторые считают, что было наоборот. Потому и каждый род, каждое племя имеют тех, кто был изначально в единстве с ним. Это, конечно, не значит, что люди из рода Оленя носят рога на голове, а род Зайца хорошо прыгает, но эти животные – их.

– Как-то это очень сложно для меня. Это что, как две разные фигурки из одного куска глины?

– Ну, не совсем. Чтобы вылепить две фигурки, нужно комок разделить на два – то есть это будет изначальный разрыв единства. Творец же единство не нарушал.

– Это что же, непостижимая тайна творения? Которую понять нельзя, а можно только запомнить?

– Экий ты, Семхон! – покачал головой старик. – Почему тебе так нравится слово «тайна»? То есть смысл, закрытый для познания? Дай мне вон ту палочку. Смотри…

Старик прочертил на земле изогнутую линию, добавил еще две:

– Это кто?

– Ну… Мамонт, наверное, – рассмотрел схематичный рисунок Семен.

– А вот так? – Старик добавил еще несколько линий к прежним.

– Теперь лошадь получилась…

– Но ведь мамонт никуда не делся, правда? Вот его контур. А теперь вот так… – Старик сделал еще несколько штрихов.

– Хм, еще и заяц добавился… Это ты показываешь мне, как проходило творение, да?

– Но ты понял?

– Пожалуй… Одно проступает сквозь другое, представляет собой самостоятельную цельность, но только вместе с чем-то другим… Так, да?

– Примерно. Это можно обозначить и другими словами, но пусть будут твои. В каждом члене рода в той или иной мере проступает изначальный зверь, иногда одна из сущностей может растворяться в другой. Когда мамонт отдал тебе жизнь, твоя истинная сущность проявилась в нашем мире – Бизон видел.

– Это был просто волчонок. Он ходил за мной, пока не вырос настолько, чтобы уйти в свою стаю.

– Да, конечно. Это, наверное, так и бывает – именно волчонок! А потом, когда ты вновь собрался покинуть Средний мир, твоя сущность воспротивилась этому.

– Попросту, волк привел за мной людей? Но разве так бывает?! Он же не собака! Интересно, как это все выглядело?

– Вот так: он стоял ночью вон там, на скале, и выл. Выл по-особенному. Люди встали и пошли за ним. Никто не командовал, никто никого не вел. Просто, когда говорит родовой зверь, его надо слушать. Это бывает редко…

– Ладно, – усмехнулся Семен, – так или иначе, но получилось, что я теперь самый «волчистый» среди волков. И что дальше?

– Юноша из нашего рода по имени Головастик должен умереть – он заслужил это. А потом в роду Тигра появится новый ребенок.

– Во-он что вы придумали! Символическое наказание – вместо казни ее обозначение, да?

– Назови это так, если хочешь. Волк возьмет жизнь родича и отдаст ее тигру, а жизнь тигра передаст юноше.

– Ну, разумеется! Это что же, мне надо будет убить их обоих? Мальчишку-то символически – это понятно, а саблезуба как? По-настоящему?

– Не убить, а забрать жизнь, – устало поправил жрец. – Но ты не бойся, Семхон, тебе помогут.

Первый снег пошел дней через десять. Семена он застал на извилистой тропе вокруг поселка. Дважды в день – утром и вечером – бывший завлаб С. Н. Васильев накручивал по десятку километров бега с препятствиями. Сравняться в этом с лоуринами он, конечно, не надеялся, но очень хотел вернуть себе хотя бы то, что у него было. Сначала он обливался по2том, его тошнило, болели и чесались свежие шрамы. Но силы возвращались, тяжелый посох становился все более послушным. «Надо было засечь время, которое мне понадобилось на то, чтобы оклематься. Получается, кажется, довольно быстро. Есть же поговорка: „Заживает, как на собаке“. А я вроде как даже не собака, а волк».

Сидеть в палатке мочи не было никакой, и Семен бродил по окрестным холмам, пугая редких бизонов и оленей, выкапывающих траву из-под снега или просто пасущихся. Оказалось, что почет и уважение членов первобытного племени тешит, конечно, самолюбие простого кандидата наук, но при этом налагает массу обязанностей. Причем дурацких. И никуда не денешься: не объяснять же людям, что та или иная традиция глупа и бессмысленна? Тем более что сам в этом далеко не всегда уверен.