Кирилл Алейников - Третья волна

Да, определенно. Вера состоит в том, что человек верит тому, чего не видит; а наградой за веру ему является возможность увидеть то, во что он верит.

Вера должна быть всегда. Вера в высшую силу, карающую и милующую, одаривающую и забирающую. Вера в могучую силу стихий, воплощенных в богов. Эта вера делает из человека существо, старающееся жить не только согласно животным инстинктам, позывам и желаниям. Вера выковывает душу, а душа — главная составляющая любого человека. Без души человек не человек вовсе, а никчемная щепка в великой реке жизни. Заповеди и наставления, оставленные богами, учат быть терпимым, честным, благородным, отзывчивым. Разве это плохо? Сколько горя претерпели люди Терсы за всю историю существования на ней цивилизации… Сколько было войн, бессмысленных и опустошительных… В мире было достаточно религий, чтобы люди возненавидели друг друга, но недостаточно, чтобы они друг друга возлюбили. Но с приходом единой религии войны закончились, горе кануло в пропасть вечного забвения, отступили несчастья и лишения. Люди поняли, что боги заботятся о них, но заботятся посредством самих людей. «Не гневайся на врага, ибо он внутренне не держит на тебя гнева. Не желай плохого никому, ибо никто не желает плохого тебе. Не будь жадным, ибо весь мир принадлежит тебе и твоим братьям». Боги есть тайна мира, а мир есть тайна богов…

Религия дает человеку совесть, наставляет на путь истинной добродетели, учит отзывчивости. Та религия, что воспитывает иные качества, ложна и неистинна. Такую религию надо искоренять.

Истинные боги никогда не пошлют одного человека причинить горе другому. Богам этого не нужно вовсе. Боги, создавшие людей по образу и подобию своему, хотят видеть в детях доброту и справедливость, но не злобу, не тщеславность, не угрюмые темные потуги стать выше всех. Боги дали людям жизнь — высшее и единственное благо, неотъемлемо принадлежащее каждому с момента рождения и до момента смерти. Боги дали жизнь и инструкции, как жизнью распоряжаться. Разве их инструкции глупы?

Злой человек — вот истинный глупец. Жадный, тщеславный, мнительный, горделивый — вот он, лик глупца. Настоящему человеку это все неизвестно.

Шламан Каций много рассуждал о том, что именно совершил народ Терсы, спровоцировав на себя гнев богов. Не только народ Танта-Арстага, но всей планеты. Приходы, следующие один за другим, немилосердно уничтожающие цивилизацию, стали божьей карой. Но в чем же первопричина приходов?

Ведь раньше, тысячи лет назад никаких катаклизмов не было. Терса спокойно вращалась вокруг Ариола — центрального светила. Да, люди тогда мало верили в богов, много зато воевали. Но все же со временем они прояснились, прозрели и отдали свои заблудшие души в теплые, заботливые руки жрецов Триады. И жрецы своими совместными усилиями создали величайшее — мир во всем мире.

Но настало время первого Прихода. Когда он произошел? Сто тысяч лет назад? Двести? Никто уж и не вспомнит… Первый Приход погрузил цивилизацию во мрак и хаос. Отбросил развитие на многие века назад. Стоило огромных трудов воссоздать то, что оказалось утрачено.

А потом были другие Приходы.

Народ Терсы все же прогневал богов. И они, не став стирать с лика Терсы все подчистую, дали людям шанс на продление рода. Но каждый раз они насылали чудовищные катаклизмы вновь. Вновь и вновь.

Последний Приход унес в пропасть забвения не только Танта-Арстаг, но и многие другие города и государства, лежавшие на востоке от нулевого меридиана. Унес миллионы человеческих жизней, разрушил все то, что с таким трудом восстанавливалось на протяжении всей эпохи.

Шламан не мог без ужаса вспоминать тот день, когда начались катаклизмы. Терса повернулась восточным полушарием к бездне космического пространства, к ночному небу, в котором обычно светились только звезды. Но в ту кошмарную ночь там грозно сияла Меркаба — виновница всех несчастий планеты Терса, та самая Меркаба, что приходила все чаще и чаще, уничтожая народы, стирая страны, превращая океаны в пустыни, горы — в камни, озера — в мертвые кратеры.

Меркаба…

На языке древних народов это слово означало единение с богами, уход к вечной жизни божественной сути. А затем смысл стал меняться, мутировать, пока не стал синонимом слова кошмар.

Меркаба…

Шламан Каций, стоя на вершине пирамиды Осириса, смотрел на огромную убийцу. Лицо верховного жреца было зловеще озарено пепельным отсветом Меркабы. Позади горел жертвенный огонь, его длинное и широкое пламя высоко поднималось над пирамидой, и в обычные ночи шесть исполинских факелов освещали Танта-Арстаг ярким теплым светом божественной заботы и участия. Но в последнюю ночь города даже боги не могли соперничать в силе с грозной разрушительницей жизни. Меркаба сначала выползла из-за гор на западе, быстро поднялась в зенит и словно застыла там в предвкушении броска, словно оттягивала сладкий для себя миг, когда придет упоение кровью и кошмарами смертных. Шламан Каций, конечно же, знал точную дату и время Прихода, знал он и то, что Меркаба пройдет над Танта-Арстагом. Но, как всегда и везде, он надеялся на лучшее. Вся Терса замерла, едва пепельная убийца подошла на расстояние броска. По всей земле обетованной люди задрали головы и с замершим, упавшим от страха сердцем смотрели на самое опасное, что может быть во всей вселенной. Везде и всюду жизнь замерла, и лишь безмолвное моление осталось. Все знали, что катастрофы не избежать, но каждый молил богов наслать вихри смерти куда-нибудь подальше. На соседние города. На соседние государства.

Только бы не на меня…

Каждый до последнего надеялся, что этот Приход уничтожит жизнь где-нибудь еще, но только не здесь…

Шламан, как верховный жрец Триады, не мог позволить себе таких мыслей. Да будь он простым рабочим или крестьянином, он все равно не желал бы горя иным народам. Приготовившись принять свою участь, шламан просто смотрел на исполинское чудовище и ждал начала.

Впрочем, началось все давно. Еще тогда, когда Меркаба не занимала полнеба, а светилась лишь маленькой звездочкой, чуть более крупной, нежели остальные. Приход всегда начинается постепенно, постепенно же он и заканчивается, но самые страшные катаклизмы длятся, как правило, всего сутки или двое. Приближение Меркабы ознаменовалось сначала легкими подвижками почв в тех или иных участках Терсы. Затем кое-где стали происходить слабые, но растущие с каждым днем землетрясения. Особенно сильно трясло горные районы, расположенные на разрывах литосферы в вулканически активных районах, в океанских разломах и в местах активного горообразования. Вместе с растущей силой землетрясений росли и волны, приходящие с океана. Волны огромные, воистину гигантские, достигающие иногда сотен метров в высоту. А когда Меркаба приближалась на расстояние последнего смертельного броска, наступало временное затишье. Моряки называют его затишьем перед бурей.