Владимир Васильев (Ташкент) - Тень улитки

Нава вдруг почувствовала, как внутри нее поднимается нечто темное и грозное. Она почти перестала ощущать себя Навой, а была частью силы, которой ничто не может противостоять. И еще она вдруг почувствовала себя своей матерью — Таной, попавшей в круг взбесившихся самцов. Ощутила себя женщиной, беззащитной и оскорбленной. И приняла решение, о возможности которого ей говорила Тана. И привела в действие силу, остановить которую ничто не может.

Бросившись к Лаве и Кандиду, Нава провела руками по телу Лавы сверху вниз.

— Много внутренних кровотечений, — сказала она, — сломано два ребра, трещина в тазобедренном суставе, многочисленные порывы в половых органах… Бедная девочка… Разве ты не отвел ее в деревню?

— Отвел, — вздохнул Кандид. — И Староста, и Кулак с Колченогом должны были не спускать с нее глаз…

— Да уж, — сокрушенно покачала головой Нава, — влюбленную женщину ничто не остановит…

— Я еду к вам, — сообщил Перец. — Ее надо срочно доставить к Врачу!

— Раны я и сама залечу, но у нее проблемы с психикой, — мрачно сообщила Нава.

Она углубилась в лечение, оглаживая тело Лавы и чуть прикрыв глаза для большей концентрации энергии.

Перец летел на МБМ, круша все на своем пути. Прыгающие деревья с трудом успевали отпрыгнуть в стороны, кусты, травы и обычные деревья становились невинными жертвами. Рокот МБМ доносился и до поселка, будя некоторых нервных обитателей.

А Кандид чувствовал себя раздавленным червем.

Рита же вершила свой суд.

— Ты хотел познакомиться со мной поближе? — холодно спросила она Тузика. — Ну, так иди сюда.

Тузик сделал маленький шажок. Было видно, что он упирается, но ноги сами идут.

— Надругательство над этой девочкой было самой крупной и последней ошибкой в твоей мерзкой жизни, — сказала Рита.

— Эт-то не девочка, — заикаясь, проблеял Тузик, — это русалка…

— Идиот! Это обычная лесная девочка, аборигенка, как вы называете… Русалка — это я… И она, — показала Рита на Наву. — И мы тебе не по зубам.

— Но… но… Домарощинер… сказал… выловили в озере… мокрая… глаза зеленые… — сник Тузик.

— Домарощинер? — насторожилась Рита. — Где он?

Она оглядела замороженных громил и труп одного из них. Клавдия-Октавиана среди них не было.

— Был здесь… Он меня позвал…

— Ну, ладно, с ним мы еще разберемся… А пока займемся тобой…

— Не надо мной заниматься, тетенька, отпустите меня… Я больше не буду! — по-детски взмолился Тузик.

— Вот это совершенно точно — больше ты не будешь, — зло усмехнувшись, пообещала Рита. — Нечем будет… Посмотри-ка на свою мужскую мерзость…

Тузик опустил глаза. Его давно там что-то жгло, но он не мог отвести взгляда от гипнотизирующих глаз Риты.

— Бо-бо-бо-бо-о! — вскричал он, почувствовав боль в полной мере и увидев, как его грозный фаллос оплывает, словно свеча, и восковыми каплями капает на влажную землю. — А-а-а!.. — завопил он в ужасе и хотел побежать, но Рита не отпустила его, и Тузик был вынужден, скуля, наблюдать, как его плоть превращается в грязную лужицу у его ног.

— Ты — ведьма! — вдруг завопил он зло. — Ты никакая не русалка, а ведьма! Я прикажу тебя сжечь!..

— Совершенно верно, — кивнула Рита. — Для тебя я ведьма, очень злая ведьма… А приказывать ты больше никогда никому не будешь… Собственно, хватит тратить на тебя время.

Она взмахнула руками, и с крон деревьев соскользнули клочья фиолетового тумана. Они покрыли насильников с ног до головы, и фигуры под туманом ожили, но выбраться оттуда не могли, толкаясь в границы тумана, как в стенки мешков. А Рита нависла над Тузиком, сжимая пространство вокруг него. Тузик жалобно и нечленораздельно заскулил и начал оплывать, теряя четкие очертания тела. То же стало происходить и с каждым пленником фиолетового мешка, в том числе, и с трупом.

Кандид, наблюдая эту страшную картину, невольно вспомнил молоденькую подругу в Лесу и бракованного рукоеда под ее равнодушными, безжалостными руками. Рукоеда ему было жалко. Этих выродков — нет. Именно они давали подругам моральные основания для уничтожения рода человеческого как явно бракованного варианта, из-за них невозможен симбиоз Леса и Материка, старого человечества и нового, из-за них ему не хочется возвращаться в свой мир… Именно от них он должен защитить деревню, Лес… Защитник нашелся!.. Бедная Лава… Может быть, она еще поправится?!.. Будто бы от этого можно поправиться…

Он посмотрел на Лаву. С ее лица уже сошла маска страдания. Видимо, усилия Навы давали свои плоды.

— Ей уже не больно, — подтвердила Нава его догадку, мельком глянув на Кандида. — Внутренние кровотечения тоже остановила… Но…

— Что, что но?! — вскричал Кандид.

— Я не знаю, как она с этим будет жить дальше, — тихо ответила Нава. — Хотя многие женщины живут…

— Черт! В чем-то я все время ошибаюсь! — воскликнул в сердцах Кандид. — Сначала ты… Теперь Лава… Почему-то плохое случается именно с вами, с моими женщинами!.. Но в чем моя ошибка?..

— Когда поймешь, тебе цены не будет, — грустно посмотрела на него Нава. — Впрочем, ты и сейчас бесценный… Не ищи вину там, где господствует беда…

— И все же совесть моя нечиста, я чувствую, но не могу понять, в чем дело…

Раздался приближающийся рокот и на поляну выскочил МБМ, остановившийся под треск ломающихся деревьев. Перец выскочил из башни и бросился к Лаве.

— Давайте ее! — вскричал он. — Можно положить снаружи. Я пойду на воздушной подушке. Ее не будет сильно трясти. Вы подстрахуете! А Врач все может! Он ее вылечит!..

— Успокойся, Перец, ее жизнь вне опасности. Врач ей почти не нужен, — тихо сказала Нава. — Я оказала первую помощь. Ей нужно немного покоя.

— Ну, мразь! — воскликнул Перец. — Своими руками бы разорвал!..

— Поздно, — мрачно сказал Кандид. — Их уже разрывают… Точнее, превращают в протоплазму, если я не ошибаюсь…

— Не ошибаешься, — кивнула Нава.

Перец посмотрел на Риту, делающую какие-то пассы над засунутыми в фиолетовые мешки мужиками, и похолодел, когда осознал. Он-то понял слова Кандида иносказательно. Впервые Перец видел грозную подругу во всеоружии ее грозной силы (или это лишь малая толика ее страшных возможностей?), и эта сила больше, чем впечатляла — она заставляла содрогнуться. Милая, прекрасная, умная, добрая Рита и амебообразные люди под ее руками в страшных фиолетовых мешках… Но если вспомнить древних богинь — они не отличались излишним гуманизмом и без сомнений вершили свой суд… И никто им претензий не предъявлял. Вправе ли он?.. Боги-то не сомневаются в своих правах. Но как простому смертному жить рядом с богиней? Неужто только в качестве раба?.. Он всю жизнь тщетно убегал от такой жизни. Недавно ему казалось, что убежал… такой дорогой ценой… И снова?.. Нет!.. Но ведь она и не требует! Все зависит от тебя самого, Перец. Кто ты по сути — раб или свободный человек?..