Вячеслав Морочко - Рассказы

— Нашел время шутить! — упрекнул куна Иван и неожиданно вспомнил: следы пропавшего координатора были найдены именно здесь, на ручке от люка расщепителя. Но внутрь человек не проник и в приемнике следов не оставил. Конин поднялся, запустил руку в серебристую гриву друга.

— Дурашка, если б знал, как ты сейчас не кстати! — он гладил пса по спине, а боль нарастала. Конин рванулся к люку, но львособака одним прыжком опередила его и уселась, прикрыв собой расщепитель. Конин застыл потрясенный. В голове промелькнуло: «Что если зверь находился здесь и в тот раз, когда были оставлены эти следы… Впрочем, что мне до этого? — Конин крикнул: — «Эй! Отойди!» Кун зарычал.

— Хватит изображать из себя Цербера! Уйди! Я прошу по-хорошему!

Но львособака лишь плотнее придвинулась к люку. Конин, прижав к себе голову Зевса, начал медленно отступать. Пес скользил когтями по палубе. Ваня знал свою силу. Он уже торжествовал победу, когда услышал знакомый высокий звук. Руки сами разжались. Глядя сквозь слезы, кун плакал, как человек.

— Что же ты со мной делаешь, зверь! — воскликнул Иван и подумал: — Где я снова ошибся? Может быть с первого шага на станции все повернулось не так? Если было бы можно все повторить… Так всегда: вот наделаешь глупостей, — после мечтаешь: «Хорошо бы зажмуриться, как-нибудь вычеркнуть то, что стряслось и начать с поворотного пункта…». Внезапно Конин лишился координации действий, будто на станции отказал гравитатор. Но не парил, в невесомости, а свалился на палубу. Он лихорадочно думал: «Это конец! И прекрасно! Я абсолютно спокоен. Мне хорошо… — но вскоре очнулся. — Постой! Так нельзя! Не хочу! Не хочу-у-у! — старался унять колотившую дрожь. — Все! Все! Пронесло! Слава Богу! Но что со мной было? Я словно шел против ветра. Отдаться потоку, забыть обо всем, это было, казалось, блаженством. Но что-то заставило сопротивляться… Не страх… а какая-то сумасшедшая мысль.

— Прости меня, Зевс. Дай-ка встану. В люк уже не пойду. Молодец, что пришел. Вот теперь кое-что прояснилось, хотя объяснение и граничит с безумием. Нет, мой предшественник не исчезал. Это ты не позволил ему «расщепиться». Он был твоим другом… Вы и сейчас с ним друзья. Но тебе не дано защитить его от человеческих скорбей. Тут никто не поможет… Идем, умный зверь! Мы нужны еще здесь.

По просьбе Норы, филолог тащил, в лазарет небольшой, но увесистый чемоданчик с отремонтированным пультом ЭксД (экспрессдиагнозатор). Теперь, когда Маша начала поправляться, можно было подумать и о таких мелочах. Только что Сергей Анатольевич сообщил в центр, что Марии Николаевне уже лучше и дал заявку на замену координатора. Из центра пожелали Маше полного выздоровления. Но на заявку ничего не ответили. Строгов не знал, что делать с новым сотрудником. В этот раз мысли филолога были прерваны появлением Эдуарда. Жемайтис брел, высоко подняв плечи, ничего не замечая вокруг. Губы шептали что-то невнятное. Покачиваясь, он миновал перекресток и исчез в боковом проходе. Чуя беду, Сергей Анатольевич ускорил шаги. Он почти что бежал. Появление Конина заставляло жить в напряжении.

Еще издали он заметил Курумбу. Старый ученый, сутулясь, входил в лазарет, но немного замешкался около двери. Из-за спины его было плохо видно палату. Строгов не сразу охватил помещение взглядом, когда же это ему удалось, он понял, что торопился не зря: Нора Винерт склонилась над пультом, а сзади, занося над ее головою тяжелый похожий на молот предмет, подкрадывался этот «оборотень-координатор».

Мелькнула мысль: «Сейчас он ударит!» — Сергей Анатольевич рванулся вперед. Математик, торчавший в проходе, был отброшен к стене. Строгов уже поднимал над своей головой пульт ЭксД, когда Иван обернулся. В серых глазах его были досада и что-то еще пронзительное и щекочущее. Филолог внезапно сник, наколовшись на этот взгляд, словно жук на булавку, на миг утратил сознание… но тут же об этом забыл.

После сеанса связи, филолог по просьбе Винерт забрал из мастерской отремонтированный экспресс-диагнозатор, щелкнув переключателем, настроил на себя управление первого подвернувшегося биоавтомата, и через минуту «БА», счастливый, что оказался нужным, вышагивал по коридорам, держа в захвате чемоданчик ЭксД, с готовностью ловя каждое мысленное приказание вожатого.

Переговоры не очень порадовали Строгова. Из центра пожелали Маше полного выздоровления, а на просьбу сменить координатора ничего не ответили. По мнению Сергея Анатольевича это назначение было ошибкой. Оно создавало нервозную, а точнее взрывную обстановку на станции: его можно было расценить, как молчаливое обвинение группы в гибели координатора. Что стоило поразительное сходство этих двух человек. Но самое непостижимое заключалось в полном совпадение индексов. В этом уже было что-то зловещее.

Строгов остановился, чувствуя, что накален до предела. Внимание его привлекло подозрительное жужжание.

— Елки зеленые! — вскрикнул он, догадавшись, что нарушил инструкцию, запрещавшую во время работы с «БА» предаваться эмоциям: именно им подчинялся этот вид роботов. «БА» прижимался к стене, пытаясь унять вибрацию. Над ним уже курился дымок: клокотавшая в нем энергия не находила выхода.

Филолог старался больше не думать о координаторе и невольно замедлил шаги, проходя через сад: ему показалось, что кроме звона ручья и птичьей разноголосицы он слышит человеческий голос. Свернув на боковую тропинку, пройдя еще шагов десять, Строгов разглядел среди зелени розовые уши Жемайтиса. Ветерок трепал светлый чубчик. Губы, роняя стоны, дрожали. Несчастный вид Эдуарда был красноречивее слов, и Сергей Анатольевич понял: в лазарете что-то случилось. Он знал, от кого можно ждать беды.

Вибрация «БА» усиливалась, но ускоряя движение, он послушно следовал за вожатым. Задыхаясь от бега, филолог ворвался в холл и увидел Курумбу. Скорчившись в кресле, математик трясся в конвульсиях, а над ним горой нависала фигура координатора. Пальцы «оборотня» уже сомкнулись на черной шее.

Времени на размышление не было. Строгов бросил вперед послушного «БА». Автомат взвыл, размахивая над головой пультом ЭскД. Счастливый своей нужностью людям, едва касаясь подошвами палубы, он влетел в дверь.

Иван повернулся, и Сергей Анатольевич поймал на себе его сокрушенный взор.

— Что ж, получай по заслугам! — хотел крикнуть филолог… но Конин смотрел уже не на него, а вдаль, сквозь него. Как будто большая ладонь опустилась на лоб начальника станции и быстро сползала на самые веки. Он еще мог заметить, как сбоку метнулось какое-то серое облако, и «БА», опрокинутый навзничь, застыл. Это был один из тех снов, которые ни за что невозможно вспомнить, проснувшись.