Владимир Михановский - Случайные помехи

– Ишопланетяне могли переписать всю информацию головного мозга Сергея на его двойник. Большинство совета склоняется к этой точке зрения.

– А ты? Что ты об этом думаешь? – спросила Зоя, в упор посмотрев на Женевьеву.

– Видишь ли, Зоя… До недавнего времени я склонялась к мнению большинства.

– А теперь?

– Теперь я так не считаю.

– У тебя появились новые данные?

– Этот же вопрос задал мне вчера Макгрегор. Нет у меня новых данных. – Женевьева все еще крутила в руках грифельную доску. – Я просто поверила всем своим существом, что это, – кивнула она за перегородку, – подлинный капитан Торопец.

– Так скажи об этом завтра на совете! – воскликнула Зоя, и глаза ее блеснули.

– Скажу, можешь не сомневаться. Но это будет один голос. Один-единственный. А судьба капитана будет решаться большинством. Так повелось исстари, и это справедливо.

– Значит, Сергея уничтожат. Никаких шансов… – прошептала Зоя.

– Есть одна возможность, – неожиданно произнесла Женевьева.

Зоя посмотрела на нее с надеждой.

– Помочь Сергею можешь только ты.

– Я?

– Именно ты.

– Я на все готова. – Зоя в нетерпении переступила с ноги на ногу. – Говори, что нужно делать?

– Ты должна убедить членов совета, что это – подлинный капитан Торопец.

– Как это сделать?

– Выступи на заседании, – сказала Женевьева. – Ты обладаешь силой убеждения, я на себе убедилась.

– Но ведь последнее заседание закрытое. Как я проникну туда?

– Это я возьму на себя, – тряхнула головой Женевьева. – Я и так уже… – не договорив, она махнула рукой.

– Но что я должна говорить?

– Не знаю. Придумай сама. Делай что хочешь, но ты должна переубедить их, доказать свою… нашу правоту.

– Сначала я должна выслушать их доводы.

– Верно. – Женевьева подумала. – Сделаем так. Я тебя спрячу, ты выслушаешь заключительное слово каждого, а в подходящий момент выйдешь к микрофону.

– Меня лишат слова.

– Не посмеют.

Обе, не сговариваясь, посмотрели на неподвижную фигуру в глубине контейнера.

– Жаль, конечно, что разговор у вас сегодня получился слишком короткий, – произнесла Женевьева. – Но он весь записан на автофиксатор.

– И ты возьмешь с собой запись?

– Конечно.

– И будешь демонстрировать ее?

– Если понадобится.

– Нехорошо… Там глубоко личные вещи, – потупилась Зоя.

Женевьева покачала головой:

– У вас с Сергеем нет теперь ничего личного. Вы оба принадлежите всему человечеству. Оба войдете в историю.

– Мне страшно, – негромко сказала Зоя. – Будто поднялась на высокую вершину, а под ногами – пропасть. Послушай, а как ты проведешь меня на совет?

– Есть одна идея. Она покажется тебе слишком безумной. Хотя Нильс Бор полагал, что именно такая сумасшедшинка – залог того, что идея справедлива. Придешь сюда ко мне утром, попробуем реализовать мой замысел. Пойдем, я провожу тебя.

Когда они на ленте двигались к выходу из медцентра, у Зои Алексеевны мелькнула неожиданная мысль, но она решила обдумать ее самостоятельно дома, прежде чем изложить Женевьеве.

– У меня совсем не осталось сил, – пожаловалась Зоя, когда они прощались. – Не знаю, как живу.

Женевьева сунула руку в карман, достала потертый видеопатрон и протянула его Зое.

– Что это?

– Удивительная штука. Видеозапись великой гимнастки. Жаль, теперь она сошла со сцены, но когда-то блистала. Здесь записана ее программа. Разумеется, не самая сложная. Удивительная гармония и пластика! Когда я совсем выдыхаюсь, то включаю этот патрон и любуюсь спортсменкой, а потом стараюсь хоть что-то воспроизвести. И тебе советую.

– Попробую. – Зоя спрятала видеопатрон. – А как зовут эту гимнастку?

– Рита Рен.

– Знаю, – кивнула, оживившись, Зоя. – Мы видели с Сергеем ее программу на Луне. Он даже, кажется, был с ней знаком.

Назавтра с рассветом так и не уснувшая в эту ночь Зоя Алексеевна была в медицинском центре.

Белковые, выпускаемые Зеленым городком, обладали способностью в случае необходимости замереть, став неподвижнее статуи. Именно такой застывший белковый манипулятор стоял теперь перед Женевьевой, подчинившись ее команде. Он служил Лагранж чем-то вроде образчика, модели. Рядом с ним стояла Зоя, они были почти одного роста, только белковый помассивнее, пошире в плечах.

В узкой комнатке, где содержались кислородные баллоны, а также лекарственные препараты и экстракты, они были одни, тем не менее Женевьева плотно прикрыла дверь. «Чтобы не было никакой утечки информации», – сказала она.

В тесном помещении одуряюще пахло какими-то экзотическими травами, растениями с далеких планет. Дурманящий аромат испускали плоды трабо, несмотря на герметическую упаковку. У Зои Алексеевны с непривычки закружилась голова, и она присела на узкую кушетку, застеленную хрустящей клеенкой.

– Нет уж, встань, голубушка, – подняла ее Женевьева. – Так мне легче будет работать.

Она критически оглядела обе фигуры, стоящие перед нею. Затем придвинула поближе никелированный цилиндр, стоящий вертикально. Это был прибывший на днях контейнер с новым биопластиком – гордостью ученых Зеленого городка. Первую партию они прислали, конечно, в клинику Женевьевы Лагранж. Едва Женевьева отвинтила крышку, из биомассы, словно живые, поднялись языки, колеблющиеся в воздухе. Зойка, не сдержавшись, вскрикнула.

– Не бойся, – успокоила ее Женевьева. – Нормальное поведение биоплазмы. Это – как бы грань между живым и неживым, а точнее – стыковка живого и неживого, – добавила она, разглядывая субстанцию, которая ни одного мгновения не желала находиться в покое.

Зоя вздохнула:

– Мне не понять.

– Все очень просто, – пояснила Женевьева. – Скажем, актиния… Или, того лучше, морской коралл. Как по-твоему – он живой или не живой?

– Неживой, конечно, – сказала Зоя. – Розовый коралл на тумбочке у Андрея стоит в виде украшения.

– Это другое дело. Но в своей среде обитания коралл способен расти, как живой организм, – возразила Женевьева.

– Ну и что! Кристалл тоже растет в перенасыщенном растворе, но ты же не скажешь, что он живой.

– Хороший пример. У тебя научный склад мышления, – похвалила Женевьева. – Но кристалл не реагирует на прикосновение постороннего предмета, как это делает коралл. Есть и еще множество тонких свойств, которые позволяют заключить, что коралл – промежуточная стадия, ступенька между живым и неживым. Подобное вещество перед тобой. Надеюсь, оно нам пригодится в нашем замысле.

– Я боюсь, – сказала Зоя и сделала шаг назад.

– Стань ближе, вот так. Голову повыше, плечи держи ровно, – скомандовала Женевьева.

– Оно сожрет меня!

– Съесть не съест, но прижиться может, если дать биопластику достаточно времени. Глянь, как пульсирует, просто прелесть, – восхитилась Женевьева.