Станислав Коронько - Игрушка богов

Обведя рукой землянку, Курц спросил:

— Ну как вам моё убежище?

— Ничего так, — сонно пробормотал Тимур. — Конечно, не дворец, но для ночёвки сойдёт.

Себастиан пройдя к столу, встал по другую сторону от Курца, вытащил скамейку. Расправив плащ, опустился на неё, сказал:

— Сыро, холодно и темно. Лучше бы наверху ночевали.

— Ага, — промычал Курц. — По моим подсчётам выходит, что как раз к середине ночи на границу этого поля должны выехать всадники из Йонбена и Адана. А к утру и пешие подоспеют.

— Дык мы бы в лес заехали. Там хотя бы костёр развести и еду нормальную приготовить можно. Да и одеяло бы моё сгодилось. Зачем я его вообще покупал? Чего ж ты мне раньше не сказал, что у тебя землянка выкопана?

— Вот ещё. Буду я тебе все свои секреты раскрывать. А пищу разогреть мы и здесь сможем.

Себастиан презрительно скривил губы.

— На чём? На фонарике твоём? Или мы стену разберём, дров из неё нарубим да костёр под дырой в потолке сложим? А потом или задохнемся или сгорим?

— Не сгорим, у нас воды полно. Если что- огонь затушим.

От удивления глаза священника почти вылезли из орбит.

— Дык ты затем её сюда принёс? Неужто костёр здесь жечь хочешь?

— Конечно.

— Я вижу, — безучастно пробормотал Тимур, — вы двое совершаете успехи. Уже разговаривать друг с другом начали. Может, скоро и за ножики хвататься перестанете.

Оставив это замечание без внимания, Курц поставил на металлический ящик тазик, взял одно ведро. Полностью опорожнил его в тазик, дотронулся до ящика. При этом что-то щелкнуло. Затем расстегнул куртку, стянул её, запихал в пустое ведро, поставил его по стол. Придирчиво осмотрел окровавленную, порезанную кофту, недовольно покачал головой.

Себастиан, задумчиво пялящийся на тазик перед собой, наконец не выдержал и спросил:

— А чегой-то ты затеял?

Оттянув рукав кофты, Курц вынул кинжал из прикреплённых к предплечью ножен, вставил лезвие в щель под крышкой деревянного ящика, переставил фонарь на стол. Отжимая крышку, ответил:

— Как чего? Воду кипячу.

— Как это? — спросил Себастиан.

— На чём это ты кипятишь? — садясь, поинтересовался Тимур.

Курц просунул пальцы в образовавшуюся в ящике щель, одним рывком отодрал крышку вместе с гвоздями. Кинул её в угол, кинжал воткнул в стол. Вынул из ящика сковороду, четыре глиняные кружки, темную бутыль с узким горлышком. Зубами выдернул из бутыли пробку, разлил по кружкам сиреневого цвета жидкость. Только после этого наконец соизволил ответить:

— На чём кипячу? На плитке. Как кипячу? Электричеством. Что это за штука такая- не знаю. Мне Ксандер просто эту плиту дал, показал, как она работает и всё. А её для него умелец какой-то сварганил. По его, Ксандера, указаниям.

— Слу-у-ушайте, — протянул Тимур. Встал с кровати, перебрался на скамейку к Себастиану. — А почему драконы не помогают людям построить развитую цивилизацию? Им-то, наверное, не сложно объяснить, что такое электричество, двигатель, компьютер. Канализацию же они велели людям соорудить, так чего бы им дальше не пойти?

— Не велено, — ответил Себастиан.

Курц взял две кружки, одну, полупустую, передал Диане. Пристроился на краешек кровати напротив девочки, глотнул из своей. Сказал:

— Завет запрещает людям помогать. Драконы- хранители, а не няньки. Они присматривают, направляют, от глупостей и болезней массовых оберегают. А весь мир за собой тащить- не их забота.

— Ну, хорошо, — сказал Тимур, вертя между ладонями кружку с вином. — Я, конечно, не гений и думаю, что большинство людей, попадающих сюда с Земли, тоже, но уже лет семьдесят многие в моём мире могут объяснить теорию электричества, знают принцип работы парового двигателя, могут соорудить простейший телефон-телеграф. Это же примитивные вещи, для их производства не требуются особые условия. А уж порох и ружья на Земле существуют больше пяти веков. Их просто обязаны были занести сюда. Так почему же вы тут в друг друга железяками тыкаете, из луков стреляете и на лошадях вместо паровозов катаетесь?

Ответил Себастиан:

— Эзекиль не велит людям оружием дальним, да техникой паровой пользоваться. Ибо отвращает она нас от матери-земли нашей, делает глухими к друг другу и одинокими.

Совершенно неожиданно Курц встал на сторону Себастиана:

— Слишком бурный рост цивилизации опасен. Она убьет духовность и обнажит все людские пороки. Цивилизация и большие города станут сосредоточием культуры и достижений человеческой мысли, а также грязи и примеров упадка. Пока люди не смогут перенять благодетельную мораль, не станут терпимыми к друг другу, знания Забытых, признанные опасными, не станут доступными никому. Пусть развивается медицина, земледелие и культура, пусть будет счетоводство, механика, звездочётство, но не должно быть ни оружия, ни опасных, разобщающих людей машин.

Тимур сделал несколько глотков ароматного, бодрящего вина. С глупым выражением лица спросил:

— Почему? Что плохого в том, что люди смогут общаться на больших расстояниях и быстро перемещаться куда угодно?

— Такое общение и перемещение нарушают сложившийся в мире порядок, — отчеканил Курц.

— С чего бы это?

— Из-за того, что способствуют слишком быстрому и бесконтрольному развитию людей. Люди должны овладеть знаниями прошлого, но они должны быть готовы к их использованию. Дабы не наделать глупостей.

Такой неожиданный ответ привел Тимура с состояние ступора. Чем-то это напоминало коммунистические пятилетки. Только со знаком минус. У вождей Союза имелось расписание по поступательному развитию своей страны, а у хранителей доминировала идея по сдерживанию прогресса. Однако стоило признать- они построили достаточно симпатичный мир, они по праву заслужили всевозможных похвал. В основе морали людей они закладывали принципы взаимовыручки, уважения и терпения. Они удерживали людей от массового безумие под названием "война".

Их мир был пригоден для жизни. Почти что идеален. В нём не было места потрясениям. Но не было и полноценного движения вперёд. А без движения вперёд всё рано или поздно захиреет, превратиться во вросший в почву колосс, сдвинуть который, как окажется в один прекрасный день, станет не под силу никому. Драконы это понимали- поэтому допускали развитие. Впрочем, какое-то ущербное. Скачкам и революциям в сознании было сказано твёрдое нет.

С одной стороны, это было плохо- не скоро в этом мире появятся блага цивилизации, не скоро вся мудрость многих поколений одномоментно станет доступна для каждого, не скоро они получат возможность дотянуться до любой точки мира за менее чем сутки. Но с другой стороны, это опекунство драконов служило во благо. И так уже погибший однажды мир Наутики не будет загажен во имя прогресса, обуянный жаждой власти человек не поведет за собой на гибель миллионы, «справедливая», единственно-верная социальная модель- будь то нацизм, коммунизм или капитализм- не сделает людей непримиримыми врагами. Жадность, похоть и стремление к комфорту не завладеют безыдейным миром постиндустриального общества. И уж конечно, никакой нелюдь не прикажет скинуть на пару жилых городов водородные бомбы для демонстрации их разрушительной мощи.