Сергей Герасимов - Фантастические рассказы и повести

Она стала одеваться, но руки и ноги не слушались. Что-то порвалось, что-то оказалось наизнанку и так и было надето, что-то совсем не нашлось. Быстрее! Она накинула плащ и толкнула дверь. Дверь не открывалась. Замок! Она провернула замок дважды. Господи, не в ту сторону! Повернула ещё раз и ещё раз. Дверь оставалась запертой. Алиса взглянула в окно - за стеклом плясала и гимасничала уродливая синяя копия её самой. За вторым окном прыгал точно такой же урод. И те же синие физиономии появились на семейных портретах, украшавших стены комнаты. Синие тени вставали в углах; она вновь услышала знакомый шорох и увидела, как дубовый пол мелко вскипает и начинает превращаться в неровную плитку. Ну что же, не открываете дверь - и не надо.

Алиса подняла тяжелый дубовый табурет и выбила окно. Такси уже нет. Конечно, не стал дожидаться всю ночь. Получил деньги и укатил. Она повернула защелку и окно открылось - можно было и не разбивать.

Она бежала по дороге, ведущей вниз. Нужно спрятаться, затеряться среди людей. Я знаю, с деньгами можно спрятаться, не найдут. Мне нельзя бежать так, не выдержит сердце. Мне можно, мне все можно. Я все равно умру... - в её груди взорвалась ракета. Колени подогнулись и она упала на спину. Она видела, как клены вырастают, вырастают, и превращуются в уродливые обгорелые сосны. Стволы сосен налились кровью и стали пульсировать, полупрозрачны. Высокие кроны задергались от бешено бьющего пульса; ветер застонал в агонии; голова запрокинулась и глаза увидели домик с распахнутым окном - дом корчился от боли, боль была невыносима, такой боли просто не бывает, вы не поверите мне, что я это видела, что я чувствовала это; воздух стал густым, как патока, и облака забились в судорогах от удушья - отдайте воздух, им тоже хочется дышать! Она подтянула сумочку с деньгами к свой груди - в сумочке билось огромное живое сердце, его удары отдавались в пальцах; она расстегнула змейку и увидела, как над дорогой летит смерть. Смерть была похожа на черную женщину с белым лицом, её черные крылья с белыми кончиками, метра четыре с половиной в размахе, почти не двигались, она легко и невесомо планировала в восходящем воздушном потоке, над нагретой дорогой, - совсем как дельтаплан. Вот она приземлилась, оперла косу о вербу (верба сразу завяла, пожелтев), сняла сапог и перемотала портянку. Потом разбежалась, подпрыгнула, оттолкнулась от дороги и снова полетела. Нужно успеть достать деньги и дать ей, она возьмет, сейчас все берут, я не знаю никого, кто бы не брал - какая ей разница, пускай уберет свою косу, пусть срежет косой кого-нибудь другого. Я же ей заплачу за это. Ее пальцы, замедляясь и деревенея, ещё шарили в сумочке. Вот пальцы остановились, став десятью неживыми предметами, лежащими поверх одного. Сколько она возьмет за мою жизнь? - нужно поторговаться, я не хочу отдавать все...

* * *

Доктор Кунц открыл глаза и увидел, что лежит на траве. Лето сияло, лето пело, лето светилось; дубовое редколесье плыло среди запахов и звуков. Солнце, мошкара, хрусткая мягкость палой листвы. Он привстал и легко вышел из своего тела. Тело осталось лежать спокойное, старое, морщинистое, бездыханное, с закрытыми глазами. Похожее на резиновый манекен, из которого начал выходить воздух. Прямо в центре лба - глубокая вмятина, заполненная подсыхающей кровью. Доктор Кунц поднял руку и коснулся своего нового лба. Дыра была и тут, такая, что хоть пальцы просовывай. Череп явно проломлен. Подумаешь, мне ведь совсем не больно.

Он обернулся и увидел своего отца. Отцу было около сорока, всего лишь.

- Ну что, пойдем? - спросил отец. В его глазах светили веселые огоньки, и доктор Кунц мгновенно вспомнил и это выражение, и этот прищур, и эту интонацию властной доброты - и внутри него разорвалась бомба памяти.

Он заплакал и размазал слезы по лицу.

- Пошли, - повторил отец. - Нюня ты моя.

- А это? - спросил доктор Кунц детским голосом и показал на лежащее тело.

- Да брось ты его. Оно тебе не понадобится.

- Я не могу.

- Как хочешь, - сказал отец и стал уходить.

- Подожди!

- Что?

- Я прожил с ним сорок лет. Я не могу так сразу.

- Да, - согласился отец, - это всегда немного больно. Но только поначалу. Поверь мне, я это пережил. Это не важно. Все важное останется с тобой.

- Я не хочу умирать.

- Тогда прощай.

Лес исчез, как будто скрытый внезапным беззвучным ливнем и превратился во внутренность огромного зала. Маленький доктор Кунц был вдвое ниже своей матери. Молодая мать, совсем такая, как на старых фотографиях, разговаривала с кассиршей кинотеатра.

- Ну вы ведь только что вышли, - сказала кассирша.

- Он хочет посмотреть мультфильм ещё раз, вы видите. Ты хочешь?

- Да, хочу, - ответил маленький доктор Кунц. Хочу про Змея Горыныча.

- Сколько раз ты смотрел? - спросила кассирша, наклонившись.

- Четыре, - ответила мать.

- Мама, а я уже умер? - спросил доктор Кунц.

- Почти, сынок.

- Я хочу обратно.

- А как же я? - спросила мать. - Ты хочешь меня оставить?

- А ты не уходи от меня.

- Но я не могу.

- Останься со мной. Что тебе стоит. Мы не виделись десять лет. Останься, ради меня.

- Я не могу, - повторила мать.

- Останься. Просто поговори со мной. Расскажи мне. Просто скажи, что у тебя все в порядке. Пожалуйста. Я очень скучал без тебя. Я не сразу это понял, но понял: никто мне не сможет тебя заменить. Я знаю, это банально, так банально, что... Но это правда.

- Так вы будете умирать или нет? - вмешалась кассирша.

- Нет, - ответила мать.

Доктор Кунц ощутил жуткую головную боль и открыл глаза. Над глазами висел потолок. Все лицо было в липкой крови.

У меня проломлен череп, - вспомнил он, - значит, мне нужно быть очень осторожным. Позвонить в клинику. Или в неотложку. Нет, в клинику, оттуда приедут быстрее. Наши неотложки только за смертью посылать. Где телефон? Ага, вон валяется в углу. Прийдется встать. Раз я до сих пор жив, возможно, обойдется. Проверим движения. Так, руки и ноги слушаются. Координация сохранена. А ведь она могла повредить лобные доли.

Доктор Кунц очень медленно встал с кровати, не забывая придерживать на голом пузе простыню.

- Я пришла, - сказал голос за спиною.

- Мама?

Доктор повернулся и увидел мать. Но, поворачиваясь, он увидел и ещё кое-что.

- Я пришла, чтобы поговорить с тобой. Ты меня звал.

- Подожди, мама, - сказал доктор Кунц.

Поворачиваясь, он увидел, что исчезли все деньги, с вечера разложенные на столе. Эта сволочь меня ещё и обокрала!

- Сынок, я не могу ждать.

- Подожди чуть-чуть.

Он подошел к выбитому окну и увидел мертвую Алису, валявшуюся посреди дороги. Дохлая как дохлая собака. Так ей и надо. Никого и ничего поблизости. Лишь голые сосновые стволы цвета крови. А ведь ещё вчера здесь расли клены...