Ильдар Абдульманов - Царь Мира

Но как все это осуществить? Кем он должен стать? Как себя вести? Одно бесспорно — начать надо не с насилия, пусть этот эпизод на свалке забудется как кошмарный сон. Начать надо с чуда, ибо ничто так не увлекает и не зачаровывает людей, как чудо. И еще — слишком трудно будет ему, если рядом не будет друзей. Он уже думал о своей команде. Значит, ее надо создавать. Чудо — и команда. Это можно совместить, торжествующе усмехнулся Эдик. Теперь он знал, с чего начинать.

— Воронина Алина Ивановна, актриса драматического театра. Правильно?

Тон у Ващенко был слегка игривым, как, впрочем, у большинства мужчин, впервые увидевших Алину.

— Да, — сухо ответила она.

— Я надеюсь, что не задержу вас надолго, — несколько двусмысленно начал полковник и, почувствовав это, тут же добавил:- И что наша встреча будет, так сказать, взаимоприятной.

Алина чуть пожала плечами в ответ на неологизм, но промолчала.

— Мне бы хотелось, чтобы вы подробно, ничего не упуская, рассказали о том, что произошло в тот вечер понедельника, и при каких обстоятельствах вы получили травму. Наш разговор будет записываться на магнитофон, в конце беседы вы получите возможность прослушать запись и подтвердить ее подлинность. Итак…

— В тот вечер у нас была репетиция. Я должна была зайти к Сергею, к Калинину — мы обычно встречались по понедельникам. Но из-за репетиции не смогла и сказала ему, что встретимся в театре. После репетиции он ждал меня в гримерной. Мы поговорили, и он ушел.

— О чем вы говорили?

— О наших отношениях. Я чувствовала необходимость на время расстаться, и он с этим согласился.

— Так вот взял и спокойно согласился?

— Он человек сдержанный. Если ему и было неприятно, он этого не выказывал. Во всяком случае, никаких скандалов и резких фраз не было. Он ушел.

— То есть не предложил проводить вас, хотя время было позднее, не спросил, уж извините за бестактность, не появился ли у вас кто-то другой?

— Кажется, спросил. Я сказала, что это не имеет значения.

— А если я задам тот же вопрос?

— Я могла бы ответить так же, но… хорошо, я отвечу прямо, все равно этого не скроешь, да и зачем… Это Эдуард Власов, наш режиссер.

— Вот так да, — проговорил полковник, — а Калинину вы об этом не сказали?

— Нет.

— Но он мог догадаться? Ведь тогда в театре, если я не ошибаюсь, вы остались втроем: Калинин, Власов и вы?

— Да. Не знаю, догадался ли он. Во всяком случае, никаких вопросов по этому поводу не задавал. Мы очень коротко поговорили, и он ушел.

Ващенко подумал, что эти слова «он ушел» Алина повторила, трижды, будто настаивая на этом. Это неспроста, она, по-видимому, пытается выгородить Калинина. Почему? Раскаяние? Любовь? Если у них была обычная ссора, она в запальчивости упомянула Власова, а может быть, и действительно с ним спуталась, а теперь чувствует свою вину за случившееся. Женщины часто проникаются страстью к тем, кто в порыве ревности избивает их, подумал Ващенко. С чего он это взял, объяснить бы он не смог.

— Хорошо. Итак, он ушел. Время вы не помните?

— Нет, не помню.

— Власов оставался в тот момент в театре?

— Да.

— Что было после того, как ушел Калинин?

— Я сидела в кресле, ждала Эдуарда. Кажется, немного задремала… а когда я открыла глаза, мне показалось, что в комнате кто-то есть. И я не знаю, как это случилось… то ли из-за отблесков фонарей на улице, то ли еще что-то, но мне показалось… даже скорее привиделось… будто какой-то призрак в комнате… Я вообще-то эмоциональная, и у меня такое бывает… в общем, я страшно напугалась, вскочила, попятилась и упала.

— И что же потом?

— Я потеряла сознание, очнулась уже в больнице.

— Как выглядел этот призрак? — несколько саркастично спросил Ващенко, предвкушая разоблачение лжесвидетельницы.

Алина пожала плечами:

— Ну… он будто бы светился… И был похож на человека… Но какое это имеет значение, это просто галлюцинация!

— Имеет значение, — внушительно сказал полковник. — У вас было окно разбито. Может быть, этот призрак выскочил в окно?

— Послушайте, я не понимаю вашего тона. Я вам все рассказала. Вы что, смеетесь надо мной?

— Ни в коем случае. Я должен выяснить все. Например, кто разбил окно.

— Не знаю, может быть, Эдик, когда прибежал… не помню, я была без сознания.

— Может быть, и Эдик. Но он прибежал не просто так, а когда услышал ваш крик. Что вы кричали?

— Не помню.

— А вот он помнит. Вы кричали: «Сережа, не надо!» Почему вы кричали именно это?

— Я не знаю, я испугалась, — раздраженно говорила Алина, — я не помню, что кричала. Но Сергея уже не было в комнате, это я помню.

— Видите, как получается: одно помните, другое нет. А то, что вы швырнули в него пудреницей, это вы помните?

— Н-нет. Может быть… не помню точно. — Алина прижала ладонь к лицу. — Я сказала вам главное: Калинин здесь ни при чем, он меня не бил и не толкал. Его не было в комнате, когда я упала. Он ни в чем не виноват. Вы должны его выпустить.

— Если бы все было так просто, Алина Ивановна. Так вот, Власов отчетливо слышал ваш крик, весьма определенный и недвусмысленный. Крик этот свидетельствовал о том, что Калинин вам угрожал. Теперь вы даете показания, имеющие цель выгородить его. Почему? Он запугивал вас? Поверьте, вам нечего бояться. Мы можем обеспечить надежную охрану…

— Да не боюсь я! — крикнула Алина. — Господи, какая чушь… Оставьте меня в покое, и моих друзей тоже! Ищите своих уголовников и упырей всяких!

— Хорошо, — пробормотал Ващенко, — мы вас, собственно, не задерживаем. И ваши друзья… мы тоже позаботимся…

Полковник вдруг почувствовал, что не контролирует себя. Ему хотелось… да-да, несомненно, ему хотелось встать на колени перед этой женщиной и просить у нее прощения. Он с огромным трудом сдержал себя, встал из-за стола, подошел к тумбочке, налил воды из графина и выпил залпом.

— Я пойду, — усталым голосом сказала Алина.

— Конечно, — обрадован но подхватил полковник. Как только Алина вышла, он сел на стул и схватился за телефонную трубку. Стоп, сказал он себе, что ты собираешься делать? Отдать распоряжение освободить Калинина и Клюкина? Это черт знает что. Нет, ты обязан это сделать, упрямо твердил ему внутренний голос.

— Товарищ полковник, там пришел Власов, просит его принять, — доложил, заглянув в дверь, дежурный. — И этой даме вы пропуск не отметили. Мы уж не стали ее задерживать, вот пропуск только оформить…

Ващенко быстро поставил закорючку на пропуск, не обратив внимания на явное нарушение дисциплины, чего он не преминул бы сделать в другой ситуации.

— Так что с этим Власовым?

— Какой Власов? Кто это?

— Режиссер. Он тоже потерпевший, вы его вызвали сегодня, но он пришел на час раньше.