Михаил Белов - Экспедиция инженера Ларина

— Коль согласен, так и порешим, значит, — удовлетворённо завершил боцман.

Ещё час назад никто не замечал Данилова, а сейчас на него смотрели с восхищением. Он имел то, чего не имели другие, — профессию. Это возвышало его в глазах ребят.

— Чистенько выстрогал, — провёл ладошкой по доске Соболев.

— Доски строгать — нехитрое дело, — пренебрежительно бросил Новиков. — Вот стул или стол изготовить — я понимаю, мастер…

— Может, он умеет, откуда знаешь? — отрезал Соболев.

— Прямо там! — махнул рукой Новиков.

— Володя, и столы, и стулья умеешь делать? — спросил Соболев.

— Умею, — тихо, не поднимая головы, ответил Данилов.

— А шкафы? — допытывался Соболев.

— С батей делал.

— Врёшь ты, рыжий, — с усмешкой сказал Новиков.

У Данилова на глазах выступили слёзы. Он никогда не лгал. Слова Новикова обидели его до глубины души.

— Проучили тебя, Новиков, но, видать, недоучили, — сердито проговорил боцман. — Возьми-ка вот рубанок, посмотрим, что получится.

Новиков презрительно усмехнулся и демонстративно сунул руки в карманы.

Ларин убрал бритвенный прибор и рассеянно глянул в зеркало. Там отразилось узкое лицо с голубыми глазами, волнистые льняные волосы над высоким лбом и резко очерченные твёрдые губы. Ларин открыл иллюминатор. Над океаном струился золотистый свет. В воду камнем упал белый комок. Комок вынырнул и расправил крылья. Это была чайка. В клюве её серебрилась и трепетала рыбка. «Вот так и я нырнул», — невесело усмехнулся Ларин. На носу траулера играл аккордеон. «Новиков, наверное. Какой-то задёрганный парень», — Ларин зажёг трубку. Ночью он вёл себя, как мальчишка, разволновался. А фактически, какое ему до неё дело? Спас? Ну и хорошо. А может, всё-таки капитан ошибся?

Закрыв иллюминатор, Ларин подошёл к письменному столу. Взгляд упал на радиограмму. Директор института сообщал, что не может выделить для экспедиции лаборанта. А без лаборанта невозможно работать. «Что же делать? Если бы не срочный выход в океан, можно было бы кого-нибудь найти. Разве поговорить с Усковым? Даст человека или нет? Нет, не даст! Матросам дел по горло на корабле».

На всякий случай не мешало спросить. Ларин придвинул микрофон.

— Иван Константинович, вы не можете выделить мне человека из команды?

— Не могу, Василий Михайлович, — прохрипел маленький круглый репродуктор с никелированным ободком, вделанный в стенку каюты. — Рад бы помочь, да не могу.

— Жаль. Директор вместо лаборанта радиограмму прислал.

— Бывает, — репродуктор насмешливо кашлянул и умолк.

«Сколько ни плаваю, а не могу привыкнуть к этому распорядку», — сердито подумал Ларин. В плавании команда подчинялась капитану, и начальник экспедиции мог распоряжаться ею только во время выполнения научных работ. Сначала Ларин спорил с капитаном, потом примирился. «А человек мне всё же нужен сейчас», — с этой мыслью он вошёл в лабораторию. Здесь было тихо и прохладно. Вася Соболев с хмурым лицом возился с гидрокостюмом. На лбу виднелась порядочная ссадина.

— Где это вы так? Что-нибудь случилось? — спросил Ларин.

— Так, пустяки, — не поднимая головы, уклончиво ответил Соболев. — Урок бокса.

— А-а, — рассеянно протянул Ларин, думая о своём.

Он сел в кресло. Мягкий свет, лившийся с потолка, освещал колбы, пробирки, банки. Два года назад здесь хлопотала Лина. Потом Лина погибла. Но осталась работа. Остались колбы. Он мечтал быстрее завершить изобретения, начатые вместе с Линой. Работа помогала ему, уменьшала боль от невозвратной потери.

«Почему бы Соболеву по совместительству не выполнять обязанности лаборанта», — мелькнула у Ларина мысль, и он тут же высказал её вслух.

— Не гожусь я, Василий Михайлович, в лаборанты, — замотал головой Соболев. — В школе тройки получал на практических занятиях по химии. Все пробирки вам передавлю…

Ларин задумался: где же взять лаборанта? При электролове очень важно проследить за градацией насыщенности воды солями. От степени солёности зависит величина поля, в котором электрический ток воздействует на рыбу. Что же делать? Не может же он сам отвлекаться на мелкие, хотя и важные для него работы.

— Не знаете, катер уже ушёл? — вдруг спросил Ларин, поднимаясь с кресла.

— Вроде собирался, — ответил Соболев.

Ларин вернулся в каюту и вызвал капитанскую рубку.

— Ещё не ушёл, — ответили из репродуктора.

В это время в каюту постучали.

— Войдите!

Дверь распахнулась. Нет, капитан не ошибся: перед Лариным стояла та самая девушка, которая приходила к нему наниматься на работу. Сзади в проходе маячила долговязая фигура Вершинина. Это был белобрысый молодой человек лет двадцати семи с продолговатым лицом и задумчивыми серыми глазами. Флотский костюм сидел на нём мешковато.

— Я пришла поблагодарить вас за спасение, — сказала девушка.

— Подождите, Поленова, — выступил вперёд Вершинин. — Вы же только что говорили, что охотно остались бы на траулере. Василий Михайлович, — повернулся он к Ларину, — тебе нужен лаборант. Я знаю, капитан говорил. Вот она, лаборантка.

— Присаживайтесь, — Ларин показал на кресло и посмотрел на Сашу. Она стояла перед ним по-мальчишески стройная, красивая. Почему, собственно, он медлит? Он же вернулся в каюту с твёрдым решением вызвать её к себе и предложить работу лаборантки.

— Я могу принять вас, — проговорил он наконец. — Согласны?

Саша вскинула голову. Свет, проникающий в иллюминатор, отразился в её глазах, и они вспыхнули синим огнём.

— Согласна, — Саша с благодарностью посмотрела на инженера.

— Документы у вас с собой?

Поленова положила на стол паспорт и аттестат зрелости.

— Всё в порядке, — сказал Ларин, возвращая документы. «Ей девятнадцатый год», — почему-то подумал он. — Оформляй, Алеша. Сегодня можете отдыхать, Поленова, а завтра с девяти — на работу.

Лицо Саши посветлело, на щеках появился румянец. Она обвела каюту любопытным взглядом. Но вдруг ресницы её дрогнули и замерли: на тумбочке она увидела фотографию женщины. Ларин перехватил взгляд, и ему стало душно. Он встал. Саша, как видно, угадала его желание загородить фотографию и отвела взор. Он покраснел.

— Прошлый раз, уходя, вы уронили маленького человечка. Вот, возьмите его.

Саша рассмеялась:

— А я искала. Вы оставьте его у себя…

Постучавшись, в каюту вошёл старшина катера. Поздоровался.

— Девушка, нам пора уходить.

— А я остаюсь на «Урагане».

Старшина улыбнулся, показав ровные крепкие зубы.

— То-то вид у вас весёлый, будто и не тонули вчера. — Он тут же перевёл взгляд на Вершинина. — Спасибо вам, молодой человек. Назовите себя, чтобы дети мои знали, кого благодарить за спасение отца.