Айзек Азимов - Установление и Империя

– Э, ну это совсем другое дело, сынок, – его взгляд помрачнел. – Глупо связываться с будущим.

За долгую жизнь, в которой я немало повидал, я никогда такого не выкидывал.

Тихо стоявший в углу Ранду прервал его:

– Слушай, Франссарт, что за сравнения ты делаешь? До того, как грохнуться шесть лет назад,

ты никогда не оставался на одном месте достаточно долго, чтобы обзавестись необходимым для

женитьбы жилищем. А после катастрофы кто тебя возьмет?

Однорукий мужчина, дернувшись, выпрямился в своем кресле и с жаром воскликнул:

– Многие, о поседевший маразматик!

Торан поспешил тактично вмешаться:

– В основном это была требуемая законом формальность, папа. Такая ситуация имеет свои

удобства.

– В основном для женщины, – проворчал Фран.

– А если бы и так, – заметил Ранду, – решать все равно следовало мальчику. Брак – старый

обычай среди Установленцев.

– Установленцы – неподходящий образец для честного Купца, – продолжал бурчать Фран.

Торан вмешался снова:

– Моя жена – родом с Установления, – он перевел взгляд с одного на другого и спокойно

добавил: – Тише, она идет.

После ужина разговор принял обычное направление; в качестве приправы Фран рассказал три

случая из своей жизни, включавшие в равных дозах кровь, женщин, доходы и мистификации.

Маленький телевизор работал; на экране шепотом, на который никто не обращал внимания,

разыгрывалась какая-то классическая драма. Ранду поудобнее развалился на низкой кушетке и сквозь

медленно плывущий дым от своей длинной трубки рассматривал Бейту, сидевшую, поджав колени, на

мягком ковре из белого меха, некогда привезенном из торговой экспедиции и теперь расстилаемом

лишь в самых торжественных случаях.

– Так ты изучала историю, девочка? – спросил он любезным тоном.

Бейта кивнула.

– Я доводила своих учителей до отчаяния, но в конце концов чему-то научилась.

– Всяким цитатам для демонстрации учености, – самодовольно вставил Торан, – вот и все!

– А что именно ты выучила? – невозмутимо продолжал Ранду.

– Все выложить прямо сейчас? – рассмеялась девушка.

Пожилой человек мягко улыбнулся.

– Ну хорошо, что же ты думаешь о Галактической ситуации?

– Я думаю, – кратко заявила Бейта, – что назревает Селдоновский кризис – и что если это не так,

то надо вообще кончать с Селдоновским планом. Он провалился.

(Вот так-так, – пробормотал Фран в своем углу, но только про себя. – Что за манера

высказываться о Селдоне!)

Ранду задумчиво посасывал свою трубку.

– В самом деле? Почему ты так говоришь? Я бывал на Установлении, знаешь ли, в молодости -

и мне в голову тоже приходили всякие великие мысли. Но почему ты сейчас такого мнения?

Бейта сидела задумавшись, утопив пальцы ног в белый пушистый мех ковра и подперев свой

маленький подбородок пухлой рукой.

– Мне представляется, что вся суть плана Селдона заключалась в создании мира лучшего,

нежели древний мир Галактической Империи. Когда Селдон основал Установление, три века назад,

он рушился, этот мир – и если история говорит правду, он рушился, подтачиваемый тройной

болезнью: инертностью, деспотизмом и плохим распределением благ Вселенной.

Ранду медленно кивнул. Торан гордо взирал на свою жену блестящими глазами, а Фран в углу

поцокал языком и тщательно наполнил свой бокал.

Бейта продолжала:

– Если рассказы о Селдоне правильны, значит, с помощью своих законов психоистории он

предвидел полный крах Империи и оказался в состоянии предсказать необходимость тридцати тысяч

лет варварства перед основанием Второй Империи, которая восстановит цивилизацию и культуру

человечества. Цель всей его жизни заключалась в том, чтобы подобрать такие условия, которые

обеспечат быстрейшее возрождение.

Ворвался низкий голос Франа:

– И вот почему он основал два Установления, да славится его имя.

– И вот почему он основал два Установления, – согласилась Бейта. – Наше Установление было

собранием ученых умирающей Империи, предназначенным пронести науку и познания человека к

новым высотам. Выбор его местоположения в Галактике и его историческое окружение были

рассчитаны гением Селдона так, чтобы через одну тысячу лет оно превратилось в новую, более

великую Империю.

Последовало почтительное молчание.

Девушка мягко произнесла:

– Это старая история. Вы все ее знаете. Почти три века она известна каждому человеческому

существу на Установлении. Но я подумала, что ее хорошо было бы припомнить – хотя бы вкратце.

Сегодня день рождения Селдона, как вы знаете, и это нас объединяет, даже если я с Установления, а

вы – с Хэйвена.

Она, не торопясь, закурила сигарету и с отсутствующим видом взглянула на ее пылающий

кончик.

– Законы истории столь же абсолютны, как и законы физики, и если вероятность ошибки

выше, то лишь потому, что история имеет дело не с таким огромным количеством людей, как физика -

атомов, так что индивидуальные различия сказываются сильнее. На протяжении тысячелетнего

развития Селдон предсказал серию кризисов, каждый из которых будет вынуждать нашу историю к

новому витку на заранее рассчитанном пути. Именно эти кризисы и направляют нас – и,

следовательно, сейчас должен наступить кризис.

– Именно сейчас! – с силой повторила она. – С прошлого кризиса прошел почти целый век, и за

этот век все пороки Империи были воспроизведены Установлением. Инертность! Наш правящий

класс знает один закон – никаких перемен. Деспотизм! Они знают одно право – силу.

Несправедливость! Они имеют одно желание – цепляться за свое.

– Пока остальные голодают! – неожиданно взревел Фран и могучим кулаком ударил по ручке

кресла. – Девочка, твои слова – это жемчужины. Жирные тузы на мешках с деньгами разваливают

Установление, пока храбрые Купцы скрывают свою бедность на дрянных мирах вроде Хэйвена. Это

позор для Селдона, бросок грязи ему в лицо, плевок в его бороду, – он высоко поднял руку, и тут лицо

его вытянулось. – О, если б у меня была вторая рука! Если бы в тот раз они послушались меня!

– Папа, – сказал Торан, – не принимай это близко к сердцу.

– Не принимай близко к сердцу. Не принимай близко к сердцу, – в бешенстве передразнил его

отец. – Мы будем вечно жить здесь и умрем здесь, – а ты говоришь – не принимай это серьезно.

– Вот современный Латан Деверс, – сказал Ранду, указывая своей трубкой, – этот наш Фран.

Деверс умер на каторге, в рудниках, восемьдесят лет назад, вместе с прадедом твоего мужа, потому

что имел сердце и не имел обыкновения долго рассуждать…

– Да, клянусь Галактикой, будь я им, я сделал бы то же самое, – воскликнул Фран. – Деверс был