Айзек Азимов - Установление и Империя

– Вчера на несколько секунд я успел увидеть этих чужеземцев, – безразлично сказал седой

шофер. – Эта брюнетка – женщина необычная. У нее свободная, почти мужская походка, и она

наделена бледностью, впечатляющей на фоне темного блеска волос, – в хриплом шепоте увядшего

голоса слышались почти сердечные интонации, и Коммасон со внезапным удивлением взглянул на

шофера.

Инчни продолжал:

– Я думаю, проницательность принца не защитит его от необходимости прибегнуть к

компромиссу. Вы могли бы получить остальных, если отдадите ему девушку…

На Коммасона снизошло озарение.

– Вот это мысль! Настоящая мысль! Инчни, разворачивай! И если все обернется хорошо,

Инчни, мы еще обсудим вопрос о твоем освобождении.

По возвращении Коммасона ждало почти сверхъестественное предзнаменование: он

обнаружил в своем личном кабинете Персональную Капсулу, прибывшую незадолго до того на длине

волны, известной лишь немногим. Коммасон плотоядно улыбнулся. Человек Мула должен был

прибыть очень скоро, а Установление в самом деле пало.

…Бейту иногда посещали туманные видения императорского дворца, но с представшей ее

глазам реальностью они не очень-то сопрягались, и в ней росло смутное чувство разочарования.

Помещение было небольшим, без особых изысков, почти ординарным. Дворец не мог сравниться

даже с резиденцией мэра на Установлении, – а Дагоберт IX…

Бейта имела вполне определенные представления о том, каким должен быть император. Он не

должен казаться добрым дедушкой. Он не может быть тощим, седым и угасшим, и собственноручно

подавать чашки чая, заботясь о комфорте гостей.

Но действительность оказалась именно такой.

Дагоберт IX подливал чай в чашку, которую Бейта держала своими застывшими пальцами и

ворковал:

– Это огромное удовольствие для меня, моя дорогая. Ни церемоний, ни придворных. У меня

уже давно не было случая принимать гостей из моих внешних провинций. С тех пор, как я постарел,

об этих мелочах заботится мой сын. Вы не знакомы с моим сыном? Чудный мальчик. Возможно,

несколько упрям. Но ведь он молод. Не желаете ли капсулу для аромата? Нет?

Торан попытался вмешаться:

– Ваше императорское величество…

– Да?

– Ваше императорское величество, в наши намерения не входило вторгаться к вам…

– Глупости, никакого вторжения. Нынче вечером состоится официальный прием, но до тех пор

мы свободны. Повторите, откуда вы прибыли? Долгое время, как мне кажется, у нас не было

официальных приемов. Вы сказали, что вы из провинции Анакреона?

– С Установления, ваше императорское величество!

– Да, с Установления. Я вспомнил. Я отыскал его. Это в провинции Анакреона. Я там никогда

не бывал. Мой доктор запрещает продолжительные путешествия. В последнее время у меня не было

известий от моего вице-короля на Анакреоне. Как там обстоят дела? – заключил он беспокойно.

– Государь, – пробормотал Торан, – я не могу пожаловаться.

– Это радует. Я должен буду поощрить моего вице-короля.

Торан беспомощно глянул на Эблинга Миса, возвысившего свой грубоватый голос:

– Государь, нам было сказано, что для посещения Библиотеки Имперского Университета на

Транторе нужно ваше разрешение.

– Трантор? – мягко спросил император. – Трантор?

Гримаса странной боли прошла по его узкому лицу.

– Трантор? – прошептал он. – Теперь я вспомнил. Я сейчас готовлю план возвращения туда с

армадой кораблей. Вы отправитесь со мной. Вместе мы уничтожим мятежника Гилмера. Вместе

восстановим империю!

Его согнутая спина распрямилась. Его голос окреп. На миг взгляд его приобрел твердость.

Затем он моргнул и тихо произнес:

– Но Гилмер мертв. Я, кажется, припоминаю… Да. Да! Гилмер мертв! Трантор мертв… На миг

показалось… Откуда, говорите, вы прибыли?..

Маньифико шепнул Бейте:

– Это в самом деле император? Почему-то я думал, что императоры величественней и мудрее,

чем обычные люди.

Бейта жестом успокоила его. Она сказала:

– Если бы ваше императорское величество только подписали указ, дозволяющий нам

отправиться на Трантор, это чрезвычайно помогло бы нашему общему делу.

– На Трантор? – император выглядел смущенно и, казалось, не уловил смысла сказанного.

– Государь, вице-король Анакреона, от имени которого мы говорим, доносит, что Гилмер еще

жив…

– Жив! Жив! – загремел Дагоберт. – Где? Будет война!

– Ваше императорское величество, это еще не подлежит разглашению. Его местонахождение

точно не известно. Вице-король послал нас, чтобы ознакомить вас с этим обстоятельством, и только

на Транторе мы сможем выяснить, где Гилмер. Как только его укрытие будет обнаружено…

– Да, да… Он должен быть найден…

Старый император трясущейся походкой подошел к стене и дрожащим пальцем прикоснулся к

маленькому фотореле. После бесплодной паузы он пробормотал:

– Мои слуги не приходят. Я не могу их дождаться.

Стило императора забегало по чистому листу. Закончив цветистым "Д", он сказал:

– Гилмер еще испытает на себе могущество императора. Откуда, говорите, вы прибыли?

Анакреон? Как там обстоят дела? Славится ли там имя императора?

Бейта взяла бумагу из его слабых пальцев.

– Ваше императорское величество, вы обожаемы всем народом. Ваша любовь к простым

людям известна повсюду.

– Надо бы посетить мой добрый народ на Анакреоне, но мой доктор говорит… Я не помню, что

он говорит, но… – он поднял голову, его старые серые глаза сверкнули. – Вы что-то говорили о

Гилмере?

– Нет, ваше императорское величество.

– Он не продвинется дальше. Возвращайтесь и сообщите это вашему народу. Трантор устоит!

Мой отец лично возглавляет флот, и подлая тварь, мятежный Гилмер, замерзнет в космосе со своей

шайкой цареубийц!

Пошатываясь, он опустился на стул, и глаза его снова сделались пустыми.

– Что я говорил?

Торан встал и низко поклонился.

– Ваше императорское величество были добры к нам, но время, отведенное для аудиенции,

истекло.

Дагоберт IX выглядел настоящим императором, когда он поднялся и принял величественную

позу, провожая гостей, которые один за другим пятились к двери…

…за которой их тут же окружили двадцать вооруженных людей.

В руках вспыхнуло оружие…

…Сознание возвращалось к Бейте медленно, но ощущение потерянности и разрыва времени не

возникало. Она хорошо помнила странного старика, называвшего себя императором, и других людей,

поджидавших снаружи. Покалывание в суставах указывало на действие парализующего пистолета.

Не открывая глаз, она с повышенным вниманием прислушивалась к голосам.