Андрей Карелин - Альсара

— Ты знаешь, что это рейдерское оружие.

— Да, — по глупости сказала девочка. Изображение пистолета снова забрали в темноту.

— Ты угрожала пистолетом дозору. — Азия даже привстала, но её снова усадили, тем же способом. Её собственные ноги словно слушались невидимого приказчика больше чем хозяйку. Так неприятно когда твоё тело тебя не слушается, ей стало так обидно, что она даже не может контролировать свои ноги полностью, и что её воля была так просто подавлена. Кроме того, от постоянных ударов болели щиколотки.

От беспомощности девочка возмущалась, чуть не плакала, что решила дальше отвечать на вопросы больше не пытаясь встать.

— Я же уже говорила, что не знаю, как ко мне попал пистолет, — продолжала она.

— Кто тебя надоумил направить пистолет на дозорного?

Азия начала запутываться в собственных показаниях. Она явно была не готова к допросу, и поэтому наговорила на себя много лишнего.

— Он первый начал… — "Ничего лучше придумать не получилось, но это ведь всегда срабатывало", — радовалась про себя девочка.

— Кто может подтвердить твою личность? — снова принялся за старое голос.

— Вы опять за старое, — кокетливо и устало произнесла она, — Никто, у меня вообще никого нет, — уже безразлично говорила девочка.

— Так откуда ты говоришь?

— Из Эвэдэ, ведь я уже говорила, зачем вы меня спрашиваете по несколько раз, — Азия сильно разволновалась, и её к ужасу никто и не собирался её сейчас успокаивать.

— Итак, ещё раз: ты из посёлка, который неизвестно где находится, никто не может подтвердить твою личность. Пистолет не помнишь где взяла.

— Нет, это не правда, — не хотела брать на себя вину девочка. — Точнее, правда, но всё было не так.

— Но ты ведь только что сказала, что всё было именно так, — парировал голос.

— Я всё могу объяснить, я же вам ничего не сделала, — возражала девочка, — зачем вы перекручиваете мои слова. Я вам всё объясню, я клянусь. Только дайте мне больше времени. — Азии хотелось, чтоб её пожалели и успокоили, а они делали всё назло.

— У тебя будет его сколько угодно. Но я надеюсь, мы скоро увидимся по твоей инициативе, — голос стал зловещим.

— Спасибо, — гордо улыбнулась Азия, когда её приковывали к себе наручниками и выводили.

Азия так засиделась, что ей было немножко сложно вставать, но она не доставит никому удовольствия видеть себя сломленной. В абсолютной темноте и ослеплённая светом лампы, Азия думала только о том, как держать осанку. Как было смешно, когда она стукнулась о дверь, выходящую из комнаты.

Азию долго вели по таким же тёмным и решетчатым коридорам под открытым небом. Девочка даже не имела возможности увидеть того, кто её ведёт. Но всё же успела почувствовать дыхание ночного Омикрона и увидеть небо этого города. Она не может влиять на людей, когда не видит их лица, это её настораживало, нельзя рассчитывать даже на банальное сочувствие. Девочка сохраняла величественную осанку всё время.

Азия поправила заколку, которой были собраны её светлые волосы в хвостик. И вообще она сейчас выглядела и чувствовала себя довольно неприступной.

Когда её привели, то надёжно закрыли в камере. Почему-то охранник дважды проверил надёжность замка. Света в камере было мало, да и сама квадратная камера была не большого диаметра. Стены были из сплошных решеток. В чём же загвоздка? Азия решила, что очень долго смогла бы переносить подобные условия, за последнее время она и не в таком месте ночевала.

Её закрыли, и теперь она могла спокойно лечь на грубую металлическую навесную койку, хотя та и была достаточно неудобной. Девочка помнила, что самое удобное у неё — это её собственное тело.

Сколько так пришлось лежать в темноте, но заснуть не удавалось из-за дискомфорта и изредка вспыхивающего как молния яркого света. Хотя спать очень сильно хотелось.

"Зачем надо из меня выбивать какие-то показания, я ведь абсолютно невиновна?" Такие вопросы занимали её в камере. Внезапно очередной раз загорелся яркий свет, и послышались достаточно грубые голоса, со всех сторон. Похоже, угрозы следователя были реальностью, у Азии сердце чуть не остановилось, это была мужская тюрьма.

Десятки заключенных не могли не заметить свою новую соседку. Её сразу начали засвистывать, ей кричали. Девочка лишь беспомощно прижалась к койке, не желая ни отвечать, ни подниматься, надеясь, что они скоро устанут.

"Хорошо, что это камера одиночка", — думала она про себя. Кто-то начал ломится через решётку, при этом все громко смеялись и говорили столько непристойностей на несчастную девочку.

Ей казалось, что вот-вот и решётка разломается, а что будет потом, не хотелось даже думать. Чья-то рука просунулась через решетку и грубо схватила девочку за плечо.

— Давай проиграемся детка. Ты удовлетворишь всех через решётку и можешь спать спокойно. — Сказал мерзкий грубый голос.

Азия страшно испугалась, ей удалось выкрутиться только благодаря великолепной гибкости. Испуганная она упала на пол и прижалась к нему спиной.

Грязные руки заключённых просовывались через все стены-решётки. Это была ужасная картина. Азия сидела, опираясь сзади руками о бетонный пол. Она больше всего боялась возвращаться на кровать.

— Ну пожалуйста, ведь вы же тоже люди, у вас тоже есть матери, жёны и сёстры, зачем вы себя так со мной ведёте, оставьте меня в покое, — столько неподдельной жалости к себе было в этих словах.

Но в ответ кто-то плюнул и попал девочке в лицо. На это разразилась целая волна смеха, а её продолжали называть всякими непристойными словами. Азия очень обижено и растеряно вытерлась, как ей хотелось, чтоб это быстрей закончилось. Но сейчас в неё с криком "Подмойся…" вылили целое ведро, и, судя по запаху, лучше б это были помои. Азия сидела посреди комнаты, на своих пяточках опираясь на коленки, и всю ночь хныкала от жалости к себе, ей жутко хотелось спать. Но ещё больше ей хотелось куда-нибудь исчезнуть из этого места.

В более "мужском" коллективе она ещё ни разу в жизни не оказывалась.

Через несколько часов, казавшиеся девочке бесконечностью, её полностью деморализованную, жутко уставшую от ночи, проведённой в постоянном напряжении, отправили в душ, чтоб она могла привести себя в порядок. А потом вывели на очередной допрос. Теперь она была готова подтвердить всё, что ей скажут. За всю ночь она даже не сомкнула глаз.

Пришлось долго идти по ярко-освещённому коридору. Азия себя уговаривала, что сейчас просто тяжёлое время и его надо хоть как-то пережить, но со слабостями своего тела она не могла не считаться. Девочка улыбалась, но глаза, уставшие от бессонных ночей, слипались. Казалось хуже уже некуда и эта мысль, как ни странно, радовала. Немножко усталого величия в ней всё-таки присутствовало. Не потому, что она хотела иначе себя показать. Просто без надменности это была бы не Азия. Аристократизм был в её крови. Девочку усадили в хорошо освещённой комнате на неудобную деревянную лавку.