Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

Лукавый статс-секретарь продолжал стоять, ожидая повтор­ного приглашения.

— Ваше величество! Сэр Дженкинс прибыл с важными вес тями: Петр достраивает последние галеры и, похоже, ждет начала навигации в Финском заливе, чтобы с моря осадить Стокгольм.

— Ваше величество, в этом для Англии еще нет беды… Может сократиться вывоз наших товаров в Россию.

Король е тревогой и ожиданием вгляделся в лицо вельмо­жи, который молчал о главном — об опасности трону.

— Это небезущербно для лесных компаний королевства, все это так, — тянул Брайтон, следя за королем. — Но у меня есть план срыва замыслов Петра…

— Что за план? — Король сильно наморщил узкий лоб.

— План весьма щекотливый, — льстиво наклонил голову Брайтон. — Суть его такова: Рой Дженкинс еще в Швеции близко сошелся с неким корабельным мастером — не то нем­цем, не то голландцем, выдающим себя за датчанина. Этот слуга двух господ весьма золотолюбив. За крупный чек в лондонском или стокгольмском банке он послужит и третьему господину — вам, ваше величество! Лорд вязал слова мед­ленно. — Этот человек теперь в Петербурге — шляется по кабакам, выпытывает у пьяных моряков все о будущей кам­пании. Заодно строит на верфи галеры и будто бы взят пере­водчиком в поход… Когда выяснит замысел русских, он сбе­жит и предупредит обо всем шведского адмирала Ватранга. Флот Петра, несомненно, будет разбит…

Брайтон не выдержал — накопилось много сдерживаемых чувств — и захлебнулся мелким смешком. Ноздри короля дрогнули после долгого напряжения, что-то изменилось в угол­ках его бледных губ, и он тоже выдавил кислую улыбку — вымученную, недоверчивую.

— Ваше величество, ваше величество! — Брайтон вытирал слезы платком. — Сэр Дженкинс уже представил подробные детали… Я понимаю возможные сомнения, но идея многообе щающая. Что вы скажете на все это, ваше величество?

— План хороший. Даже очень хороший. Но его можно улучшить. — Король еле заметно пожал плечиками. — Жела тельно, чтобы царь Петр… погиб до битвы… Выпишите Розен– кранцу чек покрупнее, пообещайте рыцарство ордена Бани… Так будет надежней.

-ч Ваше величество, вы сразу отыскали слабый пункт пла­на! — с отменной лестью заметил Брайтон.

Он присел без приглашения и отметил не без удовольствия, что Георг ни взглядом, ни жестом не выдал своего раздраже­ния.

— Есть не менее важное, чем разгром русского флота… Сэр Рой Дженкинс с помощью красавиц давно сбивает с толку црестолонаследника, царевича Алексея. Прибрав его к рукам, мы сможем в будущем превратить Россию в нашу колонию…

— Да, да, поручите сэру Дженкинсу и это!

— Тут и отведем немного душу. — Помедлив, он многозна­чительно добавил: — Ляжем в дрейф.

— Ну что ж, эта гавань вроде ничего, — согласился коман дор Змаевяч — тонкий и хрупкий, с косоватыми прорезями синеватых глаз. — Только выбери место потише да от любо пытных глаз подальше.

Бакаев понимающе кивнул и, чуть прихрамывая, прошел в дальний темноватый угол.

Дверь кабака со ржавыми скрипами несколько раз бухну­ла — вошли англичане, шведы, разный суетпый люд.

Меж столиков живо зашныряли два шута, стали приставать к кабацкому люду. Рядом с буфетом в сизых пластах табачного дыма разноголосо запели скрипки, гобой п волынка.

Проходя к буфету, Змаевич удивленно загляделся на сидев­шего среди англичан человека в голландском платье. Оба об– радованпо уставились друг на друга, и капитан потащил ино­земца к лавке, где скучал Бакаев.

Иноземец оказался юрким, невысоким, жпдко-белесоватым, имел улыбку хитрую и скользкую.

— Эй, Яков, глянь, кого я встретил! — повеселел Змае вич. — Moii приятель, Лаэрт Розенкранц! Вот с кем я готов выпить ппва хоть бочку!

Трактирщица — баба редкой толщины — поставила перед компанией три высокие оловянные кварты, положила несколь­ко вяленых рыбок.

Розенкранц вытянул обметанные пупырышками простуды губы и весело глянул поверх горы белой пены. Изрядно от­пив, достал полосатый платок, вытер широкое и дряблое с навислим носом лицо, повернулся к Змаевичу.

— А что, капитан-командор! Давно мы с тобой не виде лись?!

— Да, почитай, с полтавской баталии. — Змаевич смотрел с затаенной насмешкой.

— Где же ты все это время был?

— Где? — Капитан-командор откинулся к стене, коснулся напомаженных, словно нарисованных черных усиков. — Не на лебяжьих перинах валялся! Разные были гавани…

— Это так, — с заметной ухмылкой подтвердил Розен кранц. — А я вот слыхал, ты и в свейских землях бывал…

— И там меня носило. Но не для разорения, конечно, госу дарь нас туда посылал, а чтобы при споре о мире со шведами было чего уступить, окромя Выборга и Карелы. Так что, Ла эрт, не без хитрости тогда обошлось. Сказывают, государь так и отписал генерал-адмиралу Апраксину: «Ежели бог допустит летом до Абова, то шведская шея легче гнуться станет…»

— Ну и как? С той поры гнется?

— Да не очень. Уж больно они, подлые, влакомились в Финляндию! Хотя оно и понятно — сия провинция вроде тить ки — всю Швецию кормит… А под Абовом жарко было. Ух, как жарко! Но, правда, мы шибко потеснили шведа. От той баталии в нашем полку осталось, почитан, не более сотни.

— Вот как! — Датчанин отвернулся к шутам и сделал вид, что смеется над ними.

— Да оно и не то, чтобы очень мало нас осталось, — мет­нул Змаевич тяжелый взгляд. — К вечеру подъехал государь и зычно справился: «А много ли вас осталось, ребята?» Флан­говый ему и ответил: «Да еще фортеции на две хватит, гос­подин первый бом-бар-дир!» Во как разошлись — до люто­сти. '

— И в то же время мы под Штеттином, главным, померан ским городом, мира искали, — сказал Бакаев, пытливо вгля дываясь в Розенкранца. Со злой услужливостью справился: — Это на Одере, знаешь?

— Как не знать! Там ведь и наши воевали.

— Да, ваши повоевали! — Бригадир так ударил по кремню, что целая туча искр брызнула из-под кресала.

Шуты затеяли потешную драку. Яростно вцепившись друг в друга, лаяли, мяукали. Неистово лупили по столам пузыря­ми с горохом, опрокидывали пустые лавки. Английские шки­перы, дивясь необыкновенному развлечению, топотом и сви­стом подзадоривали шутов.