Юрий Нестеренко - Приговор

него и не знала, как положено ходить в такой ситуации. По-хорошему,

конечно, надо просчитывать все ходы противника — и сильные, и слабые. Но

когда игрок чувствует, что он сильнее соперника, он расслабляется.

Начинает анализировать только наиболее сильные ответы, а тем, что

интуитивно кажутся более слабыми, не уделяет внимания. Мол, если

противник сходит так, то проиграет еще быстрее. Но интуитивный вывод не

всегда самый верный! Даже в шахматах, где ходят по очереди и по строгим

правилам. А в войне строгих правил нет…

На первый взгляд, такое рассуждение казалось наивным.

Действительно, оригинальность сама по себе не достоинство, а

непредсказуемость еще не делает слабый ход сильным. И тем не менее -

коль скоро Ришард играл на обострение, не мог ли Карл ответить

обострением сугубым?

— Не обижайся, Эвьет, но ты рассуждаешь с точки зрения своего

возраста, — все же заметил я. — Когда позиция "все или ничего!"

представляется единственно верной. А Карлу уже за шестьдесят. В этом

возрасте с куда меньшей охотой идут на максимальный риск. Если бы у

Карла не было другого выхода, тогда да. Но положение, сложившееся после

гибели его южной армии, для него хоть и неприятно, но не смертельно.

Долгое равновесие нарушилось в пользу Льва, но наступающий обычно несет

бОльшие потери, чем обороняющийся…

— Вот именно потому, что ему за шестьдесят, он и не может больше

ждать, — упрямо возразила Эвелина. — Если бы мне было столько, а моя

цель оставалась не достигнутой, это заставляло бы меня здорово

нервничать.

— Ты сама говорила, его дед дожил до восьмидесяти двух, -

усмехнулся я. — У него еще есть время.

— Да, но его сын едва пережил свое тридцатилетие, — парировала

Эвьет. — Тут не угадаешь.

— Ну а кроме этих экстраполяций душевного состояния Карла, у тебя

какие-нибудь аргументы есть?

— Ну ты же сам говорил — посылка на юг небольшого экспедиционного

корпуса для Грифона бессмысленна: только дробить свои силы и скармливать

их врагу по кусочку. Значит, уж если они сюда сунулись — то сунулись

всей мощью, ну или почти всей. А раз так, то ведет их сам Карл.

Я задумался. На юге нет стратегически важных целей — во всяком

случае, таких, ради которых стоило бы оставлять без защиты Греффенваль.

Ни один взятый здесь город или замок не обеспечит Лангедаргу перелома в

войне. Значит, если Эвьет права, единственное, на что он может

рассчитывать — навязать Ришарду генеральное сражение на его собственной

территории. Добавив к вероятному численному преимуществу противника еще

и преимущества, связанные со снабжением и коммуникациями… Да нет,

глупо. Совершенно очевидно, что единственная разумная стратегия для

Грифона сейчас — это стянуть все силы в кулак и засесть в глухую

оборону.

Но если так — что здесь, действительно, делает лангедаргская армия?

— Допустим, ты права, — сказал я вслух. — И что ты планируешь

делать дальше?

— Для начала — собрать о них побольше информации. Может быть,

достаточно будет просто передать ее Льву, чтобы погубить Карла. Ты

думаешь, мне самой хочется лезть Грифону в самую пасть — или что там у

него, клюв? Если я смогу отомстить, оставаясь на безопасном расстоянии,

я предпочту именно это.

— Рад это слышать, — искренне сказал я. — Но Йорлинг и так в курсе,

раз отвел назад армию Рануара. И у него есть свои шпионы.

— Если бы у Йорлинга все было так безупречно, он бы уже выиграл

войну, — возразила Эвьет. — Я пока ничего не утверждаю, я лишь говорю -

соберем информацию.

— Я не уверен, что это можно сделать с безопасного расстояния.

— Ну, жить вообще вредно — от этого умирают.

— А вот это, между прочим, редкостная глупость! — рассердился я. -

Умирают не от жизни, а от враждебных ей факторов и процессов. Мой

учитель был убежден, что старение — это болезнь, и когда-нибудь люди

научатся ее лечить…

— Это, конечно, интересно, Дольф, но позволь мне поставить вопрос

прямо. Карл, очевидно, ищет Ришарда, а Ришард поджидает Карла. Так что

лучший способ встретиться с ними обоими — следовать за грифонской

армией. Ты со мной?

Я вздохнул.

— Я предупреждал, что не собираюсь участвовать в охоте на Карла.

— То есть твой ответ — нет?

— Ну а если я скажу — "нет"?

— Тогда я пойду одна. Пешком, — это было заявлено твердым, не

оставляющим сомнений голосом.

— Тебе их не догнать. У них полтора дня форы, причем это все-таки

взрослые тренированные мужики.

— Знаю. Но мало ли какой шанс может подвернуться. А если ничего не

делать, точно ничего не получится. Надо давать шансу шанс.

Я молчал. В прежних своих скитаниях я всегда следовал очевидному

как на инстинктивном, так и на рациональном уровне правилу: от армии

надо держаться как можно дальше. Вне зависимости от того, чья это армия.

А уж от армий двух смертельных врагов, сходящихся для решающей битвы -

тем более. С другой стороны, я наглядно представлял себе завтрашнюю

картину. Вот я выезжаю на дорогу и поворачиваю на запад. Эвьет тотчас

спрыгивает с коня и идет на восток. Ну, наверное, еще предложит мне

передумать в последний раз, а потом — точно пойдет. И это не будет

блефом. Она даже ни разу не оглянется. Причем не потому, что ей не будет

этого хотеться.

А я оглянусь. Наверное, даже не раз. А потом, конечно, проявлю

волю. И до конца жизни буду знать, что, располагая лучшим в мире оружием

и превосходным конем, бросил ее одну без помощи в очень скверном месте и

в очень скверное время.

— Так каков твой окончательный ответ, Дольф? — поторопила меня

девочка.

Я решился.

— Ближе, чем на два полета стрелы, я к ним не подъеду, и не проси.

И не только к основным силам, но и к тыловому дозору тоже.

— Я знала, что ты не станешь портить такой славный вечер! -

возликовала Эвьет, ничуть не смущенная заявленными мной ограничениями.

— В таком случае ты информированней меня, — пробурчал я. — Минуту

назад я не знал этого сам.

Утром, взгромоздив на Верного две корзины с переложенным листьями

мясом, мы выехали на дорогу восточнее мертвого села. Кажется, за

минувший день никто в нем так и не побывал, но проезжать через него

заново, дабы удостовериться в этом, не хотелось. Хотя мы и догадывались,

что впереди будут другие такие же села.

Догадки вскоре подтвердились. Деревни встречали нас жуткой тишиной.

Никаких разрушений и трупов на улицах по-прежнему не было — разве что

ничем не прикрытые пятна засохшей крови попадались все чаще; как видно,

убийцы утомились слишком тщательно заметать следы. Мы больше не заходили