Михаил Ахманов - Первый после бога

– Хотите пить, донья Соледад? – спросил Шелтон.

– Нет, дон Педро.

– Вы устали?

– Устала, но, должно быть, не так, как ваши люди. Здешний климат мне привычен.

– Скоро мы будем на корабле, леди. Моя каюта – в вашем распоряжении.

– Благодарю, дон Педро.

Всадники обогнули несколько каменных плит, наклонно торчавших из почвы. Они походили на мотыги, которыми племя гигантов пыталось вскопать в этих гиблых местах поля и посеять что-нибудь пригодное для пропитания. Но ничего у них не вышло – мотыги сломались, из земли вылез колючий кустарник, и великаны умерли от голода. Возможно, думал Питер, если выкопать траншею, найдется где-то огромный скелет или хотя бы челюсть с зубами размером с палец… Но вероятнее, что здесь нет и не было жизни, так как Господь не предназначил эту землю для людей и зверей. Зачем Он вообще ее сотворил?.. Может быть, для того, чтобы люди, поглядев на эту пустыню и ужаснувшись, оценили Его щедрость в других местах, таких благословенных, как Ямайка, Барбадос или Виргиния.

Мартин Кинг повернулся к капитану.

– Помнишь тот вечер на Мохасе, когда Кромби затеял с тобой неприятные разговоры? Когда он притащил меня к тебе? Помнишь, Пит?

Шелтон молча кивнул.

– Я думаю, не так уж плохо обернулось дело. Конечно, Сармиенто обманул нас, но с нами старик. Он пришел на корабль без принуждения, пришел по своей воле, и твоя совесть чиста. Он питает к тебе дружеские чувства, и временами мне кажется, что ты ему дорог, как сын. Ты был прав, что не согласился с Кромби… то, что он предлагал, – мерзость!

– Ты к чему ведешь? – спросил капитан.

– Ну-у, разве непонятно? – смущенно пробормотал Мартин. – Проводник-негодяй мертв, так почему бы нам не найти другого, честного и достойного? Почему не спросить Уильяка Уму о нашем деле? Он здесь, рядом с тобой…

Соледад беспокойно зашевелилась. Она не знала английского и могла подумать, что речь идет о ней.

– У меня случился спор с кузеном, и Мартин напоминает о нем, – пояснил капитан на испанском. – С нами старый индеец, и кузен отнесся к нему без должного уважения.

Повернув темноволосую головку, Соледад взглянула на Питера.

– Кузен? Еще один брат? Но вы говорили только о сестре, дон Педро!

– С этим братцем вы скоро познакомитесь, – усмехаясь, сказал Шелтон. – Он прирожденный джентльмен, учился в Европе, бывал в Париже и Лондоне. Уверен, его гардероб и манеры приведут вас в восторг.

– Вы насмешничаете, дон Педро?

– Отнюдь, донья Соледад. Братец Руперт из тех людей, которые…

Продолжить Шелтон не успел – из-за очередной плиты-мотыги показался Пим на взмыленной лошади. Он безжалостно погонял коня, на лице его пот смешался с пылью, глаза были ошалевшие.

– Капитан!.. Сэр!.. Там… там… наши… корабль… там, сэр!..

Он тянул руку, показывая на близкий уже берег, на бухту, где поджидала свой экипаж «Амелия», и Питер Шелтон внезапно понял, что на щеках его не только пот и пыль – из глаз Пима катились слезы. Сердце Шелтона замерло, он хлестнул поводьями коня и крикнул:

– Гоните лошадей! Готовьте оружие! За мной!

Отряд помчался к морю, чей свежий солоноватый аромат уже витал в воздухе. Еще здесь пахло порохом.

Дерек Батлер лежал в кустах, в сотне ярдов от воды, и на его животе расплывалось кровавое пятно. Рядом скорчился мертвый Стивен Хадсон – мушкетная пуля пробила ему легкое. Два матроса, Ингел и Мэт Брюс, еще дышали и хрипели, но говорить не могли, и, взглянув на них, Шелтон понял: оба уже шагают вслед за Хадсоном к долине смертной тени. Но Батлер был еще в сознании.

Моряки столпились вокруг раненых товарищей, Мартин хотел приподнять Дерека, но тот выдохнул сквозь воспаленные губы:

– Не трогай… печень пробита… воды… только воды…

Айрленд, встав на колени, полил ему в рот воду из фляги. Батлер закашлялся, выплюнул кровавый сгусток.

– Пит… где Пит…

– Я здесь, Дерек, – произнес Шелтон. – Я держу твою руку. Чувствуешь?

– Н-нет… Но ты держи, все равно держи… Дозор к б-берегу…

– Уже послан. Пошли Том и Брукс… Кто это сделал, Дерек? Испанцы?

– Не испанцы, – внятно молвил Батлер. – Не испанцы, мой мальчик, Френк Таунли, черная душа! Выследил нас… атаковали с суши… рано утром… мы не успели из пушек выстрелить… не успели… моя вина…

Шелтон слушал, стискивал зубы, и картина схватки являлась ему точно оживший ночной кошмар. Этот полуостров вдавался в море, словно огромный кулак, и с юга тоже была бухта. Очевидно, Таунли высадил в ней сотню своих головорезов, прошел перешейком и напал на «Амелию», стоявшую близко к берегу. Рано утром, по словам Дерека… Утром, подумал Шелтон, когда мы перебили испанцев в Каниве… А здесь резали моих людей! Моих людей на моем корабле!

Ярость жгла его сердце. Ярость и боль; он понимал, что корабль потерян. «Амелия», его бриг, носивший имя матери! Не разбит бурей, не брошен волнами на скалы, не исчез в пучине морской, не сгорел в схватке с врагом, а значит, не принял честную смерть, какая положена кораблю… Отнят хитростью и коварством! Чужие руки лягут на планшир, чужой голос прикажет поднять паруса, и будут те руки и голос принадлежать мерзавцу Таунли! Исчезнет «Амелия»… Назовут бриг иначе, забудется прежнее имя, и будет служить корабль новому хозяину… Не как друг станет служить ему, а как закованный в цепи невольник…

Айрленд опять смочил водой запекшийся рот Батлера. Тот впал в забытье, бредил, хрипел: «Парни, к оружию!.. бей ублюдков!.. стреляй, Дик!.. Джонс и Мур, к пушке!.. не пускать их на борт!..» Дерек Батлер вел свой последний бой, и был тот бой кровавым, беспощадным и уже проигранным.

Питер Шелтон выпрямился, вытер испарину со лба и оглядел свою команду. Люди были угрюмы. Пыль, осевшая на лицах, делала их похожими на приспешников сатаны.

– Берт, останься с Дереком, – велел капитан. – Мартин, выставь часовых, и пусть люди отдыхают. Лошадей привязать, чтобы не разбежались. Я пойду на берег, взгляну, что с кораблем.

– У нас мало воды, – сказал помощник, уже первый, а не второй.

– Мало. Воду беречь. Лошадей мы напоить не сможем.

Кинг поглядел на умирающего.

– Мы можем его спасти?

– Нет. Был бы жив Хадсон, тоже не смог бы. Печень, Мартин, печень… Мы бессильны.

Шелтон повернулся, кликнул Пима и подошел к своей лошади. Рядом с конем, держась за седло, стояла Соледад. Луч заката упал на ее лицо, и Питеру почудилось, что перед ним ангел. Ангел, посланный Богом, чтобы напомнить ему: нет смысла в гневе и отчаянии.

Глубоко вздохнув, он сказал:

– Мой корабль захвачен, леди. Пим позаботится о вас. Он добрый малый и немного говорит по-испански.

Она протянула руку и коснулась щеки капитана.

– Я понимаю, дон Педро, я понимаю… Вам сейчас не до меня.