Михаил Ахманов - Первый после бога

– Нет, джентльмены. – Капитан прищурился, взглянул на солнце. – Скоро полдень. Я думаю, Сармиенто хотел навести на нас солдат, и они уже скачут в поместье Орельяны. Нам нужно добраться до корабля и уносить ноги. Всё остальное – потом.

– Наш проводник мертв. – Мартин бросил взгляд на неподвижное тело Сармиенто. – Как же мы разыщем…

Он смолк, заметив, что Шелтон хмурится.

– Я сказал, всё остальное – потом! – повторил капитан в раздражении. – Думаю, драгуны сейчас на востоке, где-то около Канивы. Надо пересечь долину западнее, ближе к городу, доехать до пустыни и свернуть к берегу. Всего миль двадцать или тридцать… Лошадей у нас хватает, и они еще не устали.

– Можем наткнуться на испанские разъезды, – напомнил Мартин Кинг.

– С разъездами мы справимся. Том, возьмешь троих парней и поскачешь впереди, а ты, Берт, прикроешь нас с тыла. Остальное – в воле Господа.

– Что делать с ней? – боцман покосился на Соледад, все еще стоявшую на коленях.

– Поедет с нами. Я возьму ее на корабль, – сказал Шелтон и, заметив огонек сомнения в глазах Белла, резко добавил: – Это не обсуждается, Том! За дело, джентльмены!

Повернувшись, он зашагал к карете.

– Донья Соледад, послушайте меня. Не время предаваться горю.

Женщина поднялась, смахнула с ресниц слезы.

– Да, сеньор. Что вы хотите мне сказать?

– Я возвращаюсь на корабль. Хотите поехать со мной?

Она не колебалась ни секунды.

– Да.

– Придется бросить карету и большой сундук. Возьмем тот, что поменьше, ваши деньги и драгоценности.

Соледад пожала плечами.

– Я обойдусь без нарядов. Но это платье, – она провела по лифу из серого атласа, – не подходит для верховой езды.

– У меня хороший конь. Увезет и меня, и вас.

На секунду она задумалась. Потом сказала:

– Мне кажется, дон Педро, нет греха ехать на коне с родичем.

– Но не очень близким, – напомнил Питер Шелтон и улыбнулся.

Соледад хорошо знала окрестности, и всадники перебрались через реку в указанном ею месте, милях в шести от города. Левобережный край долины проехали быстро, не встретив испанских патрулей, и углубились в засыпанную камнями пустошь. Шелтон велел перейти с галопа на рысь, чтобы не утомлять лошадей. Миновал полдень, жара усилилась, но с гор потянуло свежим ветром. Неторопливо и упорно отряд пробирался к морскому берегу, то по участкам открытой, растрескавшейся от зноя земли, то среди зарослей кустарника и высоких, похожих на гигантские подсвечники кактусов.

Прошло минут двадцать, и Соледад прошептала:

– У вас такие сильные руки, дон Педро… Но…

– Но?.. – повторил капитан.

– Вы слишком крепко прижимаете меня к себе.

– Простите, сеньора. Я не хотел причинить вам неудобство.

Через недолгое время она шепнула опять:

– Дон Педро…

– Слушаю, донья Соледад.

– Ваш предок… тот, который похитил девушку из Картахены… как его звали?

– Питер Шелтон. Так же, как меня.

– И как это было?

– Что, сеньора?

– Ну, похищение… Может быть, донья Исабель пошла с ним добровольно? Увидела, полюбила и…

Капитан рассмеялся. Волосы Соледад щекотали ему щеку, а кожа пахла так, словно он очутился в райском саду.

– Мой дед был пиратом, без правой руки, далеко не красавцем и старше доньи Исабель на двадцать лет. Не думаю, что она влюбилась в него с первого взгляда. Может быть, со второго или с третьего, когда он привез ее в Порт-Ройял.

– И они прожили вместе?..

– Тридцать девять лет, сеньора. Я не слишком крепко прижимаю вас к себе?

– Нет, дон Педро, так хорошо. А ваша матушка – она тоже испанка?

– Она была англичанкой и умерла почти двадцать лет назад от родильной горячки.

– Я сожалею, дон Педро, я сожалею… Ваша сестра осталась без матери…

– Ее заменила бабушка Исабель. Лиз не была сиротой.

Молчание. Потом:

– Дон Педро…

– Донья Соледад?..

– Скажите, она была счастлива? Ваша бабушка Исабель? Там, на Ямайке?

Немного подумав, Шелтон произнес:

– У деда был крутой нрав, но ее он любил до безумия. Может ли быть несчастной женщина, которую так любят?

– А вы, дон Педро? Вы ее тоже любили?

– Конечно, донья Соледад.

Больше она не сказала ни слова. Должно быть, размышляла о том, откуда у мужчин из рода Шелтонов пристрастие к женщинам из рода Сольяно.

Близились сумерки, которые в этих широтах быстро переходили в непроглядный мрак. По расчетам Шелтона, до бухты, где поджидал их корабль, оставалось мили две или две с половиной; значит, к ночи они будут на борту и отплывут с началом прилива. Куда, он еще не решил, но Питеру мнилось, что верная мысль придет к нему только в море, на палубе, привычно качающейся под ногами, мысль, навеянная запахом соли и смолы, посвистом ветра и хлопками парусов. Ему было о чем подумать. Со смертью Сармиенто он лишился проводника, но не надежды добраться до сокровищ инков – он все еще мог сделать это сам. Возможно, без потомка Уамана экспедиция будет успешнее, ведь сомнительный проводник намного хуже, чем никакого. Если бы Сармиенто исполнил свое обещание и повел их в горы, то, вероятнее всего, их трупы сгнили бы в каком-нибудь ущелье или достались грифам-падальщикам. Горы – не место, куда стоит идти со лжецом и предателем, таким, как Сармиенто! Он, Питер Шелтон, поверил ему, но доверчивость не грех, а только ошибка. И он всего лишь первый после Бога на своем корабле! Есть Бог, который перечеркнул его планы, не дал ему погибнуть и повести на погибель людей!

Так размышлял он, полный непривычного смирения, и временами его ладонь соскальзывала с талии Соледад, сдвигалась чуть выше, и капитан ощущал, как бьется ее сердце. Это напоминало Шелтону, что хоть в долине Писко он не нашел ни дублонов, ни талеров, зато обогатился иным, более ценным сокровищем. Правда, донья Соледад и благополучие семейной компании были теперь крепко-накрепко повязаны – Соледад стала новой заботой, добавившейся к судьбам сестры, отца и Мартина. Он не мог привести жену в дом, которому грозило разорение; мысли о нищете и о том, что бедность может лишить их всего, корабля, свободы и достоинства, возмущали гордость Питера. Он знал, что скорее умрет, чем согласится на это, но вопрос стоял иначе: не умереть и выполнить задуманное.

– Не прошло и трех дней, как мы возвращаемся, – сказал ехавший рядом Мартин Кинг. – Батлер будет удивлен.

– Верно, – согласился капитан. – Еще примет нас за испанцев и встретит залпом из пушек. С него станется! – Он повернулся и крикнул: – Пим, скачи вперед! Предупредишь мистера Батлера, что мы близко!

– Да, сэр!

Пим погнал лошадь галопом и скрылся в зарослях кактусов. Люди ехали по двое, по трое в ряд следом за капитаном, дремали или негромко переговаривались, пили теплую воду из фляг, жевали сухари. День выдался утомительный – пятнадцать часов на ногах или в седлах, стрельба, скачки, беготня, и за все хлопоты почти никакого прибытка. Лошади тоже устали, плелись, опустив морды, фыркая и роняя пену с губ. Близился вечер, солнце палило уже не с прежним неистовством, но нагретые камни и земля отдавали жар воздуху, и дышать было тяжело. Каждый мечтал о том, чтобы оказаться в море, где ветер дарит прохладу, где под ногами не камни, а палуба, а вокруг – не знойная пустыня, а соленые воды до самого горизонта.