Константин Бояндин - Последний час надежды

Котёнок побежал к ней, путаясь в собственных лапах. София подняла его, всего в пыли, тощего и голодного. Держала в ладонях и улыбалась.

— У меня дома кошка, — сообщила она — словно я уже не знал. — Куда же мне тебя?

Она оглянулась. Посмотрела вокруг. И… снова щекотка. Но я уже начал привыкать. Котёнок пропал из её рук. София рассмеялась, отряхнула руки, хотя на тех не было никакой грязи.

— Мы всё можем, да? Всё-всё?

Она ждала ответа.

В тот, первый день, когда я получал от Ники записки в кармане пиджака, я ответил бы «да». А теперь?

— Не надо, — София прикоснулась ладонью к моим губам. — Я понимаю.

Мимо нас прошла девушка с парнем. Девушка держала в ладони того самого котёнка, тот подставлял мордочку ей под пальцы и жмурился. Мне показалось, что он посмотрел на нас с Софией, проводил взглядом.

— Он узнал, — София выглядела ошеломлённой. — Он узнал нас, Брюс! Правда?

Я пожал плечами.

София осмотрелась. Люди шли, по своим делам, и до нас им не было никакого дела.

— Они не замечают, — она посмотрела мне в глаза. — Они ничего не замечают, Брюс. Почему так? Разве так можно?

Я понял, о чём она, но мне нечего было ответить.

— Идём, — она потянула меня за руку. — Я расскажу тебе. Только не говори ей, пожалуйста. Не рассказывай.

— Я не расскажу, — кивнул я. Если только она попросту не прочтёт мои мысли.

— А ты не думай при ней! — София вновь смутилась. — Ой, прости!

Я улыбнулся.

— Куда идём, Софи?

— Вон туда, — она указала рукой. Там, в трёх кварталах, был небольшой парк, Мон-де-Вельер.

София, 29 июня

Она видела, как Брюс бросился на бандита. И ей казалось, что с головой у неё что-то не так — она увидела множество образов, множество сплавленных в единое целое версий происходящего, в каждой из которых Брюса убивали. А потом убивали её…

Это длилось и длилось, София не могла пошевелиться, лишь смотреть — и умирать, ещё до того, как пуля впивалась в её голову.

И всё кончилось. Неожиданно — она услышала вопль, но это был не Брюс. Брюс поднялся, побледневший, и смотрел куда-то под ноги. Там лежал бандит. Брюс убил его, София понимала, и комок сразу же поднялся к горлу.

София ещё видела сотни и тысячи картин его и своей смерти, видение пропадало медленно, как появилась она . Сумасшедшая, безжалостная и холодная. Но одновременно добрая, ласковая и чуткая. София не могла этого понять, и отказалась идти. Жан. Его невозможно куда-нибудь унести, он даже дышать сейчас сам не может. Нет.

И она поняла. Оставила ей пистолет и забрала Брюса. София долго смотрела в опустевший дверной проём, слушала, как доносятся выстрелы, раздаются крики. С трудом заставила себя сделать два шага и поднять пистолет. От оружия пахло жасмином, невероятно, но пахло. И София едва не выбросила его. Но потом… она поняла. Ники не бросила её с Жаном на произвол судьбы. Могла бросить, но не бросила — перебила оставшихся бандитов. Это София поняла уже потом.

Она подняла пистолет, тот оказался ужасно тяжёлым. Медленно отошла к изголовью. Вновь посмотрела в лицо Жана — поняла, что он жив, но слёз уже не было. София села, положила пистолет на колени и начала говорить. Что, она и сама не знала. Рассказывала Жану о себе.

Она уснула. Всё из-за того, что она уснула. София проклинала себя потом, но сил не было, когда в больнице началась перестрелка, все разбежались. Она осталась, и потом, когда пришла полиция и все остальные, к ним в палату зашли, наверное, в последнюю очередь. Она помнила, смутно, как её допрашивали — помнила комиссара Лакруа, от него постоянно пахло табаком и пылью, ей дали что-то выпить, от этого в голове немного просветлело, и сразу появился голод, и её накормили, и снова говорили какие-то люди в мундирах, и конца этому не было…

Она уснула.

Она могла бы проснуться вовремя, она успела бы достать пистолет. Чудо, что никто не стал её обыскивать, чудо, что никто не обратил внимания на её халат, пистолет оттягивал правый карман.

Она попыталась, но не успела.

Медсестра ударила её по лицу. Ударила так, что София ненадолго потеряла сознание. А когда пришла в себя, огоньки не мигали, и сильный, неприятный писк висел в комнате, и вместо Жана в постели была восковая кукла.

Она закричала. Сумела закричать. И сразу же в палату вбежали — охрана, кто-то из врачей, медсестра. Другая. Они оттеснили её, они бросились к Жану, и тоже что-то кричали, кого-то вызывали, суетились.

Они увезли его. Ей сказали, что в реанимацию, что ещё можно что-то сделать, но София понимала, что всё, что её обманывают, она ведь видела куклу. Жана уже не было.

Она пошла по коридору, сама не зная куда. В больнице было полно людей, много полиции, иногда появлялись репортёры. Софию никто не замечал. Она брела и брела, и видела только безжизненную фигуру с лицом Жана, её Жана, Жана-весельчака, который превращал каждый день в праздник, с которым всегда было хорошо…

Она несколько раз спустилась по лестнице, повернула за угол и увидела её. Её . Убийцу. Медсестра сидела, делая вид, что ничего не знает, она была встревожена и испугана, как все.

София подошла к ней и медсестра узнала её.

И испугалась. София видела её страх, и не могла заставить себя ненавидеть ту, что отняла у Жана жизнь. Перед Софией было почти потерявшее от ужаса рассудок существо, она попыталась отпрыгнуть, упала, отползла в угол и сидела там, сидела и выла…

К ней бросились врачи и полицейские. София отвернулась и пошла дальше. Она не знала, куда.

С каждым шагом становилось темнее и прохладнее. София брела и брела, как заведённая. Пистолет больно бил её по ноге, но она не обращала на это внимания.

Она сама не знала, как попала в «Мажестик». Наверное, сразу хотела пойти туда. Она не хотела убивать Ники, пусть даже обещала — ведь это не Ники убила Жана. Но только Ники могла что-то сделать. Это было последнее, в чём София была уверена. Ники всё наврала ей с Брюсом, София слышала, что говорят полицейские, а зачем полицейским врать? Но всё равно, Ники умела то, что другие не могут, и Софии оставалось или найти её и попросить о помощи, или умереть.

Она поднималась по лестницам — халат перепачкан в крови, лицо разбито, она попыталась вытереть его, но ничего не получилось, и никому не было до неё дела.

Она услышала выстрелы, как только вышла из лифта.

У неё ещё были силы бежать. Ники там, наверное, там снова те же бандиты. Может, и Брюс там, и если не поторопиться…

Она вбежала, сжимая пистолет в руке, и остановилась. Там не было Ники, не было Брюса. Было семеро бандитов, и София успела заметить, что они разом повернули автоматы в её сторону.

И мир померк.

Софии стало жарко. Так жарко, что перехватило дыхание. Она видела, как расцветают оранжевые цветы на дулах автоматов, и вянут, и расцветают вновь. Слышала сердитый гул, будто пчёлы летали вокруг, целый рой, и искали Софию, чтобы зажалить до смерти. Она подняла пистолет, зажмурилась, и выстрелила. Сама не может понять, почему зажмурилась. Пистолет едва не вырвался из её рук, София открыла глаза и надавила на спусковой крючок снова, и отдачей ей чуть не вывихнуло пальцы. Она слышала крики, и не могла уже ничего делать, только села, сжалась в комочек, и повторяла, меня нет, меня здесь нет, меня здесь нет…