Журнал «Если» - «Если», 2004 № 02

— Наверное, так и не принял мандат Комитета, — отмахнулся Джек.

— Кое-кто так никогда и не усечет, что к чему, — сказал Тиммонс.

— И очень глупо, — проворчал Джек и тут же пожалел о раздраженном тоне.

Но Тиммонс, похоже, замечание оценил.

— А какой еще у нас выбор? — спросил он с непоколебимой уверенностью. — Необходим контроль. Определенные приоритеты. Отсрочка катастроф, — он кивнул, улыбнулся и после минутного раздумья переменил тему: — Господи, помнишь нашу первую встречу? Мы только-только опубликовались. Сколько у нас было на счету? По паре паршивых рассказов? И книги подписывали за одним столом с…

Джек вставил старое имя.

— Старик был обкурен до чертиков, — продолжал вспоминать Тиммонс. — Или пьян. Наверное, и то, и другое. Но тем ребятишкам было плевать. Его фэны все подтаскивали и подтаскивали книги. Мешками, тачками. Грузовиками, черт побери!

Они снова с удовольствием посмеялись. Таково назначение молодости — быть источником развлечения в годы безбедной старости.

— А, ладно, — сказал Тиммонс. — Никто ведь все равно старого дерьма не читает.

— Точно, — согласился Джек.

Тут они снова посмеялись, но уже совсем по-другому. Словно мелочные победители, злорадствующие над трупом старого врага, они тихонько веселились, глядя куда угодно, только не в глаза друг другу.

— Ты говорил, что кого-то встретил, — напомнила Таша.

— Что-что?

— Ты говорил, что с кем-то столкнулся на банкете, — тут она сообразила, что делают глазки Джека. — У нас же отпуск! Хватит работать. Ну, милый, — сказала она напряженно-раздраженным голосом, накрывая ладонью его закрытые глаза. — Забудь о мире. Забудь о человечестве. Послушай меня, ладно?

Он почувствовал ее руку, жар и длинные элегантные фаланги пальцев, но не видел ничего, кроме того, что проецировали экстраглазки. Даже открыв глаза, он видел только череду картинок, выдернутых из файлов под грифом «Только для членов Комитета». Для отключения сложных функций глазок требовалось время. Согласно закону, то, что проходило перед ними, невозможно было хранить, каково бы ни было кодирование.

— Ты вернулся? — осведомилась Таша.

Наконец Джек смог сказать:

— Теперь — да.

— Так что случилось на банкете?

— Раздавал автографы, болтал со старыми фэнами. — Он упомянул старика, который уже много лет не читал ничего нового. — Те же лица, только постаревшие. Вид усталый. И вообще их стало меньше… А я все еще чувствую себя новичком.

— Врешь, — отозвалась она.

— Спасибо.

— Я имела в виду, что с тех пор, как бросил писать, ты многого достиг. Это они тут маленькие люди. Не ты.

Он решил сменить тему, признав:

— Народ в костюмах и впрямь моложе, в этом я уверен.

— Ну да. Логично.

— Смайлик заставил меня поволноваться, — он пожал плечами. — Уставился на меня огромными черными глазами, по-детски поддразнил. Наверное, кое-кто не одобряет нашей нынешней политики.

— Он тебе угрожал?

— Нет, просто пожаловался. — Тут он заставил себя поглядеть жене в лицо, напоминая: — Мы здесь в безопасности. Если бы я думал иначе, я бы не приехал. И уж конечно, тебя с мальчиками не привез бы.

— А что тут может быть опасного? — спросила она, рассердившись. — Ведь ваша служба безопасности проверяла отель и организацию кона. Сколько раз нас просканировали по дороге из Кито?

— Верно.

— Новейшие меры безопасности, — напомнила она.

Да, наблюдение за всеми и вся. Даже старомодная потасовка едва ли возможна.

— У тебя паранойя, — огрызнулась жена.

— Потому я и получил эту работу, — он слабо улыбнулся в извинение. — Я зарабатываю столько, потому что, в отличие от многих, способен волноваться из-за пустяков.

Жена наблюдала за ним со смесью восхищения и сомнения. Потом, сочтя это за лучшее, сменила тему беседы:

— Когда ты пришел, то начал с того, что наткнулся на кого-то на банкете. И кто это был?

— Ах, да. Сэм Тиммонс.

— Да? И как он поживает?

— Выглядит прекрасно, как всегда. Счастлив. Здоров, — тихонько рассмеявшись, Джек добавил: — В таком порядке, надо думать.

— А откуда он деньги берет?

— Консультации. Инвестиции.

— Хорошо ему. — Таша присела на кровать рядом с Джеком. Выглядела она усталой, раздраженной и сексуальной. Гостиничные номера иногда действовали на нее таким образом. — А что ты сейчас просматривал? Что-то о Сэме?

— Нет. Просто сводку последних событий.

— Поделишься?

— Беспорядки в Бомбее и Киеве.

— Опять группировки консерваторов?

— Как всегда. — Десятки антинебесных движений боролись за то, чтобы повернуть время на двадцать лет вспять. Но по большей части они дрались между собой из-за пустяков и мелких амбиций.

— Что еще? — спросила Таша. — Хочу хороших новостей.

— Экономическая эффективность каждые семь месяцев возрастает вдвое, а экономический рост тянется за ней.

— А как насчет чего-нибудь более личного?

— Карин родила ребенка, — доложил Джек. Карин тоже была членом Комитета, и что важнее — одной из лучших, подруг Таши.

— Ну надо же! Просто прекрасно! Что же ты мне сразу не сказал?

— Сказал только что.

Таша показала ему язык.

— А что ты смотрел, когда я тебя прервала? — не отставала Таша.

— За последние двенадцать часов Комитет провел три успешные облавы. Одну в Шанхае и еще две в Сибири, — сдался Джек.

— Магические лавки? — шепотом спросила она.

— Не могу сказать.

— Господи! И почему люди забивают себе голову этой чепухой!

— Я не говорил…

— Ничего не говорил, — успокоила она его.

Таша встала с кровати. Она подумала о мальчиках. Джек видел, как за влажными глазами рождаются страхи, как паника заслоняет здравый смысл. Но они ведь здесь в безопасности. Таша всегда гораздо больше доверяла мировым системам безопасности, чем на то был способен ее параноидальный супруг. И к тому же разве система не срабатывает? Магические лавки были идентифицированы устройствами наблюдения, и облавы прошли без малейшего инцидента. Невинные не пострадали, и наказание понесут только виновные.

— Хорошо выглядишь, — он сменил тему.

Ночная рубашка его жены была прозрачной, ткань испускала недавно открытые феромоны. Инопланетяне ничего не знали о биологии людей, но подарили им приборы, способные анализировать и синтезировать все до единой молекулы в природе. Еще один переворот в безумный век, когда сотня революций в бешенной скачке нагоняли одна другую.

И все же грудь женщины способна увлечь любого мужчину.

— О чем ты думаешь? — спросила Таша, заранее зная ответ.

Он поглядел на окно смайликов, думая о постоянно наблюдающих за ними станциях ООН.

— Может, нам вызвать другой вид, — предложил он. — Что-нибудь более развлекательное.