Филип Фармер - Гоблин осатаневший

Проделав путь почти с милю, отряд выбрался на обочину другой скоростной автострады. Сразу за двумя рядами ее ограждения располагались остатки Курсуса — уникального древнего тракта, вымощенного еще во времена строительства Стонхенджа, — в окрестностях которого Калибан и решил разбить бивак на ночь.

— Агенты Девятки обязательно прочешут окрестности, — сказал Док. — Но за пределы треугольника, образованного тремя главными магистралями, они вряд ли сунутся в таком тумане. Затем прибудут сами патриархи, прикатят на пластмассовых паромобилях — по странной иронии судьбы, это мое собственное изобретение, сделанное как раз для подобных оказий. Церемония начнется независимо от того, разойдется туман или нет. Бессмертные не смогут похоронить Ксоксаза внутри Стонхенджского круга, такое даже при всем их могуществе вызвало бы слишком много кривотолков. Так что погребение состоится вне круга, но где-нибудь совсем рядом.

— А почему вообще Ксоксаза собираются похоронить именно здесь? — спросила Триш. — Я-то полагала, что, когда строился Стонхендж, ему стукнуло по меньшей мере десять тысяч лет. Какая между ними связь?

— Не знаю. Стонхендж возводился в три этапа, с 1900 по 1600 год до нашей эры. Все строительство вели уэссекские племена. Возможно, сооружался он как храм некоему божеству. Правду знают теперь только бессмертные. Однако, какими бы там целями ни прикрывались, сооружая Стонхендж, древние зодчие, фактически они устроили своеобразный календарь солнцестояний и затмений, в том числе и лунных. Эти концентрические круги из монолитов и трилитов бесспорно являются первым в истории Земли астрологическим компьютером.

Возможно, — продолжал Калибан после краткой паузы, — что тогдашние обитатели Уэссекса поклонялись Ксоксазу как богу. Он вполне мог покровительствовать Стонхенджу. Но звали его тогда иначе, так как имя Ксоксаз переводится с древне-германского наречия приблизительно как "верховный". А во времена сооружения Стонхенджа такого языка еще не существовало, он не выделился из индо-хеттской группы.

Составив график дежурств, все, кроме часового, попрятались по спальным мешкам. В пять утра наступил черед Калибана. Перевернув песочные часы, он немного посидел на ограде, затем, закутавшись в одеяло, стал неторопливо прохаживаться вдоль обочины. Туман и не собирался спадать — Калибан оказался как бы совершенно один в беспросветном и промозглом мире. Хотя вся его спящая гвардия располагалась всего в двух шагах, он их не видел, как вообще не видел ни зги. Звуки — те еще доносились, легкое похрапывание соратников Да приглушенный туманом и расстоянием лай неугомонной фермерской псины. Картина являла собой подлинный мир после смерти, и одинокая душа Калибана парила в промозглом мраке вечности, будто напрочь отрезанная от возможности соприкоснуться с кем бы то ни было, с душами иных людей, обреченная на вечную муку слышать их голоса лишь издали.

Когда наступит время самой последней битвы? Когда прекратятся убийства, кончится бойня? Когда, наконец, он сможет жить сообразно наклонностям — мирно, с головой уйдя в науку, изобретая не орудия кровопролития, а все новые и новые приборы на благо людям?

Возможно, никогда. Настоящий покой обретается лишь в смерти.

Калибан обладал отличным чувством времени. Когда показалось, что время вахты вышло, он чиркнул спичкой — песку в верхней колбе оставалось всего ничего. Спичка угасла, и в тот же момент Док ощутил жар на бедре — это начал разогреваться пульт управления атомным генератором. Быстро выхватив прибор из кармана, Док нажал нужную кнопку и зашвырнул устройство в туман как совершенно бесполезный теперь хлам.

Растолкав сопящую гвардию, Калибан объяснил всем, что произошло. Включение генераторов было своего рода сигналом военной трубы. Торопливо перекусив, тронулись в путь. Перед самым выходом, всего с четверть часа спустя после нажатия на кнопку, путники услыхали первые крики — откуда-то снизу по автостраде.

Отряд снова перебрался через два ограждения — второе успело раскалиться аж до вишневого цвета — и, оказавшись внутри "Стонхенджского треугольника", гуськом двинулся вдоль обочины на восток.

Внезапно Калибан остановился, остальные, упершись в спины идущих впереди, тоже. Все прислушались. Спереди доносились глухие крики и стоны. До их источника могло быть и сто, и триста шагов — туман скрадывал звуки. Кроме человечьих криков доносился также странный басовый рык.

Калибан вновь повел цепочку вперед, а уже спустя мгновение его осенило: собаки! Множество собак! Отличная идея — использовать в тумане собачий нюх. Четвероногие твари и с завязанными глазами выведут тебя прямиком на противника.

Применение психотроники из-за мощных электромагнитных полей было исключено, так что особой угрозы от этих псов ждать не приходилось. Оставалось лишь сокрушаться, что сам он не дотумкал до идеи о таком прекрасном поводыре.

Уже через шаг-другой догадка подтвердилась — во мгле взвыли сразу несколько собак. Прорвались сквозь туман и жутковатые тупые звуки ударов дубин по их черепам. Затем окрестности потряс первый взрыв.

— Да что они там, совсем рехнулись? — изумилась Триш. — Кидать гранаты вслепую!

Калибан не разделял ее мнение. Если все твои стоят локоть к локтю, то швыряй куда попало — кругом ведь одни враги!

Так Калибан и поступил. Выдернув чеку, он метнул гранату из своего арсенала на далекие звуки. Туман ответил оранжевым сполохом и гулким ударом.

Он не мешкая выдернул чеку из второй, но размахнуться уже не успел — из тумана вынырнули темные силуэты, и плечо Калибана вдруг онемело от жестокого удара. Пластиковая броня чудом отразила стрелу, выпущенную из арбалета противника в упор.

Док покатился по земле, криком предупреждая своих, что обронил гранату. Но шуму вокруг хватало уже и без него.

Граната взорвалась все же несколько дальше, чем ожидал Док. Ослепительная оранжевая вспышка на миг разорвала туман, взрывной волной заложило уши. Над головой, отчаянно кувыркаясь, пролетел человек. Он упал где-то совсем рядом, но мгла уже вновь сомкнула свои покровы.

На Калибана набросился плечистый тип с битой в руке. Док увернулся, выхватил левой рукой кинжал и сделал выпад, угодивший тому точно в яремную вену. Калибан немедленно развернулся, и на его нож тут же напоролся еще один враг. Подобрав трофейный арбалет — свой Док обронил вместе с гранатой, — он огляделся: вокруг вовсю грохотал бой, но слегка контуженный Калибан слышал все как сквозь вату.

Из тумана вынырнул женский силуэт — Док, не тратя стрел, провел подсечку и прыгнул сверху. Он сидел верхом на очаровательном бюсте Барбары Вильерс, выкручивая из ее нежной ручки кинжал.