Алекс Норк - Еще не вечер

— А как же заявление главы правительства, что только Бог может забрать человеческую жизнь?

— Ответ на это уже давно дал философ Иван Ильин: «А кто знает, что не Бог движет моей рукой, когда я караю преступника». И во-вторых, вас, может быть, удивит, но я в свое время давал присягу Родине, а не ее руководителям, так что личное мнение государственного чиновника — всего лишь его личное мнение. Однако вернемся к богословию, — здесь прокурор, благодаря постоянным контактам со сверхкультурным приятелем, чувствовал себя весьма уверенно, — вытаскивать что-либо из священных текстов и буквально трактовать очень опасно. Самый простой пример — первая заповедь, данная еще Моисею: не делай другому того, чего не желаешь себе. Отчего бы в связи с этим не открыть все тюрьмы, не прекратить начатые уголовные дела?

Он сам услышал, как слова выдали вновь возникшее раздражение.

Впрочем, у гостьи мелькнула поощрительная улыбка.

— Верите в существование зла как такового?

— Тут дело не в вере… по многолетней практике знаю, что оно есть.

— То есть человек, например, может рождаться изначально порочным?

Прокурор чуть поморщился.

— Давайте аккуратней с понятиями: не порочным, а я бы сказал — с психическими наклонностями. В том числе с наклонностями к причинению вреда другим людям. Обратите внимание, маньяками и садистами именно рождаются, а не становятся, — это давно медицинский факт. Но если зло носит менее экстремальный характер, почему-то считается, что человек «сбился с правильного пути» и тому подобное.

— А разве так не бывает?

— Бывает. Но не трижды-четырежды.

— Предлагаете к таким больше применять кнут, чем пряник?

— Что вы имеете в виду под «пряником»?

— Ну, воспитательные меры, образование, вовлечение в культурную жизнь.

— Предлагаю вообще не использовать «пряники». Поверьте, некоторые люди понимают исключительно одну силу и сдерживают себя только от страха перед ней.

Из того, как гостья хмыкнула и качнула головой, можно было понять — она не вполне принимает сказанное, хотя сама до конца не знает ответа.

— Употребление наркотиков в городе, в том числе раннее — в школьном возрасте — не снижается, а растет. Существуют, на ваш взгляд, способы кардинально изменить ситуацию?

— Только два, но взятые вместе: значительное законодательное ужесточение наказаний наркоторговцев и увеличение оперативно-розыскных мероприятий. Последнее я подниму на максимально возможный уровень, — он приумолк перед неприятной для себя оговоркой: — Для этого, как вы понимаете, требуются человеческие и денежные ресурсы.

— И того и другого мало, не так ли?

— Именно так. Правоохранительные органы вообще продолжают финансировать по остаточному принципу. Наркотики — это деньги, а с деньгами нельзя бороться, имея пустыми собственные карманы.

Она, соглашаясь, кивнула и неожиданно спросила полуутвердительным тоном:

— Вам, конечно, уже известно о позавчерашнем, взволновавшем город, убийстве священника?

— Я пока не ознакомился с обстоятельствами.

Виктор порадовался своей быстрой реакции — людям сходу не объяснишь, что о делах говорят в рабочих кабинетах, а не на перронах вокзалов, — ни о каком священнике он еще ничего не знает.

Гостья, впрочем, не стала настаивать и попросила коротко рассказать служебную часть биографии.

Прокурор, довольный уходом от неудобной темы, подробно всё изложил.

И полагая, что это уже финал, приготовился встать из кресла, чтоб проводить гостью, однако неожиданно услышал:

— Дела по исчезновению людей в Черном лесу, вы будете их возобновлять?

— Исчезновения? — он ни о чем таком понятия не имел. — Поясните, пожалуйста, про что речь.

Она вдруг проверила его взглядом… хорошо, что не сделала так, когда спрашивала про священника. Виктор почувствовал — он слишком «распахнут» к этой привлекательной женщине.

Она что-то взвесила:

— Пожалуй, я выключу запись. Для первого раза достаточно, но вы обещаете, что будете сотрудничать с нашей газетой?

— Сотрудничество с прессой входит в обязанности прокуратуры. Так о каких исчезновениях вы говорили? И прошу прощения, не могу предложить вам ни чаю, ни кофе, на кухне всё пусто.

— Ради бога, не беспокойтесь. Об исчезновениях? А вы не помните, Виктор Сергеевич, во времена вашего детства здесь в городе, в Черном лесу, пропал мальчик?

Сразу почти и всплыло: лето, несколько подростков пошли вечером в лес разжечь костер — любимое занятие детворы того времени. Мальчики были старше него — лет одиннадцати-двенадцати… и в компании оказался, в том числе, их по подъезду мальчик-сосед… разожгли костер, потом, чтобы поддержать огонь, разошлись метров на тридцать в стороны, один не вернулся. Лес этот редкий, деревца небольшие, вечер только в начале — видно между деревьями… мальчишки заволновались, начали искать сами, потом прибежали на помощь позвать, и этот соседский — прямо к его отцу.

— Да, очень хорошо помню, всю милицию подняли на ноги, прочесали этот небольшой лес. Отец, между прочим, тут же сообщил в Областное управление внутренних дел, разослали приметы мальчика. Помню еще, отец из квартиры сразу дал по телефону приказ проверять все машины на районных дорогах.

— И никаких следов мальчика, как и следов нападения.

— Верно. Откуда вам известна эта история?

— О, у нас прошла целая серия публикаций об исчезновениях в Черном лесу.

— Были еще?

— Были, а последнее — неделю назад.

— Строго говоря, это еще не срок, чтобы констатировать пропажу, а кто пропал?

— Работник китайского ресторана.

— Наш?

— Нет, китаец.

— С этим делом я сразу же познакомлюсь.

— Боюсь, что по прокуратуре оно не заведено.

— То есть как?

Гостья неопределенно повела вверх бровями и встала из кресла.

— Очень рада была познакомиться.

Виктор почувствовал себя «при исполнении».

— Послушайте, Маша… можно вас так?

— Конечно.

— Маша, пропажа иностранного гражданина — это не комар начихал… Что вы улыбаетесь?

— Образ хороший.

— Я серьезно.

— Ну, если серьезно, поступила такая информация от одного нашего источника. Вполне возможно, недостоверная. У нас источников по городу — не один и не два десятка. Есть бесплатные информаторы, кто-то за небольшие деньги, бывает — и за бутылку водки.

— Значит, пока только слух?

— Скорее, так, — с выраженьем «за что купила» она сделала вид, что просит о снисхождении.

И сунула руку в сумочку:

— Вот моя визитная карточка, а это — визитка нашего кафе «Для своих». Буду рада вас видеть.

Их глаза встретились близко совсем, Виктор вспомнил, как лет в пятнадцать влюбился в школе в одну их девочку, в ее глаза тоже очень хотелось и тоже трудно было смотреть.