Алекс Норк - Еще не вечер

— Вижу. А та, что на полу валяется?

— Новое письмо, дьякон сказал — тысяч двадцать.

— Рублей?

— Да. Это что-то вроде серийной продукции. Мастерские выполняют их в основном по лекалам.

— А другая ярославская где?

— Очень неудобно расположена, сбоку вверху.

— Да, вижу вторую стрелку.

— У них, оказывается, для каждой иконы свое непростое место, в зависимости от того, что изображается, — поделился молодой человек как большим откровением.

— А на сколько эти ярославские тянут?

— Дьякон сам толком не знает. Но дорогие.

Прокурор поднял голову, что-то припоминая…

Потом вернулся в прежнее положение и быстро снял телефонную трубку.

— Чего мучиться, сейчас в Москву позвоним, всё узнаем.

Через полминуты молодой человек услышал, как шеф поприветствовал какого-то Яшу и стал спрашивать про иконы.

— Сюжет? Я тебе, сам понимаешь, могу сказать только сухим прокурорским словом, без богословского смысла.

Он стал вглядываться в фотографии и описывать.

Однако для человека на том конце, видимо, не очень толково.

— Не ругай меня, Яша. Я, как аксакал, что вижу, то и говорю… Чаша? Где нарисованы двое? Погоди, я лупу возьму.

Шеф быстро двинул на себя ящик и извлек лупу.

— Где двое, где двое… да, у одного в руках чаша.

Он еще с полминуты послушал и громко присвистнул.

— А года четыре назад у нас по убийству тоже иконы проходили, помнишь… цены по экспоненте растут? Значит, я от жизни отстал… Правильно говоришь, от уголовной жизни нам отставать нельзя. Однако получается, с реализацией преступники могут не очень себя торопить, отличный актив?.. Ну, спасибо тебе, родной… Да, очень помог.

Трубка опустилась, а глаза начальника уперлись в подчиненного.

— Растут, Володя, цены.

— И сколько?

— Обе на черном рынке при первой перекупке легко по пятьдесят тысяч баксов пойдут. А реально, сто пятьдесят и двести. Та, что с чашей, тянет на двести.

— Так ее и выламывали! Вернее, пытались.

Шеф пробарабанил пальцами по столу.

— Виктор Сергеевич…

— Слушаю.

— Иконы эти к нам на хранение принимать надо. Церковь пока заперта, вход опечатан, но надежности никакой.

— Не надо пока принимать на хранение.

— А как?

— Я с полковником этот вопрос вчера обсудил. Доступа в церковь сейчас ни у кого нет, сигнализация там самая современная, сунутся — сработает обязательно. Сергей Петрович еще вчера приказал закольцевать сигнал с их дежурки на всю дорожно-патрульную службу. Там от двух ближайших маршрутов езды меньше минуты, — в выражении лица молодого сотрудника появилось сомнение, прокурор понял причину: — Конечно, шансов, что второй раз сунутся, очень мало, но какие-то есть, а кроме того, все формальные подстраховки насчет принятых мер делать нужно.

— Подстраховки?

— Об этом я позже скажу. Теперь как можно скорей про этого дьякона разузнай — всю его подноготную.

— В смысле, что от него наводка могла идти?

— В этом самом. Какая семья, что за ним числится по семинарии. Думаешь, там среди современной молодежи святоши одни?.. Учти следующее обстоятельство: в семинариях сейчас учатся пять лет, с дальнейшей карьерой в академию и так далее, но через три года семинарист может выйти из семинарии для работы сельским попом или дьяконом в местах получше, вроде нашего города. Недоучился парень до хорошей карьеры. Вопрос? Короче — все справки о нем.

— Понял.

— Далее. Отправишься в собор к настоятелю, где убитый раньше служил вторым священником, тоже понятно, да? Только, Володь, в гражданской одежде, и очень вежливо веди разговор.

По селектору прозвучал голос секретарши:

— Виктор Сергеевич, из газеты «Еще не вечер» звонят, главный редактор.

— Надя, скажи, я скоро перезвоню. Теперь, Владимир, давай обстоятельства убийства проанализируем. Не нравится мне тут кое-что.

— А я не все еще рассказал.

— Досказывай.

— Кровь на пиджаке, на подкладке.

— Я уже заметил по фотографии, да, немного протекло, — прокурор взял снимок с крупным планом: — вот здесь около уха.

— В том-то и дело, что есть и в других местах — ниже головы значительно. Немного, но есть.

— Вот как?.. Странно. Ну-ну, твоя версия?

— Преступники не убивать шли, а просто ограбить.

— Вероятно вполне.

— Но увидели свет, там узенькое оконце в его кабинете. Стали раздумывать. На эти иконы, скорее всего, есть заказчик. А исполнители — чмо, отвязанные какие-нибудь.

— Продолжай.

— Стали раздумывать, аванс в таких случаях, дело обычное, какие-то деньги они получили. Раз взялись за работу — выполнить надо. А дальше вы сами от контрактуры шейных мышц подсказали.

— Молодец, въехал.

— Преступники заметили у изгороди небольшую лопату, которой очень удобно оглушить сверху по голове. Но у священника реакция сработала — дернул головой в сторону и получил концом прямо в висок.

— Весьма похоже.

— Однако сами они испугались. Жив, не жив — разбираться не стали, сняли с него пиджак, ну и, пока на пиджак укладывали, кровь еще в двух местах прокапала.

— Хочешь сказать, мокрое дело им не нужно, позаботиться решили о жертве?

— Да, вдруг очухается. Но страх уже появился, преступников напрягло. А дальше ерунды было достаточно. Вдоль Черного леса — дорога, гудка автомобильного могло им хватить, еще чего-нибудь в этом роде. Паника, и бежать.

— Ответь, пожалуйста, если шли по наводке на те две иконы, зачем выдрали дешевую, что на полу валялась?

— Просто, Виктор Сергеевич! — молодой человек от радости поднял голос: — Она рядом с ярославской стояла, вплотную, мешала просто. Выдрали, чтоб с ярославской аккуратно уже разобраться.

Шеф чуть подумал и довольно кивнул:

— Хвалю, Володя, хорошо выстроил. Знаешь только, что в данном сюжете паршиво?

— Что?

— На «висяк» к нам это дело просится. Отпечатков нет — это раз, два — ничего не взяли, то есть нет розыскных улик. Если отвязанные, как ты говоришь, чтобы не сталкиваться с заказчиком, сбегут в крупный город, на простую работу устроятся — это ж перекати-поле. И не факт, что заказчик после убийства вообще станет на них выходить.

Подчиненный погрустнел, по-детски совсем.

— Что же я, как следователь, с «висяка» начинаю?

— Ты не кручинься. Во-первых, все могло быть не так.

— А как?

— Могли идти намеренно на убийство. И лопатку приглядели заранее. Они ведь место, куда пойдут, предварительно изучали — это наверняка. Во-вторых, почему в такое позднее время священник им дверь открыл? Не знает, что церкви грабят?

— В двери есть глазок, и фонарь над входом дает сильный свет.

— Вот видишь, стал бы он открывать неизвестным людям?

— Преступники могли, например, сказать, что кто-то умирает и причаститься хочет.