Сергей Борисов - Искатель. 2009. Выпуск №09

— Андрей!

Русский не откликнулся. Лежа на боку, потому что стоять на палубе накренившейся яхте было невозможно, он лихорадочно отворачивал гайки со шпилек лебедки-«мельницы», похожей на гигантскую катушку ниток.

— Ты что делаешь?!

Русский повернул залитое кровью лицо:

— Подожди…

— Оставь!

— Нет, я сейчас…

— Что?

— Заело…

Горбунов взялся за «мельницу» двумя руками, уперся коленом и в страшном усилии, с гортанным криком вырвал лебедку из палубы.

Косматая волна вздыбилась над бортом «Северной птицы» и окатила русского с головы до ног. Горбунов устоял, повел налитыми кровью глазами и прыгнул на «Снежинку». Бросил «мельницу» на плот и, повернувшись, спросил безжизненным голосом:

— Что брать?

— Все подряд!

Они ничего не успели добавить к тому, что уже было сброшено на плот. Еще одна водяная гора рухнула на сцепившиеся яхты. Русский взмахнул руками, его подхватило, как щепку, и потащило прочь. Говарда тоже закрутило, ударило обо что-то, но он успел схватиться за ручку люка рубки. Когда волна схлынула, он закашлялся и, шатаясь, поднялся на ноги.

Горбунова на палубе не было. Среди пенных гребней мелькало оранжевое пятно его спасжилета. Русский плыл лицом вниз.

К беззащитным, обреченным яхтам подкатывал новый вал, и Говард, не задумываясь, что его ждет, прыгнул в воду.

Вынырнув, он в несколько гребков настиг русского. Перевернул на спину. Горбунов не подавал признаков жизни. Говард ухватил его за воротник и поплыл к плоту, который отнесло в сторону метров на пятнадцать — на всю длину троса, которым он был привязан к «Снежинке».

Волна, которую видел Говард, накрыла их своим мохнатым навершием и… отпустила, помчавшись дальше. Следующие валы были не такими грозными, и Говард воспрянул духом.

И поспешил с этим.

Оказавшись на очередном гребне, он поймал взглядом плот и ему показалось, что расстояние между ними не уменьшилось, а увеличилось.

Говард отчаянно загребал правой рукой, но плот не приближался. Силы его были на исходе, в глазах потемнело, но тут стихия будто смилостивилась — во всяком случае, она сама подбросила плот к гибнущим людям.

Говард вцепился в одну из петель, вшитых в прикрывающую баллоны оболочку. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух пополам с брызгами.

Над ним хлопала шторка, назначение которой было прикрывать отверстие в растянутом на надувных дугах матерчатом куполе. Когда Говард загружал плот, шторка была скручена, как то и предполагала инструкция. Видно, тесемки не выдержали, она развернулась и теперь полоскалась, как флаг на осеннем ветру. При большом или больном воображении ее можно было бы назвать дверью. Она была открыта, но в нее еще надо войти.

Позволив себе лишь краткую передышку, Говард приподнял русского и попытался перевалить его через борт плота. С первой попытки не получилось, не получилось и со второй, и с третьей. Нет, он не сможет…

Говард задыхался, понимая, что в прошлое стекают последние минуты отпущенной ему Всевышним жизни. Настоящее у него еще есть, а будущего не будет. В голове сумасшедшим хороводом закружились образы, до поры таившиеся в глубинах памяти.

Вот первое причастие: он полон трепетного ожидания, но ему боязно смотреть в плоское, словно блин, строгое лицо священника. Накануне он солгал отцу и не был уличен в этом. А Господь все видит, все знает… Вдруг он откажет ему в таинстве?

Вот закат. И река. И берег реки. И Кристина. Ему хорошо, потому что рядом сестра, и ему страшно, потому что надо возвращаться домой.

Вот пустыня и качающаяся перед глазами спина сержанта Болтона. Матти несет его, почти бежит. А он хочет чихнуть, потому что запах пота и запах гари щекочет ноздри. И он терпит, потому что ему стыдно за свою немощь, за свою вывихнутую ногу, а более всего — за это нестерпимое желание чихнуть. Он щурится и, вывернув голову, смотрит в небо, черное от горящей нефти.

Матти опускает его на песок.

— Ну, как ты?

Отстегивает фляжку, прикладывает горлышко к его губам:

— Пей!

Он качает головой:

— Не хочу.

Матти свирепеет:

— Это приказ, солдат!..

А вот черные утесы Корнуолла. И они все ближе.

Благополучно преодолев три с лишним тысячи миль, «Снежинка» прибыла во владения Английской короны, а точнее, в город Пензанс, затерявшийся среди изрезанных бухтами гранитных берегов Корнуолла. Отсюда обычно стартует парусная гонка «Мини-Трансат», проводящаяся в два этапа:, от Пензанса до Канарских островов и далее до Антигуа. Тогда здесь полным-полно яхт, но сейчас у причалов их скучало не более двух десятков. Из них четыре парусника принадлежали американцам, которым, как и Говарду, остановка потребовалась, чтобы перевести дух после долгого общения с северной Атлантикой.

В Пензансе Нельсон Хьюэлл покинул Говарда.

— Надо посмотреть страну, — объяснил программист. — Сами-то до Плймута доберетесь?

— Странно слышать, — с наигранной обидой произнес Говард. — Учитывая, что мне предстоит в дальнейшем.

— Не сердитесь, — рассмеялся Хьюэлл. — Уж и пошутить нельзя.

— Можно, — разрешил Говард. — Теперь нам все можно.

Нельсон понял, что имеет в виду напарник, и тоже засмеялся.

У них имелись все основания быть довольными.

Ну, прежде всего, переход прошел без ожидаемых сложностей. Если что их и беспокоило в океане, так это холод, сама же водная стихия была настроена на редкость миролюбиво. Два-три небольших шторма, право же, не в счет. А во-вторых, теперь они могли не волноваться, что кто-то потревожит их расспросами, имеют они отношение к информационной атаке на гражданина Соединенных Штатов Джозефа Марлоу или ведать об этом не ведают.

Налоговики оказались расторопнее спамеров: Марлоу прижали так, что вздохнуть проблематично, не то что заниматься поисками источника компромата. Ноутбук Хьюэлла, а с ним и его хозяин прямо-таки лучились: первый — мерцающим голубоватым светом экрана, второй — довольством.

Джозефу Марлоу было предъявлено официальное обвинение, хотя под арест он взят не был. Следствие пока ограничилось требованием, чтобы Марлоу не покидал пределы Калифорнии. Одновременно с этим стало известно о претензиях к предпринимателю со стороны федеральной полиции. А федералы — это серьезно, это очень серьезно. Об этом, в предвкушении, с удовольствием сообщали средства массовой информации, сайты которых Хьюэлл не оставлял своим вниманием. Однако настоящим доказательством, что положение Марлоу сделалось из уязвимого катастрофическим, стало то, что в один прекрасный день спамеры из Небраски прекратили попытки взломать пароли и обойти выстроенные Нельсоном баррикады. Еще вчера они били то в одну точку, то в другую, надеясь найти лазейку, а сегодня — пусто, ничего, они отступились. Произойти это могло по единственной причине: они больше не опасались Марлоу, не страшились судебного преследования, не беспокоились за сохранность своих файлов в частности и бизнеса в целом. С чего бы им бояться человека с запятнанной репутацией, которого со дня на день упекут за решетку на чертову уйму лет?