Стивен Холл - Дневники голодной акулы

— Так для чего здесь все это оборудование?

Задав этот вопрос, я почувствовал себя крайне глупо. С секунду я думал, что он не ответит.

— Это моя работа. — Тук, тук, тук-тук-тук, тук. — Здесь я ввожу в обиход языковые вирусы, которые создаю.

— Языковые вирусы?

Тук, тук, тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук-тук-тук…

Фидорус театрально вздохнул и поднял голову. Я увидел на его лице гнев и разочарование. Ему хотелось накричать на меня. Я просто видел, как разные эмоции копошились на его гуттаперчевом лице, как мыши в лабиринте, затем все они исчезли в всклокоченных волосах и баках. Он медленно выпрямился и снова заговорил своим вежливым учительским голосом.

— Все это оборудование по-новому профилирует электронную почту, сетевые сайты, голосовые сообщения и даже радиопрограммы. Я встраиваю в них свои вирусы и посылаю обратно, чтобы иметь возможность отследить результаты. «На склоне дня». В настоящее время этот мой вирус в Соединенном Королевстве особенно заразен.

— Вы хотите сказать, что изобретаете фразы?

— Фразы, слова, произношения, аббревиатуры. И не просто изобретаю: я управляю ими. Посмотри.

Я стал пробираться вокруг стола, перешагивая через оборудование, провода и трубы, чтобы получить лучший обзор.

На столе рядом с тем, за которым работал Фидорус, маленький телевизор прокручивал новостной репортаж о тропической буре в подключенный к компьютеру микрофон. В компьютере была установлена одна из тех программ, что осуществляют набор под диктовку, и она вроде бы пыталась переводить звуки в слова, создавая строку за строкой из слов, вторящих шуму волн. Раздался удар грома, и на экране большими буквами появилось: «УПС!»

— Для чего это все?

Едва спросив, я уже об этом жалел. Но все обошлось, доктор был так захвачен собственными идеями, что даже не подумал обидеться.

— Для чего это все? Для чего? Хм. — Доктор уселся на демонтированный жесткий диск и уставился на монитор. — Я создаю искусственные языковые вирусы, чтобы понять, как возникают настоящие. Моя работа позволяет мне распознавать ранние симптомы их появлений и предсказывать будущие опасные эпидемии. Языки, знаешь ли, могут болеть, могут умирать. Кроме того, существуют мутации. — Фидорус в последний раз окинул взглядом экран с текстом о буре, затем двинулся к следующему столу, где другой компьютер обрабатывал звуки торжественных государственных похорон. Какое-то время он повозился с настройками. — Ты замечал, что слово «макинтош» полностью изменило свою семантику? Я далек от того, чтобы пытаться мешать успешному эволюционному развитию, если таковое имеет место, но грустно видеть, как старая форма становится пустой оболочкой и прежний смысл вымирает.

— Как вид, занесенный в Красную книгу? — неуверенно спросил я.

— Да, как вид.

— Но вы же не изобретаете новых существ, подобных людовициану, правда?

— Нет, конечно же, нет. Людовицианы, францисканцы, люксогоны, — доктор опять возился с клавиатурой, — все это — концептуальные рыбы, эволюционировавшие естественным путем. Я вывел множество искусственных воспоминаний, но на самом деле все они не более чем одноклеточные организмы и редко когда проживают больше нескольких часов в природной среде. При этом они являются крайне полезными экспонатами, когда пытаешься понять более сложные организмы.

Я кивнул.

— А вам это удается?

— Да, до определенной степени.

— Понимаю. — Мной овладело неодолимое желание поговорить начистоту. — Доктор Фидорус, послушайте… Я хочу сказать, мне жаль, что я здесь оказался. Я не… что бы там ни произошло между вами и Эриком Сандерсоном, из-за чего вы теперь испытываете ко мне такие чувства, я вас не знаю, я и его не знаю, но мне надо было сюда явиться. Я должен спросить у вас, существует ли какой-нибудь способ остановить людовициана.

Фидорус оставил компьютер и смотрел прямо на меня.

— Существует? — повторил я через пару наполненных страданием секунд. — Я спрашиваю об этом у вас, потому что вы единственный человек, кому я могу задать такой вопрос.

На лице доктора отразилось внимание.

— Я единственный человек, кому ты можешь задать такой вопрос? А ключа у тебя нет, так, что ли?

Я почувствовал, что земля у меня под ногами накренилась.

— Что вы хотите этим сказать?

Фидорус повернулся обратно к своей консоли.

— Это меня не касается. Я тебе не отец, Эрик, и у меня уйма дел. Надо провести тесты, выполнить диагностические проверки, а ты, откровенно говоря, будешь мне мешать. Тебе следует вернуться в комнату отдыха.

— Нет. — Меня изнутри как будто что-то ударило. — Нет. Мне потребовались месяцы, чтобы сюда добраться, и я не уйду из этой комнаты, пока вы не ответите на простой вопрос: есть ли способ остановить акулу?

Стоя ко мне спиной, доктор сказал:

— Почему ты спрашиваешь об этом у меня? Спроси у своей подружки.

— Что?

Я видел, как у него поднимаются и опускаются плечи. Наконец он обернулся.

— Ну хорошо. Вот тебе ответ, если ты на самом деле хочешь его услышать: представь себе, что ты бежишь от чего-то огромного. Вообрази, что за тобой гонится существо с одним огромным разумом, населяющим сотни тел.

— Майкрофт Уорд?

— Да, Майкрофт Уорд. Вообрази, что ты спасаешься бегством от Майкрофта Уорда в страхе за свою жизнь. Тебе хочется остановиться, верно? Хочется нанести ответный удар. Но Майкрофт Уорд — это гигантская коллективная личность, личность, которая ежедневно генерирует мысли, планы и воспоминания объемом в несколько лет. Так что же ты сделаешь? Вот вопрос, который ты избегал поставить перед собой: какого рода оружие может оказаться эффективным против такого существа?

Сначала я не мог понять, куда он клонит. Потом…

— Людовициан. — Когда я произнес это слово, по всему моему телу пробежали мурашки.

— Точно. Соединить гигантскую коллективную личность, подобную Майкрофту Уорду, и свирепого хищника, подобного людовициану, — в общем, это все равно что соединить материю с антиматерией. Бум! Нет больше Уорда, нет больше людовициана.

«Но это значит… О боже, нет».

— Так что вот ответ на твой вопрос. Да, способ остановить акулу существует. Теперь, когда тебе это стало известно, ты успокоился?

— Не понимаю, о чем вы?

— Почему Скаут привела тебя сюда, Эрик?

— Потому что она предложила мне привести меня сюда.

— Попробуй еще раз.

— Я же ответил.

— Попробуй еще раз.

— Я ответил.

— Хорошо, тогда я сам тебе скажу, да? Скаут привела тебя сюда потому, что ей нужен людовициан. Ты сам для нее никакой ценности не представляешь. Она уже многие месяцы просит меня помочь ей натравить людовициана на Уорда. Это факт.

— Нет.

— Бога ради, подумай — тебя никогда не удивляло, почему ей так много известно об этом существе? Она так долго готовилась к охоте.