Стивен Холл - Дневники голодной акулы

— Нет, — снова сказал я. — Она привела меня сюда потому, что я ее об этом просил. — Собственный голос казался мне не убедительным. — Мы — вместе. Она помогает мне.

Это прозвучало слабо и глупо. Даже произнося эти слова, я уже знал правду. И чувствовал, как все светлое и нежное во мне начинает усыхать.

Я просидел в комнате, где стояли кресла с подголовниками, минут пятнадцать, прежде чем наконец вернулась Скаут. Она вползла внутрь с другой стороны книжного шкафа — точно так же, как это проделали мы с Фидорусом.

— Эй, — сказала она, улыбаясь и вставая на нош, — ты можешь в это поверить? Всего два дня во внепространстве, и я обязана ходить и проверять, все ли его туннели запечатаны, потому что сейчас сезон миграции каких-то мальков? Где он, кстати? — Она посмотрела на пустой контейнер, по-прежнему стоявший посреди комнаты. — И где Иэн?

— Не знаю.

— Что случилось? Все в порядке?

Но я уже заметил в ней то, что искал, потому что знал, что мне надо найти. Я увидел это в напряженных уголках ее губ, услышал в незначительных паузах между словами. Мне было ясно, что именно она скрывает. Я сидел, глядя на нее, и ничего не говорил.

Волна замешательства прошла по ее лицу, затем ее глаза медленно, миллиметр за миллиметром, расширились. Я смотрел на жилку, пульсировавшую на ее шее, на это быстрое мелкое биение пульса. Его «искренность» разбивала мне сердце. Она отвела взгляд в пол.

— Ч-черт, — сказала она.

И вот тогда я окончательно поверил в то, что сказал мне Фидорус. У меня было такое чувство, словно я жую стекло.

— Ч-черт, — сказал я, ее передразнивая. — Значит, все это было ложью?

Часы остановились. Время зависло. Выбившаяся прядь блестящих черных волос изогнулась прямо перед лицом Скаут. Она и не попыталась ее убрать. Просто стояла, опустив голову и уставившись в какую-то точку на полу.

— Я тебе не лгала, — сказала она наконец, не поднимая взгляда.

— Как ты можешь такое говорить? — Я чувствовал, что меня бьет дрожь. — Ты же не сказала мне, зачем на самом деле меня сюда ведешь. Черт возьми, я-то думал, что ты мне помогаешь, что я могу рассчитывать на тебя.

— Я действительно тебе помогаю.

— Значит, в старой лечебнице ты появилась по доброте душевной, да? Нет, Скаут, ты использовала меня с той самой секунды, как мы встретились.

Она не отрывала взгляд от пола.

Я хотел, чтобы она взорвалась и сказала: «Как ты мог такое подумать?» Я хотел, чтобы она на меня накричала. Хотел, чтобы она сказала мне, какую идиотскую ошибку я совершаю. Хотел, чтобы она в ярости металась по комнате. Больше всего на свете я хотел ошибаться, но я не ошибся. Она просто смотрела в пол.

— Мы с тобой переспали, — сказал я. — Нет, не просто это, мы держались за руки, и я думал… Я же все равно шел сюда за тобой. Ты уже получила то, чего хотела, так зачем тебе надо было заставлять меня думать, что ты… Что я тебе нравлюсь?

— Ты в самом деле мне нравился. Ты мне нравишься, — поправилась она. — Но ты не хочешь этому верить.

— Как я смогу теперь тебе поверить?

— Не знаю. Я от тебя этого и не жду.

— Что ж, спасибо.

Она на секунду подняла на меня взгляд.

— Мне не удастся тебя переубедить, да?

— Ты использовала меня, чтобы получить то, чего хотела.

— Эрик. Господи. Давай я тебе все объясню?

Я ничего не сказал.

— Это не… — начала она. — Все то, что между нами, — для меня это важно. Да-да, я серьезно. Но тебе надо понять, что у меня поставлено на карту, я никак не могла рисковать, так что…

— Так что, даже после того как мы переспали, ты просто продолжала лгать?

— Ладно.

Теперь глаза у Скаут стали горячими, яркими и влажными. Меня резануло то, что из нее истекает такая жизненная энергия. Мне хотелось обнять ее и остановить этот поток, но одновременно я хотел, чтобы она тоже страдала. Страдала за ту жестокость, с какой заставила меня почувствовать себя любимым, желанным и окруженным заботой, и все ради выполнения просчитанного загодя, логичного плана.

Я посмотрел на нее, и чей-то голос внутри меня прошептал: «Мы видим свет звезд потому, что им больно, — они горят кровью».

— Ладно, — снова сказала Скаут. — Да, да, да. Ты это хочешь услышать? Да, я тебе лгала. Да, я тобой манипулировала. Да, я тебя использовала. Нет, я не спала с тобой только для того, чтобы затащить тебя сюда. Если ты и в это хочешь верить, то — пожалуйста, верь во все, что хочешь, и думай обо мне все, что тебе будет угодно. Мне много чего приходится делать, чтобы выжить. Я этим не горжусь, иногда я ненавижу себя за это. Если ты в самом деле хочешь узнать правду — я себя ненавижу. И я не жду, чтобы тебе понравилось то, что я сделала, чтобы ты это принял или простил, но меня удивляет, что ты не хочешь даже попытаться меня понять.

«Звездная кровь».

— Ты могла бы все раньше мне рассказать.

Она вытерла свои мокрые глаза и посмотрела прямо на меня:

— Нет, Эрик, не могла. Мне нужна эта акула.

— Понятно.

— Мне очень жаль, но дела обстоят так.

Я налил себе виски из графина, стоявшего рядом с моим креслом. Руки у меня дрожали, когда я подносил стакан ко рту. «Не замечай, что у меня дрожат руки».

— А когда я должен был узнать, зачем на самом деле ты меня отыскала?

— Тебе это важно?

— Да.

— Хорошо. Все твои разъезды были связаны с поисками Фидоруса. — Казалось, какой-то пуленепробиваемый щит, скользя, окружает ее со всех сторон. Девушка, стоявшая передо мной, становилась деловитой, жесткой, незнакомой. — Поэтому я решила, что ты послушаешь его, если он скажет, что есть возможность натравить Майкрофта Уорда и людовициана друг на друга. Ты не поверил бы в подобный план, если бы он исходил от незнакомки, особенно после твоего столкновения с мистером Никто.

— Но я же слушал тебя. Я всегда тебе доверял.

— Я не могла позволить себе такого риска.

— А как насчет моего риска? Тебе надо было быть со мной честной.

— Знаю, что причинила тебе боль, но подумай, что такое ты говоришь?

Несколько мгновений я сидел спокойно.

— Я бы рассказал тебе все, с самого начала.

— Да? — сказала она. — Ты уверен? Ты в самом деле поставил бы на карту свою жизнь, да и мою тоже, даже если бы моя вера вдруг поколебалась? Мой план учитывает акулу в той же мере, в какой и Уорда. Я помогала тебе, пускай даже ты не знал всего.

— Да брось ты, — сказал я, делая очередной глоток виски, — не надо передергивать, ты помогаешь мне по чистой случайности, разве нет? Просто потому, что хочешь спасти себя. Ты сама так сказала. А я все бы тебе рассказал, и это было бы правильно.

— Что ж, ты волен верить во все, что хочешь.

«Не замечай, — думал я, прижимая стакан к груди, — не замечай, что у меня дрожат руки».