Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

— Оба тут! — сказал стражник с фонарем.

Голос был не испуганный и не злой, а это хуже всего. Еще и лампа у них оказалась не с зеркалом, что только в одну сторону светит, а круговая — не вырвешься из света. Стражник поставил фонарь и потянулся к поясу.

Сверкнули палаши. Хорошие, стальные, может, и не такие острые, как мой кинжал, только длиннее его раз в пять.

Они оба на меня двинулись, а стражник с фонарем сказал товарищу:

— Пацана не тронь, награда за него.

Братцы-воры, не за меня — Ильмара Скользкого, о котором по всей державе лихая слава идет, — а за маленького бастарда награда!

Я начал отступать, отведя кинжал к плечу, к броску изготовившись. На миг-другой это их сдержит. Без кинжала я добыча легкая, только тому, кто первый вперед шагнет, от этого не легче.

— Эй, шваль…

Марк, согнувшись, стоял над затихшей собакой. И голос у него был… правильный голос, настоящего аристократа, которому глупый стражник на улице дорогу заступил. Солдаты невольно обернулись.

Руки у мальчишки были погружены во вспоротое собачье брюхо. Он распрямился, сжимая ладони лодочкой, взмахнул ими — как детишки, играющие и брызгающиеся в воде.

Густая темная собачья кровь плеснула в лицо стражникам. Вот уж чего они не ожидали — так это умыться кровью.

— А… — как-то глупо и растерянно сказал стражник, который спустил на нас пса. А в следующий миг обида перестала его занимать — я прыгнул вперед и дотянулся клинком до шейной артерии. Что там брызги собачьей крови… теперь он в своей был с ног до головы.

Второго стражника я ударить не успел. Он отступил, умело прикрываясь палашом, не тратя времени на напрасную атаку. Только теперь силы были неравные — он один, а нас двое. И мальчишку он больше со счетов не сбрасывал, не решался к нему спиной повернуться. Так и пятился, отступая, ловя взглядом кинжал в моей руке. Взгляды наши встретились, и в его глазах я прочитал страх. Достаточный для того, чтобы рискнуть нагнуться и вынуть из мертвых рук палаш.

— Брось оружие, — сказал я. — Слово Ильмара — не трону!

Я бы его и впрямь пощадил. Только стражник не поверил. Пятился, а потом бросился бежать, на ходу что-то из кармана доставая. Мне померещилось, что это ручной пулевик.

Ножи метать я умею. Самое воровское оружие, что уж тут говорить. К этому кинжалу я еще не привык да и не пробовал его метать. Но баланс был правильный, кровь кипела в горячке драки, и я решился.

Кинжал вошел ему под лопатку, и стражник кулем рухнул.

Я подошел к стражнику. Тот отчаянным усилием перевернулся на бок, скривился в злой ухмылке и поднял руку с короткой трубочкой.

Нет, это был не пулевик. Ракета сигнальная. С самозапалом. Стражник последним усилием сжал трубку, и в небо с воем взмыла огненная стрела. Над городом расцвела алая звезда. Ракета визжала еще секунд пять, потом разорвалась красивым карнавальным дождем.

— Конец тебе, душегуб, — прошептал стражник. — Линкор завтра в гавань входит… десант весь остров прочешет.

— Не ври перед смертью, — сказал я, чувствуя противный холодок по хребту. — Ради двух каторжников десант…

Стражник дернулся предсмертно и закрыл глаза.

Вот тебе и восьмой из дюжины, Ильмар. Видишь, как Искупитель с небес грустно смотрит? Скоро он вздохнет да и отвернется…

— Если Серые Жилеты за остров возьмутся, тут мышиной норы неучтенной не останется, — сказал Марк. Я повернулся:

— Чего ты натворил, парень, — спросил я, — коли высокородные по твоему следу отборные войска пустили?

— Вор я, Ильмар Скользкий. Но то, что я украл, дорогого стоит.

И на этот раз я ему поверил. Перевернул мертвое тело, выдернул из его спины нож, отер о мундир, протянул мальчишке.

— Возьми. Я палаш прихвачу.

— Разделиться нам надо, — сказал Марк. — Если Серые Жилеты меня схватят, то за тобой гоняться не станут.

Секунду я размышлял, нет ли в его словах чего дельного. Потом покачал головой. Меня все равно в покое не оставят.

— Вместе уйдем, — сказал я. — Обшарь карманы у того стражника.

Марк вместо этого прикоснулся к мертвому телу и проговорил:

— Беру его смерть на себя, Искупитель.

Я раскрыл было рот, но промолчал. Поздно уже. Чего теперь. Имел Марк такое право, как-никак мы вместе сражались.

А мне все же полегче. Семь — не восемь. Чувствовал я, что придется пролить еще немало крови.

Я снял со стражника плотную зеленую куртку, надел вместо своей. В карманах ничего стоящего не оказалось. У второго Марк нашел три маленькие медные монетки и еще одну сигнальную ракету.

— Пошли, — велел я парню.

Тот вопросительно смотрел на меня. Я вздохнул.

— Нет, не в горы. К порту идем. Вдруг повезет!

Мы уже почти до порта добрались, когда с окраины с визгом взмыли сигнальные ракеты. Три красных, желтая, а потом еще красная.

— Армейским кодом сигналят, — шепнул я мальчишке. — «Дозор потерян, враг не обнаружен».

Марк промолчал.

— Постой здесь, — велел я. — Если услышишь шум… ну, шум — ничего. А вот если после шума минут десять пройдет, а меня не будет — уходи. Куда хочешь уходи, Сестра тебе в помощь. Я немного стерплю, потом все выложу, уж не серчай.

Место было удобное, за толстыми колоннами, поддерживающими полукруглый балкон, в полной тьме.

Я собирался присмотреть корабль, что готовится в море выйти. Вся надежда у нас была — укрыться в трюме да выйти в море. Тогда, может, и столкуемся с капитаном. Была у меня еще на материке заначка, на черный день берег, но куда уж чернее!

Вот только все мои надежды рухнули, когда я выбрался к набережной и посмотрел на порт. Сердце в пятки рухнуло, и пот прошиб.

Весь порт был яркими огнями опоясан. Прямо на земле расставили карбидные фонари, у каждого солдат сидел, да еще несколько патрулей прохаживалось. И корабли в гавани стояли, вытравив канаты на всю длину, и тоже в огнях, как на именинах главы Дома.

— Сестра-Покровительница… — прошептал я. — За что же так? А? разве я последний гад на земле? Разве заветов не чту?

Молчала Сестра, и ночной ее лик тучами был скрыт.

В порт не пробиться, а завтра придет к острову линкор… тут-то потеха и начнется. Выйдут на берег высокородные, в своих жилетах цвета серого металла, что и пулей-то не пробить. Выгонят всех жителей из домов, с собаками прочешут остров…

Тихонько застонав, я двинулся обратно.

Марк ждал меня под балконом.

— Плохо дело, — честно сказал я. — Порт оцеплен, не пройти. Стражи — как блох на псе. Да и псов хватает…

— Много солдат в порту?

— Прорва.

— А город плотно оцеплен?

— От души.

— Тогда прямая дорога — в форт!

Я заглянул мальчику в глаза. Глаза были злые и упрямые.