Журнал «Если» - «Если», 2001 № 11

— Карри "виндалу"… — обреченным голосом простонал Смедли Фейвершем.

— Именно так, — подтвердил Григориэн Каллендер. — Итак, Фейвершем, вы снова отличились. Но на этот раз оставили свою постоянную мету на всей Вселенной. У нас в Парадокс-центре многим хотелось бы вас засадить. К несчастью, это невозможно. — Констебль выглядел смущенным. — Ясно, что вы были за пределами пространства и времени, когда проглотили Вселенную. Так что преступление не имело места нигде в пространстве… и никогда не происходило во времени. — С усталым вздохом констебль вынул ключ и принялся отпирать оковы арестанта. — Похоже, Фейвершем, вы снова выскочили.

— Я свободен? — спросил Смедли.

— Даже более того. Моя сестра Джули-Энн только что накрыла шайку креационистов, которая ушла в Олдовайское ущелье эпохи плейстоцена и пыталась перебить там всех гоминидов. Джули представили к повышению, и мы с ней и дядей Ньюгейтом хотим это отпраздновать. Она любит китайскую еду, так что мы заказали обед во временах ранней династии Минг — сестра говорит, что тогда были наилучшие яйца тысячелетней выдержки. Так вот, Фейвершем, Джули хочет, чтобы вы с нами отобедали. Согласны?

— Я не голоден, — сказал Смедли Фейвершем.

Перевел с английского Александр МИРЕР

Словно в продолжение разговора о римейке в кинофантастике («Поколение римейка» — «Если» № 9, 2001) американский, а вслед за ним и наш прокат решили «козырнуть» новой версией «Планеты обезьян». Причем поставленной не кем иным, как самим Тимом Бартоном («Бэт-мен», «Эдвард Руки-Ножницы», «Марс атакует»).

Прежде всего уместно напомнить, что именно Бартону слово «римейк» и не понравилось. Свою экранизацию знаменитого романа Пьера Буля он предпочитает называть «образным переосмыслением» («re-imagination»), Зная, на что способен Бартон, сколько новизны, фантазии и остроумия он может вложить в затертые до дыр образы и сюжеты, к такому уточнению нельзя не отнестись серьезно: еще свежи в памяти блестящие находки «Марса…», превратившие картинки-комиксы со вкладышей от жвачки в первоклассную сатирическую фантастику.

И вот фильм начинается — и мы действительно видим, что уже с первых эпизодов его создатели хотят быть не похожими на своих предшественников. Главного героя зовут не Джордж Тейлор, а Лео Дэвидсон. Играющий эту роль молодой и жизнерадостный Марк Уолберг не имеет никакого сходства с меланхолично-величественным Чарльтоном Хестоном. Команда космического корабля «Оберон» не погружена в анабиоз, а бодро и организованно проводит штатные эксперименты с подопытными приматами. Жесткую посадку на неведомой планете совершает не корабль, а индивидуальный модуль, пилотируемый — естественно! — Дэвидсоном-Уолбергом. И забудьте про Зиру, Корнелиуса, доктора Зайуса, Нову — их нет, зато есть миловидная шимпанзе Ари (Хелена Бонэм-Картер), орангутанг сенатор Сандер (Дэвид Уорнер), зловещая горилла генерал Тэйд (Тим Рот), примкнувший к повстанцам могучий бородатый примат Крулл (Кэри-Хироюки Тагава) и молоденькая «человечиха» Даена (Эстелла Уоррен).

Впрочем, чем дальше, тем больше мы убеждаемся, что формальные различия множатся, но до настоящего переосмысления дело так и не доходит. Без сомнения, первозданно-дикие ландшафты бартоновской планеты обезьян впечатляют больше, чем стилизованно-«футуристическая» натура фильма Ф.Шаффнера («Планета обезьян», 1968), а латексная маска Х.Бонэм-Картер сделана так искусно, что ее героиня выглядит почти сексапильной. Если кто-то из американских зрителей и называет ее «пародией на Майкла Джексона», то это, скорее, эффект подсознательного стремления видеть во всех своего кумира. Однако добротная, в высшей степени профессиональная работа мастеров экранных технологий (гримеров, костюмеров, постановщиков спецэффектов) не уравновешивается озарениями «клана творцов» — сценаристов, актеров и, что греха таить, самого режиссера.

Большая, хотя и не слишком именитая, актерская команда Бартона, похоже, смирилась со своей участью — похоронить свою внешнюю индивидуальность «под маской». Как ни парадоксально, жесткая ограниченность маски оказалась преодолимой для Бонэм-Картер, зато гораздо меньше нюансов в мимике и пластике проявил «человечий» персонаж Марка Уолберга, не вышедший, по мнению некоторых критиков, из стандартного амплуа «космического жокея». И уж совсем невыразительной и анемичной оказалась Эстелла Уоррен, покорно и безразлично сыгравшая героиню «без судьбы и интриги».

В стилистике фильма преобладают тона тяжеловесной, почти патетичной фэнтези, что, пожалуй, лучше всего передает мрачноватая музыка Дэнни Элфмана. Пародийно-комический дар Бартона нашел выход только в эпизоде «сошествия с небес» великого обезьяньего бога Симуса (на самом деле, маленького подопытного шимпанзе в спускаемом модуле с того же «Оберона») да в мелких, почти незаметных «приколах», разбросанных по всему фильму: вроде искусственных челюстей, которые старик-орангутанг перед сном извлекает из своего рта. Сорвать аплодисменты всех фэнов-«обезьянщиков» мог бы впечатляющий, мастерски срежиссированный эпизод битвы обезьяньего войска с повстанцами — если бы за последнее время мы не насмотрелись подобных баталий в «Призрачной угрозе», «Мумии-2», «Звездных вратах», «Звездных десантниках» и т. д. Вообще, эту не слишком приятную для Бартона истину можно распространить и на весь фильм в целом.

Фильмам о планете обезьян первого цикла в этом смысле повезло намного больше, Премьера пилотного фильма Ф.Шаффнера состоялась за несколько месяцев до выхода на экраны «2001: космической одиссеи» Кубрика, а его сиквелы в чем-то предвосхитили находки таких шедевров мировой кинофантастики, как «Безумный Макс» и «Бегство из Нью-Йорка».

Когда продюсер Артур Джейкобс взялся за проект экранизации романа П.Буля, он едва ли предполагал, что его картина выйдет в блокбастеры и станет культовой. Скромный (5,8 млн. долларов) постановочный бюджет не позволял пригласить именитого режиссера и дорогих звезд (Чарльтон Хестон был известен по историко-библейским боевикам «Бен-Гур» и «Десять заповедей», но славой и гонорарами избалован не был). Пришлось пожертвовать дорогостоящими декорациями, поэтому цивилизация обезьян превратилась из «технологической» (по Булю) в «примитивную». Правда, сценаристами оказались далеко не случайные люди — Род Сирлинг, автор сценария популярного телесериала «Сумеречная зона», и «оскаровский» лауреат Майкл Уилсон («Место под солнцем»).