Эдди Шах - Второй мир

— Мы войдем? — спросил Суилкин.

— Конечно! — Тибора я решил оставить у двери. — Стой здесь, снаружи, и наблюдай за площадью. Если кто-нибудь или что-нибудь появится, кричи.

— Но я хочу туда вместе с вами! — обиделся мальчишка.

— Я оставляю тебя здесь, потому что я тебе доверяю, понял?

Тибор кивнул, явно обрадованный оттого, что получил ответственное задание.

В церковь я вошел первым. Здесь было так же пусто и так же безыскусно, как и снаружи, — все точно так же, как и в прошлый раз. Белые оштукатуренные стены; белый же высокий сводчатый потолок. Красно-белый плиточный пол. Напротив входа располагался беломраморный алтарь, над которым нависал огромный, мрачный, темный крест. Кроме того, в зале стояли пять рядов скамей. Уверенно, но осторожно я направился к алтарю. Двое моих спутников шли за мной рядом, едва не наступая мне на пятки. Они осматривали каждый свою половину зала.

Мы поднялись по трем мраморным ступенькам к самому алтарю и распахнули маленькие металлические врата. На кресте с коронами на концах перекладин был распят Христос в терновом венце. Под распятием стояло шесть больших свечей, по три с каждой стороны. Посередине находилась мраморная конная статуя святого Георгия, поражающего дракона. Сцену дополняли два мраморных херувима по обе стороны от алтаря. Оба херувима держали в руках по блюду с фруктами. Мне показалось, что с прошлого раза здесь ничего не изменилось. Все осталось таким же, как было, — за исключением херувимов.

— Что, знакомая картина? — спросил я у Суилкина, вспомнив, что он побывал в настоящей церкви в Италии.

— Точно как в Реале. Что дальше?

— Это нам как раз и предстоит выяснить. — Я обернулся ко входу и увидел, что Тибор ссутулился у двери и внимательно оглядывает пустую площадь. — Оставайтесь у алтаря, — велел я, а сам вернулся в главный зал.

Вначале мое внимание привлекла раскрашенная деревянная резная группа слева. Я внимательно осмотрел ее, ища ключи, но ничего не нашел. В центре группы стояла фигура в епископском облачении; на четырех панно по бокам изображались, вероятно, местные сановники в библейских одеяниях. Из-под епископской мантии выходили младенцы; на прочих изображениях были только взрослые. Композицию венчала выгнутая в виде арки картина, на которой Христос на небесах призывал к себе малых детей. Почти во всех религиях считается, что умершие во младенчестве всегда попадают в рай. Сюжет показался мне обычным для итальянских церквей: в них часто изображается смерть и потеря невинности.

Картина на противоположной стене была гораздо мрачнее; цвета были не такими яркими. Рыцарь в полном боевом облачении сидит на камне, а у его ног лежит голова чудовища — я решил, что передо мной, скорее всего, еще одно изображение святого Георгия. Рядом стоит белая лошадь. Заходящее солнце за спиной рыцаря казалось нимбом вокруг его головы. Я вспомнил, что картина была здесь и в прошлый раз; тогда я не обратил на нее особого внимания.

В прошлый раз дракон поджидал меня в церкви. Он притаился за гобеленом, рядом со статуей в стенной нише, и бросился на меня, когда я проходил мимо.

Но сейчас в нише не было никаких гобеленов; я видел лишь белую стену и статую. Я осторожно приблизился к ней, сжимая под плащом рукоять меча. Золоченая фигура на беломраморном постаменте, высотой не более двух футов, тоже изображала святого Георгия, на сей раз в тюрбане. В одной руке святой сжимал меч, которым собирался нанести дракону смертельный удар. В другой руке он держал копье, которое пронзило распростертого дракона. Святой поставил ногу на голову чудища, не давая ему приподняться.

Снова смерть… Все в церкви напоминало о смерти: распятие, картины, резьба на дверях, даже статуи!

Перед постаментом в ряд выстроились двенадцать электрических свечей. Они не горели. Под ними я увидел табличку: «ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ». Рядом с табличкой лежало устройство для считывания кредитных карт. Надпись извещала, что здесь принимаются карты «Америкен экспресс», «Евроэкспресс», «МастерКард» и «Виза». Зато внести пожертвования чеком или наличными было невозможно.

Я достал черную карточку «Америкен экспресс».

— Не отвлекайтесь! — приказал я остальным и вставил карточку в устройство. С моего счета списали четырнадцать долларов. Пока совершалась транзакция, ничего не менялось. Затем включилась запись.

«Теперь вы можете помолиться, — произнес голос из микрофона за статуей. — Вам отпущено тридцать секунд. По истечении этого времени внесите новое пожертвование».

Смерть.

Все так или иначе связано со смертью.

Кроме херувимов.

Они предлагают пищу.

Они предлагают жизнь.

Я круто развернулся лицом к алтарю; рядом со мной одна за другой зажигались электрические свечи.

— Отойдите от алтаря! — закричал я.

Они вздрогнули, испугались и на некоторое время остолбенели от неожиданности.

Вдруг за их спинами одновременно вспыхнули еще двадцать четыре свечи. Херувимы начали меняться на глазах. Правый превратился в змееподобное многоголовое чудовище — гидру, описанную еще древними греками. У чудовища выросло шесть голов; оно приготовилось напасть на ближайшего противника — Суилкина. Суилкин попятился назад, споткнулся, с трудом удержался на ногах и замахнулся мечом.

Второй херувим превратился в толстого чешуйчатого змея с драконьей головой. Он медленно пополз вниз с алтаря и, извиваясь, стал приближаться к Энди. Суилкину удалось не упасть; замахнувшись, он отсек ближайшую к нему голову гидры. Но на месте срубленной головы тут же выросло две. Суилкин зажмурился и снова со всей силы рубанул мечом. Меч пронзил чешую и вошел в плоть чудовища. Суилкин механически занес меч для следующего удара и открыл глаза. На сей раз ему удалось отрубить целых две головы сразу; одна отделилась целиком, а во второй шее зияла глубокая рана.

— Есть! — заорал он в восторге и бросился вперед, радуясь близкой победе.

На месте двух отрубленных голов тут же выросло четыре. Гидра попятилась; девять голов угрожающе шипели. Она приготовилась отомстить обидчику, разорвать его в клочья. Вот чудище ринулось вперед; Суилкин увернулся и прислонился к стене, на которой висела картина с изображением святого.

— У нее бессмертны все головы, кроме одной! — закричал я, бросаясь к Суилкину и занося меч для удара. Гидра снова готовилась к броску. — Надо напасть на нее с обеих сторон!

Суилкин, пошатываясь, отпрянул от меня и взял себя в руки. Гидра подобралась, припала к земле. Четыре ее головы смотрели на Суилкина, а пять — на меня. Чудовище перебирало мощными лапами.

— Какую голову рубить? — спросил Суилкин.

— Понятия не имею! — крикнул я.