Джон Браннер - «Если», 1995 № 03

Я ощутил прикосновение к своему разуму, какое-то непривычное жжение в голове. На этот раз я не испытал никакой боли. У меня возникло смутное ощущение, сходное с тем, которое охватывает человека, подвергающегося операции под местным наркозом. Судя по всему, остальные каким-то образом поняли, что здесь происходит, и хранили молчание.

Ладно. Если М’мрм’млрр собирается вести себя прилично, я не буду мешать.

Поэтому я просто сидел, позволив ему делать то, что он считает нужным.

Затем совершенно неожиданно он добрался до какого-то рубильника и дернул за него, потому что я мгновенно и безо всякой боли выключился. Блюм.

И снова блюм.

Я был измучен, ужасно хотел пить, чувствовал себя так, будто меня разобрали, а потом неправильно собрали. Поднял руку, чтобы потереть глаза, и невольно посмотрел на часы. Потом поднес их к уху. Как я и подозревал, часы тикали. Ergo…

— Да, прошло около трех часов, — сказал Рагма.

Я услышал, как храпит Пол, потом он замолчал, откашлялся и вздохнул. Он заснул прямо в своем кресле. Рагма курил, удобно устроившись на полу. М’мрм’млрр все еще шевелил конечностями, вытянувшись во весь рост. Надлера нигде не было видно.

Я потянулся, разминая мышцы, и услышал, как, словно старые половицы, заскрипели мои суставы.

— Ну, надеюсь, вам удалось узнать что-нибудь полезное? — осведомился я.

— Можно сказать, что так, — ответил Рагма. — Как ты себя чувствуешь?

— Словно меня вывернули наизнанку.

— Это понятно. Некоторое время ты представлял собой нечто вроде поля боя.

— Давай, рассказывай.

— Во-первых, — доложил он, — мы нашли звездный камень.

— Значит, ты был прав? Я обладал знанием, спрятанным где-то глубоко?

— Да. Твои воспоминания и сейчас вполне доступны. Хочешь сам попробовать? Вечеринка. Разбитый бокал. Письменный стол…

— Подожди минутку. Дай подумать.

Я стал думать. И все вспомнил. Последний раз, когда я видел звездный камень…

Вечеринка была устроена в честь женитьбы Хала. В квартире было полно друзей, спиртное лилось рекой, и мы все ужасно шумели. Веселье продолжалось часов до двух или трех ночи. В общем, можно сказать, что вечеринка удалась на славу. По крайней мере наши гости разошлись по домам, весело смеясь, и никто не получил увечий.

Если не считать одного крошечного несчастного случая, происшедшего со мной.

Кто-то нечаянно скинул со столика бокал, и тот разбился. Случилось это уже ближе к концу вечера. Гости расходились, так что я оставил осколки там, где они лежали. Позже. Manana [15] Manana (исп) — завтра. , может быть.

Впрочем, я знал, что выпил слишком много, и прекрасно понимал, как буду чувствовать себя завтра утром, и что стану предпринимать по этому поводу.

Я начну ворчать и ругаться, и гнать от себя день.

А когда он не захочет уходить, я выползу из кровати и потащусь на кухню, чтобы поставить кофе, — первое, что я обычно делаю в любой день, — а потом, пока вода закипает, отправлюсь в ванную для совершения обычных процедур. Естественно, я буду ходить босиком и, конечно же, забуду о том, что пол усыпан осколками. Впрочем, мне придется вспомнить об этом довольно быстро.

Так что я вытащил из-под письменного стола корзину для мусора, присел на корточки и начал обследовать территорию.

Ясное дело, я порезался. В какой-то момент, слишком сильно потянувшись вперед, я потерял равновесие, взмахнул рукой, чтобы не упасть, и наткнулся ладонью на один из осколков.

Потекла кровь, я замотал руку платком и продолжил уборку. Я знал, что, если прекращу это делать сейчас и займусь рукой, у меня возникнет соблазн оставить все, как есть. Мне ужасно хотелось спать.

Я собрал все осколки, которые сумел найти, и вытер пол влажными салфетками. Потом поставил корзину на место и уселся в кресло, поскольку оно оказалось рядом, а я ужасно устал. Затем размотал платок и увидел, что кровотечение продолжается. Бессмысленно что-либо делать, пока тромбин не завершит свою работу. Поэтому я откинулся в кресле и стал ждать. На мгновение мой взгляд остановился на модели звездного камня, которую I мы использовали в качестве пресс-папье. На самом деле, я его медленно поворачивал, получая необычное удовольствие от игры света на гранях. Положил руку на камень, потому что моя собственная голова показалась мне ужасно тяжелой, и подумал, что неплохо было бы использовать бицепсы в качестве подушки. Устроившись поудобнее и по-прежнему не закрывая глаз, я продолжал играть с камнем; меня сначала немного огорчило, что на него попала кровь, но потом я решил, что благодаря этому возникали потрясающие оттенки…

Я проснулся через несколько часов — мне ужасно хотелось пить, а мышцы затекли. Я встал и отправился на кухню, где выпил стакан воды, а потом прошел по квартире, выключая свет. Отправился в спальню, уселся на краю кровати и медленно разделся, оставив одежду там, где она упала, потом забрался под одеяло и проспал остаток ночи.

Именно тогда я и видел звездный камень в последний раз.

— Я вспомнил, — сказал я. — Благодаря доктору. Теперь я все вспомнил. Я забыл, потому что мое сознание было затуманено алкоголем и усталостью, но сейчас я все отлично помню.

— Тут дело не только в алкоголе и усталости, — сказал Рагма.

— А в чем же еще?

— Я сказал, что мы нашли камень.

— Но у меня нет никаких воспоминаний на этот счет. Я только помню, когда видел его в последний раз и понятия не имею, куда он делся.

Пол откашлялся, а Рагма посмотрел на него.

— Давай, — сказал он.

— Когда я работал с этой штукой, — начал Пол, — мне пришлось обращаться с ней не совсем так, как хотелось. Понимаешь, я же не мог отколоть кусочек от бесценного артефакта для того, чтобы исследовать осколок. К счастью, камень пропускал свет. Поэтому я сосредоточил все свои усилия на оптических эффектах. Я сделал невероятно подробную топологическую световую карту всей поверхности. В соответствии с этой картой и массой камня я смог составить себе представление о его строении. Так вот, хотя меня в тот момент не интересовало ничего, кроме создания копии, мне показалось странным, что эта штука напоминает скопление необычным образом выкристаллизовавшегося протеина…

— Черт подери, — выдохнул я. — Но…

Я посмотрел на Рагму.

— Конечно, камень имеет органическое происхождение, — сказал он. — Пол не сделал никакого открытия — этот факт был известен уже довольно давно. Однако никто и помыслить не мог, что камень все еще живой. Он просто впал в спячку.

— Живой? То есть это всего-навсего вирус!

— В какой-то степени. Но вирусы не обладают разумом, а эта штука — в своем роде — разумна.

— Я, конечно, понимаю, к чему ты клонишь, — сказал я. — И что мне теперь делать? Попытаться убедить его в чем-нибудь? Или принять две таблетки аспирина и лечь спать?