Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара

Он дернулся от меня, и я улегся на стол.

- Ну чего ржешь? - спросил он жалобно. - Только скажи!

- О-ох! Да нет, Ирсал, не трусь. Не колдун. Кое-что умею, это так. Давай, выпей еще водички и будем о деле говорить.

- Чего тебе надо?

- Беда у нас, Ирсал. Взяли нашего связного, и он многих выдал.

- То ваша беда, не наша.

- Как сказать. Вот ты на гостью мою косишься, а она пришла меня стеречь.

- А мне... - начал и осекся: - И нашла тебя?

- Как видишь. Много ваших обо мне знают?

- Так возьми да спроси, кто надоумил! А то, гляди, сам возьмусь!

- Не спеши, Ирсал! Сперва подумай: стоит ли меня врагом иметь?

Он не то, что побледнел - позеленел от страха и все-таки пробормотал, что нечего, мол, его пугать, не таких видел.

- Врешь! Таких, как я, ты не видел. Негде тебе было таких видеть. Да не трясись ты, я с тобой еще ничего не сделал!

Он провел по лицу ладонью, хрипло выругался и устало сказал:

- Чего взбеленился? Не трону я ее, раз не велишь. У нас поищу. Не найдут тебя.

- А я что, за себя боюсь? Не так все просто.

Он усмехнулся.

- А чего тут хитрого? Ты Хозяину служишь, а у нас своя забота.

- А тебе чем тебе Охотник не подходит?

Он невольно оглянулся, услыхав запретное имя, но ответил бесстрашно и сурово:

- Сам из богатых и для богатых старается. У него все хозяева друзья приятели. И так черному люду нет житья, а он еще пуще зажмет.

- Резонно. Тогда такой вопрос: ты понимаешь, что делается в Квайре?

Он недоуменно пожал плечами.

- Да, сейчас за власть дерутся двое: Охотник и кор Тисулар. Что будет, если победит Охотник, тебе ясно. А если победит Тисулар?

Опять он пожал плечами.

- Кор Тисулар - кеватский ставленник, кукла в руках Тибайена. Сам он, может, не верит, что будет царствовать... знаешь, мало надежды. Тибайен слишком стар, чтобы что-то откладывать - он ведь уже двадцать лет точит зубы на Квайр. Считай: как победит Тисулар, Квайру конец.

- А мы, почитай, и так под Кеватом живем. Хуже не будет!

- Да? А ты знаешь, как живут те ремесленники, что ушли в Кеват? Так вот, их по кеватским вельможам расписали, рабы они теперь.

- А ты не врешь?

- Нет. Кое-что сумел убежать. Бессемейные.

- А, чтоб тебе!

- Смотри, Ирсал. Я сам с Охотником не во всем согласен, но он единственный, кто может спасти Квайр. Пока страна в опасности, я с ним. Потом... посмотрим.

- А и хитер! Так подвел, ровно и впрямь на Хозяине свет клином сошелся! Ну, чего там у тебя?

- Взяли связного. Знал он, сколько ему положено, но, видно, еще кто-то заговорил.

- Народец!

- Лихо судишь. Сам-то пытки пробовал?

- Ты, что ли, отведал?

- Досыта.

Он поглядел не без почтения и покачал головой.

- Суди - не суди, дела не сладишь.

- Ирсал, - спросил я тихо, - скажи честно: вам можно верить? Я тебе верю. Но _м_ы_ можем верить _в_а_м_?

Он не обиделся. Потер свой длинный нос и сказал задумчиво:

- Дельный вопрос, коль по вашим судить. Я тебе так скажу: у нас молчат. Ежели кто попался, нет ему расчету говорить. От петли и так не уйдешь, значит, на себя все бери. Выдержишь - мы семью не оставим. Нет клятвы у нас страшные.

- А семью-то за что?

- А мы к себе силком не тянем и втемную никого не берем. Всякий знает, на что идет.

Я подумал о Суил и старухе, и озноб протек по спине.

- Ладно, слушай. Есть писец в канцелярии Судейского приказа, Тас его зовут. С нами он не связан - просто очень любит деньги и не любит кеватцев. Выберите какой-то предлог, прошение составить или еще что-то. Денег я дам. Если убедитесь, что все чисто, намекните, что знакомый, мол, к нему обратиться надоумил. Тот, с кем он в Оружейном конце о погоде толковал. Станет отнекиваться и погоду бранить - больше ни слова. Значит, и Тас на глазу. Похвалит - отдать ему эту половинку монеты. На, держи. Спросите, для всех ли погода хороша.

- Все?

- Все.

- Ну, так я пошел, покуда тетки не воротилась, - усмехнулся, покрутил головой. - Ну, дела! А мертвых ты, часом, не воскрешаешь?

- А что, надо?

Он покосился с опаской, хмыкнул и ушел.

Ночь была неуютная, а день - непомерно длинным; я спасался только работой. Добил последние ружья, пристрелял их в сарайчике, подправил инструменты... Все. Работа кончилась, осталось ждать.

- Ты чего, Тилар? - спросила Суил. - Иль неладно что?

- Еще не знаю.

- Так почта ты с ними связался?

- С кем?

- С братцами-то Тиговыми!

- А я с ними не связывался. Меня им Огил подкинул. Отдал на хранение до весны, а вот объяснить что-нибудь забыл.

- Полно, Тилар! - сказала Суил и даже немножечко побледнела. Быт того... и ты, впрямь, не ведаешь?

- Ничего.

Теперь она покраснела. Красные пятна выступали на скулах, глаза заблестели, губы сердито сжались.

- Я-то не путаю, да не больно много мне ведомо. Братство Тигово оно, ой, какое страшное! Сказывают про них, что еретики, что обряды у них тайные, что будто людей они ловят, да дьявола их кровью поят. А что не одна болтовня - так мастерские иной раз жгут, дат приспешников хозяйских режут. А уж как скажут: "Во имя святого Тига" - так лучше не супротивничать, потому им ни своя, ни чужая жизнь не дорога.

- И это все?

- А тебе мало?

- Мало, птичка, - грустно ответил я. - Очень-очень мало.

Ирсал пришел перед рассветом, я чуть не проспал условленный стук.

- На, - сказал он сунул мне в руку теплую половинку монеты.

- Не ответил?

Он вздохнул, как заморенный конь, и сказал:

- Пошли потолкуем, - и я побрел за ним, одевая сатар в рукава и хрустя оглушительным снегом. Забрались в какой-то сарайчик, Ирсал заложил дверь и зажег лучину.

- Садись!

Я послушно присел на полено, а он так и торчал передо мною, как нескладная грозная тень.

- Видели Таса?

Он кивнул.

- Ну?!

- Как помянули про приятеля да Ружейный конец, сразу задергался. А молвил так: "Дом сгорел, а погода в руке божьей". Грех, мол, про то говорить. Ну и был таков.

Видимо, я все-таки переменился в лице, потому что он взялся пятерней за щеки.

- Ну? Какая еще пакость?

Я покачал головой. Ох, как паршиво! Попробуй не объясни - теперь докопаются сами. И злость на себя: допрыгался, идиот? И страх - но почти только за Суил: что с нею будет, если _э_т_и_ примутся за меня? И остается одно: выпутываться любой ценой. Черт с ней, с ценой...

- Ну так что? - спросил Ирсал уже мягче, и я ответил... почти спокойно:

- Этим делом занялась Церковь.

- Что?! - сказал он с трудом и покачнулся. - Что? А, будь ты проклят! - присел было и тут же опять вскочил, заметался, спотыкаясь о поленья: а, колдун чертов!

- Сядь! Хватит дергаться.

- Командует! Будь ты проклят!

- Ладно, буду. Садись!

Он с ворчанием сел.

- Еще раз скажешь, что я - колдун... ей-богу, морду набью! Кое-что умею - так я в вонючей норе не сидел, а по свету шатался. А что пугал тебя... ладно, прости. Кто ж знал, что так повернется? Пугаешься ты красиво - приятно глянуть!