Елизавета Манова - Рукопись Бэрсара

Некогда мы с Миз тоже бывали тут, а потом сменилась мода...

Этот Квайр был жив. Плотный людской поток еле продавливался сквозь щели улиц, женщины тащили с рынка сочную зелень и багровеющее мясо; мальчишки штопором ввинчивались в толпу; возле лавок орали зазывалы; повозки с громом и руганью прокладывали путь, почему-то не оставляли за собой трупов.

Еле вырвались из толпы, свернули в узенький переулок. И снова улица ее я узнал. Улица святого Гоэда, а вот и храм: угрюмой серой громадой он возносился выше башен дворца. Был он новехонький; блестели гладкие стены, сияли крохотные стекла в узеньких окнах, пылал над входом золоченый солнечный диск.

Однажды, еще до того, как меня отдали в школу святого Гоэда, мы пришли сюда с матерью. В то время она со своей обычною страстностью ударилась в веру и жаждала проповедовать и приобщать. Я, шестилетний мальчишка, уставился прямо на диск, и она громким шепотом стала мне объяснять:

- Как солнце одно, так и бог один. Солнце - око божие, чти его, сынок.

- Я, конечно, тут же спросил:

- Мам, а бог - одноглазый?

Кажется, мы пришли. Дом был двухэтажный, темно-серый, и Суил оглянулась прежде, чем постучать. Мы стояли и ждали, пока кто-то топтался за дверью и пытался за дверью и пытался нас разглядеть сквозь узкую щель. Наконец, дверь чуть-чуть приоткрылась.

- Чего надо? - спросил нас угрюмый старик.

- Нам бы господину купеческого старшину, сказала Суил.

- Станут биил Таласар с деревенщиной разговаривать!

- Коль так, передай господину, - Суил вытащила откуда-то крохотную записку и отдала слуге. Тот только глянул - и спесь как рукою сняло.

- Сразу что не сказали, почтенные? Пожалуйте в дом, бог вам воздаст!

Я сразу узнал хозяина дома. Худощавый, легкий в движениях, немолодой человек - но бликом пролетела по губам улыбка, вспыхнули и замерцали глаза, и я понял: отец Равата.

- Счастлив видеть вас, досточтимые господа! Бог воздаст вам за доброту!

- И вас пусть минуют лихие дни, - степенно сказала Суил. Очень сдержанная и деловитая она была, словно оставила сама себя за порогом и мгновенно стала кем-то другим.

- Вести идут так долго, - грустно сказал хозяин. - А благополучен ли он ныне?

- Да, - спокойно сказала Суил, - и путник мой то вам подтвердит, он видел сына вашего совсем недавно.

- Это правда, биил?..

- Бэрсар, - сказал я необдуманно и пожалел - отец мой весьма гордился двадцатью поколениями нашего рода.

- Я знаю Бэрсаров, - задумчиво ответил отец Равата, - но...

Ну вот, надо врать.

- Меня вы знать не могли. Еще прадед мой покинул Квайр, чтобы поискать счастье на чужбине. - Вы хотели меня о чем-то спросить?

И тут он накинулся на меня с вопросами о Равате. Это был жестокий допрос, лишь убедившись, что я исчерпан до дна, он оставил меня в покое.

- Умоляю о прощении, биил Бэрсар! С той поры, как мор унес всех любимых мной - жизнь моя в Равате. Надеюсь... друг его в добром здравии?

- Да, вполне.

- Господин купеческий старшина, - быстро сказала Суил, - нашего друга интересуют новости.

- Понимаю, - ответил он задумчиво. - Присядьте, господа, прошу вас. Думаю, дитя мое, - он поглядел на Суила, - вам не стоит уносить с собой письмо?

Она кивнула.

Тогда запоминайте. Вчера я получил письмо от гона Сибла Эрафа, секретаря главнокомандующего. - Таласар достал из потайного кармана бумажную трубку, развернул и, дальнозорко отставил руку, заскользил по письму глазами. - Так... Мгм... Мгм... Вот. "Спешу уведомить вас, мой добрый друг, что и я, и все, о ком вы печетесь, находимся в добром здравии. Думаю, вы уже извещены о первых победах наших доблестных войск. С быстротой воистину чудесной трехдневным приступом взят Карур, твердыня доселе почитавшаяся несокрушимой. В сем славном деле превыше всех отличился отряд биралов неустрашимого доса Угалара, самолично руководившего штурмом. Смею сказать, немного осталось в Квайре мужей столь доблестных, ибо не доблести вознаграждаются в наши печальные дни.

К великому прискорбию столь великолепный в столице кор Алнаб в лесах лагарских вдруг утратил свои воинские дарования. Первые победы он отметил многодневным празднеством, в коем вынудил участвовать почти всех офицеров. В то время, как они предавались веселию, армия, лишенная руководства и испытавшая нужду в самом насущном, занялась грабежом и насилием, доводя жителей окрестных селений до отчаяния и побуждая их к сопротивлению. Когда же кору Алнабу было угодно вспомнит о деле, оказалось, что лагарцы успели изрыть и испортить Большой Торговый путь, сделав его непроходимым для повозок и конницы. Остальное довершили дожди, и наступление, столь блистательное начатое, захлебнулось. Увы, лагарцы не потеряли времени, дарованного им кором Алнабом! Лазутчики доносят, что в столице их уже собрано двенадцатитысячное войско под командованием прославленного на суше и на море тавела Тубара. В нашем же лагере, как ни прискорбно, нет единомыслия. Кор Алнаб отверг план досов Крира и Угалара, намеривавшихся с полками тарсов и биралов совершить тайный поход через леса в срединные области Лагара. Предлогом послужило опасение потерять в сем отчаянном предприятии цвет квайрской конницы, истинною причиною, каковую кор Алнаб был вынужден отклонить, благоразумный же дос Крир отправил гонца к государю.

Следствием сего был визит в ставку личного секретаря Их Величества гона Балса, имевшего весьма долгую беседу с командующим, за коей последовал приказ о немедленном наступлении. Как вы понимаете, мой друг, приказ сей весьма опоздал. Побуждаемые к тому беспрестанно чинимыми обидами, обитатели окрестных селений с семьями и скарбом бежали в леса, где сбиваются в шайки, чинящие немалый ущерб нашим войскам. Не находя в сих разоренных местах продовольствия и затрудненная из-за дождей в подвозе, армия терпит нужду в самом насущном, в то время, как в ставке не прекращаются пиры. Само собой, боевой дух войска это не поднимает. Боюсь, что до первых морозов ждать не приходится. Спешу...", - это уже неинтересно. Вам все понятно, господа?

Суил кивнула.

- К себе могу добавить известие, что готовится весьма представительное посольство в Кеват. Возглавит его сводный брат Их Величества кор Эслан. Люди сведущие говорят, что ему поручено просить о военной помощи. Дабы не ехать с пустыми руками, Господин Квайр велел трем главным ткаческим цехам представить бесплатно двадцать арлов лучших сукон, двенадцать арлов парчи и семь арлов шелка. Цеху ювелиров повелели отдать в казну золотых изделий на пятнадцать кассалов. Нам же, купеческой гильдии, велено выплатить десять кассалов звонкой монеты.

- Представительное посольство, - заметил я. - А лагарцы будут так же щедры?

Он сверкнул своей быстрой улыбкой.