Фред Хойл - Андромеда

– Не знаю. Может быть, это неизбежно. Может быть, это эволюция.

– Послушайте! - Флеминг положил пластинку и резко повернулся к Дауни. - Я могу предвидеть, что настанет время, когда мы создадим высшую форму разумной жизни, которая в конечном счете будет нашей преемницей. И, возможно, это будет неорганическая форма, вроде вот этой. Но мы создадим ее сами, для собственного блага, то есть для блага в том смысле, как мы его понимаем. В этой машине не запрограммировано условие нашего блага, или, если такое условие и было, с ним что-то не задалось. Дауни допила коктейль. Да, то, что он говорил, звучало правдоподобно, более чем правдоподобно: здесь был какой-то здравый смысл, которого ей в последнее время так не хватало. Она была ученым-экспериментатором и сразу же почувствовала, что должен существовать какой-то способ проверки его выводов.

– Может кто-нибудь разобраться в этом, кроме вас? - спросила она. Флеминг покачал головой.

– Из всех этих - никто.

– А я?

– Вы?

– Я же имею доступ к машине. Флеминг немедленно утратил интерес к пластинке. Его лицо осветилось, будто слова Дауни замкнули в нем какие-то контакты.

– Почему бы и нет? Мы можем попробовать один экспериментик. - Он взял со стола блокнот с записанным в нем обращенным кодовым наименованием. - Кто-нибудь там сможет ввести это в машину?

– Андре?

– Нет. Только не она. Что бы вы ни делали, ей не доверяйте. Дауни вспомнила об операторе. Она взяла блокнот, и Флеминг показал ей раздел, который нужно было ввести.

– Ну, в этом я, признаться, ничего не понимают - сказала она. Затем поставила стакан и ушла. Пока она шла по территории, из домика Флеминга до нее доносилось начало какого-то пост-Шенбергианского произведения. Затем она оказалась в здании счетной машины и уже ничего не слышала, кроме гудения аппаратуры. В помещении пульта управления находились Андре и молодой оператор. Со времени происшествия с руками Андре еще более замкнулась. Она блуждала по зданию, как бледная тень, и редко покидала его, ни с кем не разговаривала и держалась хоть и не враждебно, но отчужденно. На вошедшую Дауни она взглянула с легким интересом.

– Ну, как идут дела? - спросила та.

– Мы ввели все данные, - сказала Андре. - Скоро вы должны получить формулу. Дауни отошла и встала рядом с оператором, сидевшим у входного устройства. Это был молодой человек, новоиспеченный выпускник университета, который делал все, что ему говорили, не задавая никаких вопросов.

– Введите и это тоже, хорошо? - Дауни передала ему блокнот. Он укрепил его над клавиатурой и начал печатать.

– Что это? - спросила Андре, услышав стук телетайпа.

– Мне нужно кое-что посчитать, - Дауни не давала ей приблизиться, как вдруг лампочки на индикаторной панели принялись неистово мигать.

– Что вы ввели в нее? - Андре схватила блокнот и прочла то, что в нем было. - Где вы это взяли?

– Это мое дело, - ответила Дауни.

– Зачем вы вмешиваетесь?

– Вам, пожалуй, лучше будет уйти, - сказала Дауни оператору. Тот поднялся и покорно побрел к выходу. Андре дождалась его ухода.

– Я не хочу вам зла,- сказала она тогда, и в ее голосе Дауни почудился не гнев, а какая-то огромная сила. - Зачем вы вмешиваетесь?

– Как вы смеете так разговаривать со мной? - Дауни понимала, что ее слова звучат слабо и смешно, но ничего изменить не могла. - Я создала вас… я сделала вас!

– Вы - сделали меня? - Андре с презрением взглянула на нее, затем подошла к индикаторной панели и положила руки на стержни. Сигнальные лампочки немедленно повели себя спокойнее, но продолжали мигать все время, пока девушка стояла там, сильная и уверенная в себе, как юное божество. Минуту спустя она отошла и остановилась, глядя на Дауни. - Мы устали от этих… этих шуточек, - сказала она спокойно, словно передавая поручение. - Ни вам, ни доктору Флемингу, ни еще кому-нибудь не удастся встать между нами.

– Если вы пытаетесь запугать меня…

– Я не знаю, какие последствия может иметь ваш поступок, и не могу за это отвечать. - Казалось, Андромеда смотрела сквозь Дауни. С шумом заработало выходное устройство, и Дауни вздрогнула. Следом за Андре она направилась к нему, а, когда подошла, все уже было напечатано. Андре внимательно просмотрела бумажную ленту, а затем оторвала ее и отдала Дауни.

– Ваша формула фермента.

– И все? - Дауни почувствовала облегчение.

– Вам этого недостаточно? - спросила Андре и проводила ее неподвижным, враждебным взглядом. С Дауни работало три ассистента: старший научный сотрудник и двое аспирантов, юноша и девушка. Они и принялись вместе за осуществление химического синтеза на основе новой формулы. Приходилось много возиться в лаборатории, работать руками, но никто из них не тревожился, так как никакого вредного воздействия на кожу это не оказывало. Но дня через два все они почувствовали признаки утомления и нарастающую слабость. Не обращая на это внимания, они продолжали работать, пока к вечеру третьего дня девушка не слегла, а на следующее утро то же произошло с Дауни и старшим научным сотрудником. Хантер отправил их в лазарет, где вскоре к ним присоединился и молодой человек. Неизвестная болезнь быстро прогрессировала; она не сопровождалась ни жаром, ни воспалением - просто жизнь угасала. Клетки умирали, жизненные процессы замедлялись или останавливались вовсе, и один за другим эти четверо, ослабев, впали в беспамятство. Хантер был в отчаянии и обратился к Джирсу, который окружил все случившееся стеной молчания. Флеминг узнал подробности только на четвертый день, когда Джуди, нарушив правила секретности, все ему рассказала. Он немедленно позвонил Рейнхарту, попросив его приехать из Болдершоу, и уговорил Джуди разыскать для него у Дауни документацию эксперимента. Когда она принесла ему требуемое, он на всю ночь заперся в своей комнате, а утром вышел мрачный, но довольный. К этому времени ассистентка была уже мертва.

Ей только что закрыли лицо, когда в лазарете появился Флеминг. Остальные трое лежали в постелях молча и неподвижно, их осунувшиеся лица были белее подушек. Жизнь Дауни удавалось поддерживать только с помощью постоянных переливаний крови. Она лежала мраморно-застывшая и напоминала изображение древнего воина на надгробии. Флеминг стоял и смотрел на нее, пока к нему не подошел Хантер.

– Что вам нужно? - Хантер был совсем измучен и издерган. Он даже и не пытался сохранять вежливый тон.

– Это по моей вине, - произнес Флеминг, глядя на бледное лицо на подушке. Хантер криво усмехнулся.

– Смирение - новая для вас черта!

– Ну ладно, пусть так! - Флеминг резко повернулся к нему и выхватил из кармана сжатые скрепкой бумаги. - Но я пришел, чтобы отдать вам это! Хантер с подозрительным видом взял бумаги.