Грэхэм Мастертон - Проклятый

- Джейн! - взвизгнула Констанс. - Джейн!

Тогда трупно-бледные губы Джейн медленно зашевелились, открывая светящиеся зубы. Рот стал раскрываться все шире, пока, наконец, ее лицо не превратилось в страшную, отвратительную маску, оскаленную, как каменные гарпии. Призрак поднял вторую руку и стоял с минуту, как распятый, с развевающимися волосами. Потом он медленно начал вздыматься вверх и завис над Констанс, горизонтально вытянувшись в воздухе с соединенными босыми ногами. Его белая погребальная одежда бесшумно трепетала на ветру.

Констанс откинулась назад и начала истерически визжать.

- Констанс! Ради Бога! - закричал Уолтер и снова попробовал ее поднять, но из раскрытого рта Джейн неожиданно раздался глухой звук. Уолтер отшатнулся назад, такой перепуганный, что не мог даже кричать. Я никогда еще не слышал такого звука, это был рев ледяного огня ада, рев рассвирепевших демонов, рев Северо-Атлантического океана во время ужасающе сильного шторма.

Джейн испускала испаряющуюся струю ледяного тумана прямо в лицо Констанс. Даже с расстояния в десять футов я почувствовал ужасающий холод. Констанс закричала от боли и упала на тропинку, а когда Уолтер подбежал к ней, призрак Джейн медленно повернулся кверху ногами, проплыл над ограждением, перекувыркнулся через Аллею Квакеров и улетел вверх, в сторону побережья. С распростертыми руками, как дрожащий крест бело-голубого цвета, плыла все дальше и дальше, тихонько напевая:

Мы выплыли на ловлю из Грейнитхед

Далеко к чужим побережьям...

Я упал на колени рядом с Уолтером и Констанс. Констанс руками скрывала лицо. Ее била крупная дрожь.

- Мои глаза! - простонала она. - О, Боже, Уолтер, мои глаза!

Я помог Уолтеру втащить ее в дом и положить на софу у камина. Все время она прижимала ладони к глазам, дрожала и стонала. Я боялся, что она пережила серьезное потрясение. Она уже не была молода и издавна у нее болело сердце.

- Вызови скорую помощь, - попросил я Уолтера. - И прежде всего тепло укрой ее.

- Куда ты идешь? - спросил Уолтер.

- Иду за Джейн. Должен с этим покончить раз и навсегда, Уолтер.

- Что ты хочешь сделать, к черту? Это же совсем сверхъестественное явление, Джон. Это же дух, ради Бога. Каким способом ты хочешь победить духа?

- Не знаю. Но если я сейчас не пойду, то уже никогда не узнаю.

- Тогда будь осторожен. И возвращайся быстрее.

Я выбежал назад, в ночь. Повсюду громко шумели деревья и звенели телеграфные провода, как будто все окружение таинственно ожило и предупреждало меня различными голосами. Незакрепленная оконница в доме на втором этаже непрерывно стучала, как будто деревянная колотушка, пробивающаяся внутрь дома.

Я поднял воротник и побежал по Аллее Квакеров. Через минуту я свернул с дороги и почувствовал под ногами кучки приморской травы. Нигде не было ни следа Джейн, но когда я видел ее в последний раз, она летела, кувыркалась, в сторону Кладбища Над Водой, где она была похоронена. Мне казалось логичным, хотя и ужасающим, что именно оттуда приходил ее дух.

Ворота кладбища находились в добрых трех четвертях мили. После первых ста ярдов я должен был замедлить и дальше шел обычным шагом, приводя в порядок дыхание. В темноте справа я видел нечеткие очертания белых волнорезов у побережья залива Салем. Где-то там, под толстым слоем черной, ледяной воды, погребенный в трехсотлетнем иле, лежал корпус "Дэвида Дарка". Шум моря звенел бескрайней грустью и одиночеством. Джейн всегда говорила, что этот звук ассоциируется у нее с блеском луны, холодным и безжалостным. Море ведь является любовницей луны.

В темноте я различил белую арку ворот кладбища. Я ускорил шаг. За воротами появились надгробия, стрельчатые купала, кресты и таблицы; перемерзшие херувимы и грустные серафимы. Небольшой городок умерших из Грейнитхед, обособленный на этом кусочке побережья. Я добрался до железных, покрашенных в черное ворот кладбища, прижал лицо к холодным прутьям решетки и напряг зрение. Передо мной простирались ряды надгробий. Я посмотрел налево, туда, где была похоронена Джейн.

Смертельно бледных королей

И рыцарей увидел я...

Я не видел никакого мигания, никакого следа присутствия Джейн. Я повернул ручку, открыл ворота и зашел на кладбище.

Хоть и написано великое множество вздора о ночных визитах на кладбище, не подлежало сомнению, что в эту бурную мартовскую ночь Кладбище Над Водой производило ужасающее впечатление.

Каждое надгробие, казалось, излучало неземной свет. Следуя к могиле Джейн между молчащими рядами надгробий, я с беспокойством осознал, что меня отовсюду окружают люди. Мертвые люди, которые умолкли навсегда, которые лежали рядом друг с другом с закрытыми глазами или без глаз, закутанные в саван или обрывки материи, закопанные в черной земле. Это было не обычное место; это был уголок погребенных воспоминаний, молчаливое общество умерших, анклав земных существ, вышедших за пределы жизни.

Неуверенно, с дрожью, я подошел к надгробию Джейн и остановился рядом.

Джейн Элизабет Трентон.

Любимая жена Джона Поля Трентона.

Дочь Уолтера К. Бедфорда и Констанс Бедфорд.

"Укажи мне путь к красивой звезде".

Теперь, когда я пришел сюда, я не знал, что мне делать. Должен ли я позвать ее? Обратиться к ней? Или я должен знать, когда она появится? Я огляделся и увидел бледных мраморных стражей, стоявших неподвижно на надгробиях поблизости. Неожиданно я почувствовал себя как волк, окруженный красными флажками, и, несмотря на ветер, мне стало душно. Мраморный ангел, стоящий двумя рядами дальше, сверлил меня невидящими глазами.

Я проглотил слюну и сказал дрожащим голосом:

- Джейн? Слышишь меня, Джейн?

Конечно же, я смешно вел себя и подсознательно опасался, что меня кто-то заметит. Я знал, что люди иногда разговаривают со своими мертвыми родственниками, но не слишком часто делают это посреди ночи и, в противоположность мне, скорее всего не ожидают ответа.

- Джейн? - повторил я громче и немного увереннее. - Джейн, слышишь меня?

Тишина. Только ветер шелестел в высокой траве за ограждением кладбища. Я постоял так с минуту, трясясь от холода. Я ждал появления Джейн и одновременно надеялся, что она не появится. Наконец, я развернулся, собираясь уходить.

- О, Иисусе... - громко сказал я.

Она стояла за мной, едва в двух или трех футах, поднимаясь на несколько дюймов над землей. Она приобрела свой нормальный рост, но казалась отчаянно худой и изголодавшейся, как будто под ее развевающимися одеждами не было ничего, кроме кожи и костей. Она не улыбалась, но и не была грустной. На ее лице вырисовывалась пустота и равнодушие, ее глаза были темными, лишенными выражения. Она не была прозрачной, я не мог видеть сквозь нее, но ее фигура как будто расплывалась и волновалась. Она была нематериальной. Я чувствовал, что если бы попытался ее схватить, то у меня в руках была бы только паутина.