Грэхэм Мастертон - Проклятый

- Ты пришел, - сказал призрак, и зазвучало это так, как будто говорило одновременно четыре Джейн. - Я знала, что ты наконец придешь.

- Чего ты хочешь? - спросил я е. Я не мог овладеть заиканием.

- Я хочу любит тебя, - прошептала она. - Хочу любить тебя целую вечность.

- Джейн, ты же умерла.

- Нет, Джон, я не умерла.

- Тогда где же ты есть, если ты не умерла? И чего хочешь?

- Я принадлежу к другим. Присоединяйся к нам, Джон. Идем со мной. Не оставляй меня здесь одну.

Я очень осторожно протянул к ней руки.

- Джейн, это невозможно. Ты мертва, ты должна уйти на вечный отдых. Я уже не могу этого выдержать, Джейн. Я боюсь.

- А хотел ли ты, чтобы я умерла? - прошептала она.

- Конечно же нет. Я тоскую по тебе. Я тоскую по тебе, и ужасно.

- Но ведь я же здесь, Джон. Ты можешь меня иметь. Мы снова можем быть любовниками.

- Джейн, ты умерла, ты не настоящая! Не понимаешь этого?

- Настоящая? - повторила она. - А что такое настоящее?

Говоря эти слова, она повернулась и подняла правую руку.

- Я покажу тебе, что настоящее, - сказала она.

- Что? О чем это ты говоришь?

Я услышал как будто пение, только это было не пение. Это напоминало скорее завывание плакальщиц на похоронах или пискливые нечеловеческие голоса суданских женщин. Вибрирующий, доводящий до безумия звук на самой границе слышимости, от которого свербела кожа. Он доносился отовсюду, с неба и с земли, а его напряжение минутами казалось невыносимым.

Я огляделся по кладбищу и к своему ужасу увидел очередных призраков, поднимающихся из гробов. Сначала появлялись головы, слепые, вырастающие из земли, как гротескные дыни. Потом плечи и остальная часть тела вырастали все выше, пока, наконец, призраки не зависли в воздухе так же как и Джейн, не касаясь колеблемой ветром травы.

Их было сотни, по одному из каждого гроба, Мужчины, женщины и дети; все они слабо мерцали в ночной темноте, выделяя остатки электричества, которым были заряжены при жизни. Чем больше их появлялось, тем громче они выли, пока все кладбище не стало сплошным воем.

- Это настоящее, - прошептала Джейн где-то внутри моей головы. - Это настоящее, Джон. Пойди и посмотри.

Я неестественно задвигался между аллеями. Призраки вздымались неподвижно в воздухе и всматривались в меня глазами, которые были как дыры в протертом от времени занавесе. Все находились в разной степени разложения. Я видел женщину с голым, блестящим черепом, от которого отвалилось тело, оставив только кость и несколько жиденьких кустиков волос. Я видел мужчину с обнаженными ребрами, в грудной клетке которого копошилась поблескивающая, дергающаяся масса червей, пожирающих его внутренности. Я видел подростка без нижней челюсти, Распухший гниющий язык которого свешивался из разодранного горла как галстук. Сотни призраков, умершие из Грейнитхед, некоторые почти нетронутые разложением, как будто вообще не умерли, другие в плачевном состоянии, гниющие и искалеченные, еле напоминающие человеческие существа.

Я обошел вокруг все кладбище, пока не очутился снова у ворот. Меня охватило непреодолимое желание убежать как можно дальше отсюда, но одновременно меня охватил ужасный страх, что если я побегу, то все эти призраки ринутся в погоню за мной и погонят меня.

Я остановился у ворот, поглядывая на город умерших, мерцающий, отмеченный пятном разложения. Джейн стояла немного дальше, поглядывая на меня.

- Я не могу к тебе вернуться, - сказала она своим тихим, отдаленным голосом. - Но ты можешь ко мне прийти.

Я отвернулся от нее. Я помнил, как она выглядела в день нашего бракосочетания. Я помнил, как она сидела на краю ложа, все еще в брачной фате, а ее юбка, подтянутая на бедрах, открывала великолепные пышные ляжки, пока она отстегивала белые чулки от белого пояса. Везде были цветы, вся комната была заполнена запахом гвоздик и душистого горошка. А лицо Джейн казалось излучающим какой-то колдовской блеск. Лицо девушки, которую я любил.

Этот же призрак не был Джейн. По крайней мере, той Джейн, которую я любил. Она ничем не отличалась от других призраков с Кладбища Над Водой, бледных электрических импульсов минувшей жизни. Мне нечего было здесь искать. Все эти призраки, хотя такие ужасающие, не могли мне сказать, что следует сделать, чтобы отослать их на вечный покой. Они были такие же, как и Джейн, и Эдгар Саймонс: они хотели лишь одного, чтобы их живые родственники поселились вместе с ними в их мире. Но все-таки я так и не знал точно, желали они этого или нет; они были слишком равнодушны, слишком поглощены своими собственными непонятными страданиями. Скорее, тут действовала какая-то сила, которая использовала их, чтобы притянуть живых в королевство смерти, может даже это была та самая сила, которая лежала на дне залива Салем, внутри корпуса "Дэвида Дарка".

Я направился в сторону Аллей Квакеров, уходя с кладбища. Я слышал, как Джейн зовет меня, но я не слушал ее. Она будет просить, чтобы я не покидал ее, чтобы я остался с ней и был ее любовником. Хоть я и очень тосковал по ней и дал бы не знаю сколько, чтобы снова ее увидеть, снова быть с ней, снова ласкать ее, но я не был готов совершить самоубийство. С тех пор, как я начал встречать мертвых, я стал намного лучше понимать стоимость жизни.

Я прошел едва одну третью часть пути до Аллеи Квакеров, когда заметил двух или трех призраков с кладбища, которые поддерживали мой шаг, двигаясь по склонам холма на расстоянии в каких-то двадцать ярдов. Я оглянулся. Сзади их было больше, примерно с дюжину. А еле слева с полдюжины стремилось за мной вдоль берега.

Приближаясь, они непрерывно завывали пискливыми голосами. Иногда этот звук был резок и выразителен, иногда приглушен ветром, но он не смолкал ни на секунду - ужасный, неимоверно военный клич, как будто умершие с Кладбища Над Водой жаждали моей крови.

Я побежал, сначала не очень быстро, чтобы проверить, могут ли за мной гнаться эти призраки. Они замерцали и ускорили свой полет. Они двигались как-то удивительно: некоторые из них бежали, другие кувыркались в воздухе, как призрак Джейн, третьи планировали с распростертыми руками, а их погребальные саваны трепетали за ними в морском бризе, как будто хвосты чаек. Меня охватил глубокий извечный страх, тот самый, который испытывали люди в семнадцатом веке, когда в город являлись прокаженные нищие, танцуя, подпрыгивая и показывая ужасные раны. И все это время я слышал пронзительный завывающий звук, в котором теперь звучала радостная нота, как будто призраки знали, что вскоре достанут меня.

Теперь я на самом деле побежал. Но как быстро могут двигаться призраки? Наверняка они могут легко меня опередить и только из игры поддерживают дистанцию! Но не это меня должно было сейчас волновать. Я должен был побыстрее вернуться домой.