Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

Смит подумал.

— Это, конечно, легче. Но если я оставлю его в живых, он убьет Джилл. Я так понимаю.

Харшоу снова подумал, что этот невинный младенец отнюдь не младенец и далеко не невинный. Он представитель культуры, во многом далеко опередившей человеческую. И эти наивные речи говорит сверхчеловек. Харшоу ответил, осторожно подбирая слова:

— Майк, если наступит момент, обязательно помоги ей.

— Да, Джубал, я помогу.

— Не обращай внимания на пищу или что-нибудь другое. Защищай Джилл.

— Я всегда буду защищать Джилл.

— Хорошо. Допустим, человек навел оружие, даже нет, он просто держит его в руке. А ты не хочешь его убивать. Тебе нужно просто убрать оружие. Ты можешь это сделать?

Майк помолчал.

— Мне кажется, я понял. Оружие плохая вещь. Но оно не может потребоваться человеку, чтобы защитить свою жизнь, — он еще подумал. — Да, могу.

— Хорошо. Майк, я покажу тебе оружие. Это плохая вещь.

— Я сделаю так, что оно исчезнет.

— Только не сразу.

— Не сразу?

— Нет. Я подниму оружие и направлю его против тебя. Прежде, чем оно посмотрит тебе в глаза, убери его. Но ничего не делай со мной: не останавливай, не убивай, не убирай в никуда.

— Что ты, брат Джубал. Я не хочу, чтобы ты пропал. Я надеюсь, что когда ты дематериализуешься, мне позволят съесть твое тело. Я буду ценить и любить каждый твой кусочек, чтобы полностью познать тебя.

Харшоу подавил рефлекс и торжественно произнес:

— Спасибо, Майк.

— Я тебя должен благодарить, брат. А если меня выберут раньше, я надеюсь, что ты найдешь меня достойным познания. И разделишь меня с Джилл. Я на это надеюсь.

Харшоу посмотрел на Джилл. Ее лицо было безмятежно, и Харшоу подумал, что это у нее профессиональное. Он торжественно произнес:

— Я разделю тебя с Джилл, — и добавил: — Однако мне кажется, никому из нас не стоит в ближайшее время идти на мясо. Сейчас я покажу тебе оружие. Ты должен ждать моего сигнала, а потом будь осторожен, потому что я не готов еще дематериализоваться. Мне еще очень много нужно сделать.

— Я буду осторожен, брат.

— Отлично, — Харшоу открыл ящик стола. — Смотри, Майк. Видишь пистолет? Я беру его в руку. Ничего не делай, пока я не скажу. Такие носили полицейские полвека назад.

— Приготовься, Майк! Давай! — Харшоу прицелился в Смита.

Рука Харшоу была пуста. Джубал обнаружил, что его трясет, и решил прекратить опыты.

— Великолепно! — сказал он. — Я прицелиться не успел, а у тебя уже готово!

— Я счастлив.

— Я тоже. Дюк, это попало на пленку?

— Да.

— Отлично, — Харшоу вздохнул. — Все, ребята, разбежались.

Энн попросила:

— Босс, расскажете мне потом, что засняли камеры?

— А ты сама не хочешь посмотреть?

— Что вы! Я не имею права смотреть фильм о том, чему я была свидетелем. Мне просто интересно, насколько верно я передала происходящее.

— О’кей!

Все ушли. Харшоу стал давать распоряжения Дюку.

— Что ты такой кислый? — вдруг неласково спросил Джубал.

— Босс, когда этот вурдалак уберется отсюда?

— Вурдалак? Ах ты, деревенщина!

— Пусть деревенщина. Зато у нас в Канзасе людоедство не в чести. Пока он отсюда не уберется, я буду есть на кухне.

Харшоу произнес ледяным голосом:

— Что ж, Энн хватит пяти минут, чтобы написать тебе расчет. На сборы тебе должно хватить десяти.

Дюк устанавливал проектор. Он отложил кассету с пленкой и сказал:

— То, что я говорю, не значит, что я собираюсь уходить.

— Для меня значит.

— Почему, черт возьми! Я не в первый раз обедаю в кухне!

— Дело в принципе. В моем доме никто не может отказаться есть за общим столом потому, что не хочет сидеть за одним столом с кем-то из моих гостей. Я представитель вымирающего племени джентльменов, а джентльмен, когда ему нужно, может быть тверже стали. Сейчас мне это нужно, и я заявляю, что не позволю невежественному и суеверному мужлану указывать мне, с кем мне сидеть за одним столом. Я разделяю свой хлеб с мытарями и грешниками, но не с фарисеями!

Дюк медленно произнес:

— Если бы вы были младше или я старше, я бы вам не спустил.

— Пусть тебя это не останавливает. Я крепче, чем тебе кажется. На шум сбежится весь дом. Ты уверен, что справишься с Человеком с Марса?

— Да я его одной рукой в бараний рог согну!

— Возможно, если тебе удастся достать его рукой.

— Что?

— Ты видел: я целился в него из пистолета. Где этот пистолет? Найди его, а потом будешь говорить, кого ты собираешься гнуть в бараний рог. Только сначала найди мой пистолет.

Дюк отвернулся и стал налаживать проектор.

— Это ловкость рук. Прокрутим фильм — сами увидите.

— Дюк, отойди от проектора, — сказал Харшоу. — Я сам его налажу, когда ты получишь расчет и уйдешь.

— Джубал, лучше не трогайте его. Вы всегда его ломаете.

— Отойди, я сказал.

— Но…

— Я разобью его к чертям, если захочу. Я не могу принимать услуги от человека, который от меня уволился!

— Я не увольнялся! Это вы меня выгнали — без всякой на то причины!

— Дюк, — Харшоу старался говорить спокойно, — сядь и выслушай меня. Позволь мне предостеречь тебя — или убирайся немедленно. Не задерживайся даже для того, чтобы собрать вещи. Ты можешь прекратить свое существование раньше, чем успеешь это сделать.

— Что это значит, черт возьми?

— Буквально то, что я сказал. Дюк, неважно, сам ты уволился или я тебя выгнал. Твоя работа кончилась в ту самую секунду, когда ты объявил, что не будешь есть за моим столом. Я думаю, что тебе тоже будет неприятно, если тебя убьют в моем доме. Поэтому сядь, и мы постараемся этого избежать.

Дюк испуганно моргнул и сел. Харшоу продолжал:

— Ты приходишься Майку братом по воде?

— Что? Разумеется, нет. Как я понимаю, это ерунда.

— Ты не так много понимаешь, а это — не ерунда, — Харшоу нахмурился. — Дюк, я не хочу тебя выгонять. Ты держишь технику в порядке и избавляешь меня от возни с нею. Но я должен удалить тебя — и других, кто не приходится Майку братом, — чтобы с тобой ничего не случилось. Можно, конечно, взять с Майка обещание никого не трогать без моего разрешения. Но во всем этом мало определенности, а Майк имеет обыкновение истолковывать все не так. Представь, что ты — или Ларри, тебя ведь не будет — толкнет Джилл в воду. Он окажется там же, где сейчас пистолет, а я не успею сказать Майку, что Ларри не хотел сделать Джилл ничего плохого. А жизнь Ларри не должна оборваться из-за моей неосторожности. Я согласен, что каждый виноват в своей смерти сам, но нельзя же давать ребенку в руки динамитную шашку.

— Босс, — медленно проговорил Дюк, — вы преувеличиваете, Майк никого не обидит. А я против него ничего не имею, просто за едой я не могу слушать людоедские рассуждения. Он, конечно, дикий, но он кроток, как ягненок. Он не может никого обидеть.